О юбилейном годе Центра современной музыки, современных татарских композиторах, отсутствии границ для современного искусства и о своем детском страхе рассказала в эксклюзивном интервью художественный руководитель и дирижер камерного оркестра «Новая музыка» Анна Гулишамбарова.

Анна Семёновна Гулишамбарова окончила Казанскую консерваторию по классу скрипки в 2000 году. В 2003 году тогдашний руководитель Центра современной музыки композитор Рашид Калимуллин пригласил её в качестве худрука и дирижера в ансамбль «Новая музыка». Она поступила в консерваторию на факультет оперно-симфонического дирижирования. Во время учебы была ассистентом своего педагога Фуата Мансурова, выступая с Государственным симфоническим оркестром Республики Татарстан, симфоническим оркестром Самарской государственной филармонии, Ульяновским симфоническим оркестром «Губернаторский». Дирижировала на концертах стипендиатов программы «Новые имена» Государственного симфонического оркестра Республики Татарстан. В 2013 году она удостоена почётного звания «Заслуженный артист Рес-публики Татарстан».

Сегодня камерный оркестр «Новая музыка» живет в окружении юбилейных дат: в 2016 году прошел ряд юбилейных мероприятий, посвященных 85-летию Софии Губайдуллиной. Нынешний год ознаменован 15-летием создания Центра современной музыки. А в 2018 году исполняется 15 лет самому коллективу. Юбилейный для Центра год открылся 18 марта концертом «Восток — Запад» абонемента «Звуковые пространства Софии Губайдулиной» в Казанской ратуше.

— Это интересное время для нашего коллектива. 15-летие оркестра — это небольшой срок для коллектива, но уже что-то можно сказать о том, какой путь мы прошли. И самое интересное, что нас ждет впереди. Прошлый год был очень значимый для нас и для Центра современной музыки Софии Губайдулиной, потому что был юбилей композитора, с творчеством которого мы очень связаны. Вообще, для Татарстана это значимая фигура. Помимо большого количества юбилейных мероприятий, самым интересным для нас, как для исполнителей музыки Губайдулиной, были ее приезд к нам и участие в репетиционном процессе. Наверное, та оценка, которую она дала коллективу оркестра после репетиции до того, как мы вышли к публике, послужила для нас точкой творческого отчета. София Асгатовна очень высоко оценила возможности и потенциал оркестра, заметила слаженность звучания и тембральный колорит. И она это сказала всему оркестру, зная, что музыкантам очень нужно понимание того, что они делают. Потому что каждый день — это кропотливый труд. Это многочасовые репетиции. И когда такой мастер оценивает позитивно то, что мы делаем, это окрыляет. В общем, получили от нее такое творческое благословение.

18 марта открылась череда концертов в связи с юбилеем Центра современной музыки. Мы очень тесно сотрудничаем с Московским ансамблем «Студия новой музыки». По их приглашению совсем недавно мы были в Москве и закрывали финисаж картин Герхарда Рихтера. (Выставка Герхарда Рихтера «Абстракция и образ» проходила с 9 ноября 2016 года по 5 февраля 2017 года в Еврейском музее и центре толерантности в Москве, — ред.). Исполняли монографический концерт из произведений Арво Пярта. Был очень сложный, с одной стороны, опыт, потому как московская публика искушена и ее сложно чем-то удивить. Они много, что слышали, много, что знают. Я помню состояние коллектива во время репетиции, чувствовалось сильное волнение. Все это происходило в Еврейском центре и музее толерантности. Достаточно креативное место в Москве, где проходят интересные выставки и концерты.

И буквально до того, как мы вышли на выступление, на этой же самой сцене актер Александр Филлипенко искрометно читал Довлатова, и площадка была уже «горячая» от аплодисментов. Как раз эта же публика осталась слушать нас. Было очень волнительно. Но буквально через 10 минут концерта мы поняли, что поймали эту связь между оркестром и слушателем. Чувствовался неподдельный интерес, внимание и крики «Браво!» не заставили себя долго ждать. Я считаю, этот зачет мы прошли на «отлично».

А на концерт 18 марта к нам в Казань приехал замечательный скрипач из Москвы Станислав Малышев и Никита Агафонов, саксофонист-солисты «Студии новой музыки». Мы играли премьерные сочинения для нашего оркестра. Это «Экспромт» Губайдуллиной, «Ночная молитва» Гия Канчели. И очень интересное сочинение — авторское переложение Альфреда Шнитке — Первая скрипичная соната.

— Репертуар вашего оркестра не предполагает массовой аудитории. Что можно предложить, чтобы привлечь новую публику?

