Вечер фортепианной музыки

В программе:
Л. ван Бетховен
Соната № 17 («Буря») ре минор, соч. 31 № 2

Р. Шуман
Соната № 3 фа минор, соч. 14

М. Равель
«Ночной Гаспар», три поэмы по А. Бертрану, M 55

Ф. Шопен
Этюд № 19 до-диез минор, соч. 25 № 7
Фантазия фа минор, соч. 49

Билеты можно купить в кассах и на сайте Московской консерватории

13 ноября в Большом зале консерватории — фортепианный марафон. Выступают профессора и доценты Московской консерватории, представляющие разные направления русской фортепианной школы. Это Наталия Трулль, Рувим Островский, Максим Филиппов и Сергей Главатских. Их выбор — сочинения, объединённые символистско-романтической аурой. Проникновенный до-диез минорный этюд и балладная Фантазия фа минор Шопена, Соната № 17 (с речитативами) Бетховена, имеющая негласный подзаголовок «Буря», мятущаяся Соната фа минор № 3 Шумана и инфернально-импрессионистический цикл «Ночной Гаспар» Равеля по символистским поэмам французского литератора Алоизиюса Бертрана.
«Я всегда стремлюсь достаточно совершенно выразить то, что слышу внутри себя и хочу это высказать в исполняемых произведениях. Публика, слушатель — это очень большая вдохновляющая сила, и чувство уважения к своей аудитории артисту просто необходимо», —признаеётся Наталия Трулль, одна из редких женщин-пианисток, ставшая лауреатом Международного конкурса имени Чайковского. Эту мысль подхватывает и Сергей Главатских: «Сцена — это место своеобразное, здесь может всякое случиться. Любое исполнение зачастую зависит от секунд, от момента, от состояния».
По словам Максима Филиппова, «классическая музыка была, есть и будет, но не для всех. И не потому, что она так сложна для восприятия. А просто потому, что она не может быть товаром на каждый день. А вот как приходят к классике?! Вероятно, это как вдруг неожиданно встретить того единственного человека, который появляется в твоей жизни и остаётся навсегда».
О Рувиме Островском критики пишут, что «он — философ, поэт, исследователь мира. Смысл его искусства — познание и „устроение“ мира, созидательное воздействие на мир, на человека». Сам он высказывается о профессии и значении классической музыки в современном мире так: «Беда современного пианизма состоит в том, что он довольно часто находится вне поля интеллектуальных процессов, превращается в некое физиологически-спортивное активное действо, в котором очень мало размышления и глубокого философически-эмоционального чувствования. Работа над музыкальным текстом требует невероятной точности, разъяснения самому себе, что происходит. Мне кажется, что увлекать музыкой, навязывать её никому не надо. Либо она принимает к себе, либо не открывается».