Александр Князев: «Из каждого студента я хотел сделать Ростроповича»

Знаменитый виолончелист — о музыкальной педагогике, выступлениях с Вадимом Репиным и здоровом авантюризме

Выдающийся музыкант Александр Князев стал одной из главных звезд продолжающегося в городах России IV Транссибирского арт-фестиваля, где выступил сразу в двух амплуа: как виолончелист и органист. С заслуженным артистом встретилась корреспондент «Известий».

— Два года назад вы уже участвовали в Транссибирском арт-фестивале. Что побудило вас вернуться?

— В первую очередь наша долгая дружба с Вадимом Репиным. В нынешнем году всё произошло неожиданно. Последний концерт моего органного абонемента в Новосибирске пришелся на конец марта. Узнав об этом, Вадим предложил включить вечер в свой фестиваль. Ведь орган на нем звучит достаточно редко. Также я несколько раз выступил как виолончелист.

— Вы упомянули, что органный концерт фестиваля — часть абонемента. Что его объединяет?

— Музыка Баха. Это мой любимый композитор. Его девять томов для органа можно учить всю жизнь, что я, собственно, и делаю. В абонемент «Иоганн Себастьян Бах и музыкальная Библия» вошли четыре элитарных сочинения: «Гольдберг-вариации» в транскрипции Жана Гийю — в России их пока исполняю только я, «Искусство фуги» в переложении Хельмута Вальхи, «Маленькая органная книжечка» и фрагменты Органной мессы. Моя мечта — сыграть всего Баха, возможно, даже сделать студийную запись его наследия. Три диска я уже выпустил.

— На концерте публику ожидал интеллектуальный сюрприз — актер Юлиан Макаров между фрагментами мессы читал фрагменты из трудов музыковеда Альберта Швейцера. Как родилась эта идея?

— Всё получилось спонтанно и красиво. Перед фестивалем я обыгрывал органную программу в Красноярске, на вечере ведущая читала цитаты Швейцера о Бахе. Я подумал: какие потрясающие тексты! Надо их использовать. И вдруг выяснилось, что мой друг Юлиан Макаров последний день находится в Новосибирске. Я убедил его сдать билет и продекламировать несколько цитат на моем концерте. Он счел их слишком профессиональными, но я убежден: зрителя нужно образовывать. К тому же Новосибирск — консерваторский город. В концертный зал приходит огромное количество музыкантов и любителей музыки. Тексты Швейцера они восприняли вполне адекватно.

— Все ваши виолончельные выступления на фестивале — ансамблевые. Партнеры — именитые артисты. Сложно сдержать амбиции солиста, объединившись в трио или квартет?

— Отнюдь. Мне посчастливилось выступить с крупными музыкантами — Вадимом Репиным, Николасом Ангеличем и другими замечательными артистами. Когда мы играем в ансамбле, никакого стремления к лидерству нет. Каждый думает об общей цели. Из-за сольных выступлений мы редко собираемся. Иногда приходится репетировать программу уже в день концерта. Но такие встречи — прекрасный шанс помузицировать.

Я вообще люблю играть камерную музыку. Представьте, какое счастье — выступать с Вадимом Репиным, Николаем Луганским, Борисом Березовским, Сергеем Крыловым…

— Исполненные сочинения не принадлежат к числу известных. Включив их в программу, вы хотели расширить свой репертуар или просветить публику?

— И то и другое. Просвещение публики — важная задача Транссибирского арт-фестиваля. А мне интересно осваивать новые произведения, если они высокохудожественны. Дивертисмент Моцарта Es-dur и струнные трио Шуберта играют реже. Однако в нашей программе есть и знаменитые опусы. Например, изумительный квинтет Брамса или фортепианный квартет Дворжака.

Органная месса в России звучит нечасто. Но за ее успех я был спокоен. Публика всегда хорошо воспринимает органного Баха. Концерты моего абонемента в Новосибирске прошли при заполненных залах.

— С недавнего времени вы выступаете и как пианист.

— Рояль — еще одна авантюра моей жизни. К ней меня подтолкнул Моцарт. Прошлым летом я слушал его фортепианные концерты в записи Даниэля Баренбойма и подумал: хорошо бы сыграть один. Когда сказал об этом жене — а мы тогда были в машине, — она чуть не въехала в столб со словами: «На этот концерт не приду никогда». Тем не менее пришла. А я успешно выступил.

В следующем году у меня будет абонемент в Большом зале консерватории — «Два гения — два мира». Он объединит три инструмента. 17 октября я сыграю эпохальные виолончельные сюиты Баха. 12 января — «Гольдберг-вариации» на органе. И 6 июня — четыре концерта Моцарта на рояле.

— Хотели бы еще больше расширить рамки своего амплуа? Дебютировать как дирижер, например.

— Дирижерская деятельность не входит в мои планы.

— А деятельность организатора? Думаете о создании своего фестиваля?

— Идея интересная. Если бы кто-то предложил ею заняться, я бы не отказался. Но организовать такой проект в одиночку у меня нет возможности. Я всё время выступаю.

— В этом году фестиваль расширил программу мастер-классов. Чем планируете поделиться со студентами?

— Буду объективен: педагогика — не самое моя сильная сторона. Трое моих учеников сидят в оркестрах Спивакова и Плетнева, один — делает сольную карьеру. Но это всё, чем я могу похвастаться. В педагогической практике мне мешает чрезмерный максимализм. Во время работы в консерватории из каждого студента я хотел сделать Ростроповича. А когда не получалось, терял к ученику интерес. На мастер-классах я обычно работаю над постановкой рук. Ход урока зависит от конкретного студента, но в большинстве случаев я просто показываю приемы исполнения. Ведь за один-два часа музыке не научишь…

— Вадим Репин на своем мастер-классе с сожалением обмолвился, что многие молодые музыканты в погоне за техническим мастерством забывают о музыке. Вы согласны с этим?

— К сожалению, таких музыкантов сейчас большинство. И не только среди молодежи. Даже состоявшиеся артисты, с успешной карьерой, больше обращают внимание на техническую сторону сочинения. Среди них есть музыканты, в совершенстве владеющие инструментом. Но для настоящего исполнения нужен масштаб личности, каким обладает, например, Вадим. Без масштаба личности артиста не будет масштаба звука.

— Одна из тенденций «Транссиба» — мировые премьеры. На предыдущих фестивалях были представлены опусы для солирующей скрипки, сейчас эстафету перехватила медь. На очереди виолончель?

— Надеюсь, что черед дойдет и до нее. У меня обширный репертуар, но сочинения ныне живущих авторов занимают в нем небольшое место, поскольку я чувствую в них некоторую вторичность, набор штампов и приемов. Лучше в тысячный раз исполню концерт Дворжака или Шумана, чем что-то модерновое, но менее яркое. Я стараюсь играть музыку композиторов высшего ряда.

— И что, нет исключений?

— Почему же, есть. Три года назад я сделал премьеру виолончельного концерта Алексея Рыбникова. Он написал его специально для меня. А в следующем году в Москве с Государственным оркестром и Владимиром Юровским впервые исполню концерт Шнитке для виолончели. После Наталии Гутман, исполнительницы премьеры, его почти никто не играл в России.

Справка «Известий»

Александр Князев в 1986 году окончил Московскую консерваторию по классу виолончели, в 1991-м стажировался в Нижегородской консерватории по специальности «орган». Завоевал международное признание, став лауреатом престижных конкурсов, в том числе дважды — конкурса имени П. И. Чайковского. Выступает с лучшими оркестрами мира. Заслуженный артист России, солист Московской филармонии.

Анастасия Попова

izvestia.ru/news/682670