— Вопрос очень не простой. Если не привлекать новую публику, то мы можем остаться в результате при пустых залах. В любом случае, людей, которые ходят к нам постоянно на концерты мы очень ценим. Билеты на абонементы классической музыки «Брависсимо», раскупаются за две недели после старта продаж. То есть, на них ходит наша постоянная публика, за что мы ей очень благодарны. Но немного другая ситуация с современной музыкой. Та музыка, которую мы исполняем, не эстрада, не популярная музыка, сложна для восприятия. Это не массовое искусство, и не нужно к этому стремиться. Есть мейнстрим, а есть вещи, рассчитанные на конкретную, достаточно узкую и подготовленную аудиторию. Она небольшая. Я помню, в период становления нашего коллектива я ездила на мастер-классы в Московскую консерваторию, и на концертах современной музыки публика занимала одну треть Рахманиновского зала. Но с каждым годом ситуация меняется в лучшую сторону. Здесь очень важна информационная составляющая. Люди настороженно относятся к тому, что они не знают. Потому просветительская работа так важна.

— Вы можете сделать сравнение московской, казанской и европейской публики?

— Казанская публика для меня — вне всякой конкуренции. Это люди, которых я безмерно уважаю. Если сравнивать московскую и европейскую, то европейцы наэскпериментировались уже настолько, что очень сложно понять, куда они пойдут дальше. Этот путь, мне кажется, тупиковым. Потому что все классические сочинения, все оперные спектакли уже прошли в экспериментальном формате. Что дальше? Я помню, этот вопрос молодые композиторы задали Софии Асгатовне Губайдулиной, когда она приезжала в Казань. Она — человек очень непростой, философский. Она сказала им: «Смотрите вокруг. Пишите о том, что вы видите, слышите, чувствуете». Очень не хотелось бы, чтобы современное искусство для исполнителей и слушателей ассоциировалось с чем-то нелицеприятным, конфликтным, проблемным, сложным и только. То есть, не отдохновение души, а постоянная работа мозга. Хотелось бы, чтобы современное искусство повернулось поближе к чувственной, сенситивной сфере, к эмоциям. Не с точки зрения математики воспринимать искусство.

— Много роликов в интернете, когда солисты мировой классической сцены выходят «в народ», устраивают флешмобы на улицах, в вагонах метро. Вы рассматриваете такой вариант привлечения публики?

— Мы — за эксперименты. Мы — оркестр «Новая музыка» и стараемся отвечать этому названию. Мы синтезируемся практически со всеми коллективами нашего города, разве что, с цирком еще не выступали. Мы постоянно ищем какие-то новые формы. Когда мы играем с фольклорным коллективом, это — одно искусство, когда с джазовым — совершенно другое. 18 марта у нас был концерт современной музыки, а через две недели мы примем участие в гитарном фестивале. Это уже абсолютно другой слушатель. А через месяц у нас тоже, своего рода, эксперимент. Приезжает известная рок-группа «Ария», она выступит с концертом в сопровождении нашего оркестра. У нас такой жанровый калейдоскоп.

— То есть, нет необходимости выходить на улицу?

— Такая необходимость, несомненно, есть. И здесь не место творческому снобизму. Есть опасность работать для самих себя. Мне кажется, она подстерегает многих профессиональных музыкантов. В моем понимании, наша основная задача — это просвещение, постоянный охват новой аудитории и поиск новых форм. Вот, сейчас снег сойдет. Метро у нас есть, поэтому, я думаю, может, и там можно что-то поиграть. Я к этому отношусь с большим позитивом. Почему нет? Коллектив у нас молодой, я думаю, их можно сподвигнуть на такие вещи.

— Коллектив «Новая музыка» небольшой, камерный. Но он исполняет материал для симфонических оркестров?

— Да, это очень удобный состав. Мы долго к нему шли. Сначала он чисто теоретически родился. До него я работала с симфоническим оркестром, мне это очень близко. Для меня именно камерное звучание, когда звучат только струнные, — это немного однообразно. Мне очень нравится, когда струнные сливаются с духовыми, и разность тембров всегда очень интересна. И репертуар гораздо богаче. Конечно, когда у нас было небольшое количество участников, нам нужно было набрать, «придумать» оркестр. Я помню момент, когда мы сидели и думали, кого же нам взять в свою компанию. Соответственно, у нас получилось так, что был представлен весь струнный оркестр и по одному представителю духовых инструментов, которые необходимы в симфоническом оркестре. Получился такой «камерный симфонический оркестр», с большими возможностями.

— Это как зонирование в малогабаритной квартире?

Да, современные реалии диктуют свои правила. Своего рода «капсульный» оркестр, но с мощным творческим зарядом.

— Если в мире уже все сказано, то нужно предлагать что-то свое, исконное, национальное. Может ли татарская национальная музыка сказать новое слово в мировом процессе?

— Основой многих музыкальных жанров является фольклор. А татарская мелизматика — это душевное пение, красота мелодии. Когда мы говорили об экспериментах, приводящих к форме ради формы, мы отходим от красивой мелодии. Выходя из концертного зала, человек вряд ли вспомнит какие-то шорохи, непонятные звуки. Он будет напевать мелодию. В Татарстане очень развито именно вокальное искусство. К народным песням обращаются и молодые современные композиторы. Это возвращение к истокам мне кажется очень важным. Потому что на красивую мелодию накладывается замечательная гармония, и вот, оно — уже целиком созданное произведение. И для нас это не эксперимент, потому что мы очень часто синтезируемся с певцами, исполняющими татарскую народную музыку, и сейчас, так получилось, что даже татарская эстрада очень часто обращается к нам, и мы с удовольствием сотрудничаем.

— Создают ли современные композиторы национальные татарские классические произведения, способные сказать свое слово в мировой музыке?

— Наш оркестр очень плотно сотрудничает с замечательным татарским композитором Эльмиром Низамовым. Мы ставили вместе с ним оперу «Кара Пулат» с Валерием Ковтуном, здесь и в Москве проходили премьеры. Для меня Эльмир Низамов — человек, который совмещает мелодику с современным взглядом на искусство. Ему не чужды эксперименты. Но в них всегда заложен фундамент. Это — народный фольклор.

— Понятие периферии и столицы в современном мире музыки еще остается актуальным?

— Сказать, что на одном уровне находятся столичные коллективы и периферия, конечно, нельзя. В западных странах есть большое количество первоклассных коллективов, не зависимо от их географического положения. В нашей стране централизация все еще довлеет. И лучшие силы неотступно стремятся в столицу. Но и эта ситуация со временем меняется. Лет 25 назад только Москва и Питер входили в списки «топовых» коллективов, остальное — это сладкое слово «провинция», которое имело не очень деликатный подтекст. Сейчас есть много мест на карте культурной России, где возникают конкурентоспособные коллективы, твердо заявляющие о себе внутри страны и на международной арене. И в первую очередь, это зависит от внимания к ним государства, финансирования и понимания значения культуры для общества. Замечательно, когда есть возможность пригласить какого-то выдающегося дирижера, режиссера, балетмейстера из той же Европы. Для того, чтобы дать какой-то новый глоток, с чем-то новым познакомиться и получить возможность подтянуться на этот уровень. Эта постоянная интеграция дает очень большие творческие возможности.

— Когда вы шли в профессию музыканта, вы не планировали быть дирижером?

— Нет, конечно. Обстоятельства абсолютно сами за меня все это решили, а я им даже какое-то время пыталась противиться. Потому что быть оркестровым музыкантом — это была всегда моя мечта. С шести лет я этому училась и планомерно к этому шла. Потом приехала сюда учиться, начала работать в оркестре, возглавляемым Фуатом Шакировичем Мансуровым, моим будущим педагогом. Меня это очень устраивало, я до сих пор очень люблю играть в оркестре.
Так получилось, что мне предложили стать руководителем ансамбля скрипачей, в котором я уже тогда играла. Это был достаточно популярный жанр в XX веке. У Управления культуры города и Рашида Фагимовича Калимуллина (председателя Союза композиторов РТ) появилась идея — на базе ансамбля скрипачей создать коллектив, исполняющий исключительно современную музыку. Изначально идея создания нашего оркестра была такова. Поэтому мы и назвались — «Новая музыка». И сразу же встал вопрос о моем дирижеском образовании. Сейчас наш Центр работает под руководстом заслуженного деятеля искусств Ляйли Ильдаровны Гарифуллиной. За короткое время ей удалось создать в нашем Центре замечательную команду профессионалов и очень много сделать для продвижения современного искусства.

— И какую реакцию вы ощутили со стороны коллег, встав впервые за дирижерский пульт?

— Есть такое расхожее выражение: «Наглость города берет». Наверное, на первом этапе знаний не было совершенно, просто надо было выходить и пользоваться подручными средствами. Вплоть до того, что я смотрела видеозаписи дирижеров, пыталась увидеть, как они все это делают. Потому что еще уроки с Мансуровым не начались, а дирижировать уже надо было. И сколько я тогда слышала за своей спиной «добрых слов», тогда еще и в глаза говорили. В общем это хорошо закалило.

— Как вы себя ощущаете, когда попадаете в среду своих коллег-дирижеров?

— 15 лет назад, это был скепсис, улыбки, сарказм, ирония. Тогда я была совсем юная, и это было достаточно больно. Но я шла к своей цели. И если бы не педагог, который верил в меня, это было бы не возможно. У него был очень насыщенный концертный график, и обычно репетиционный период симфонических оркестров профессиональных идет со вторника по субботу. То есть, во вторник начинается новая программа, а в субботу уже концерт. Это 4 — 5 дней. В силу его профессиональной занятости, у него просто не было времени выезжать в филармонии и полностью готовить программу. И я отрабатывала этот корректурный репетиционный процесс, и потом он уже приезжал и всю программу дирижировал. Это дало мне очень большой опыт. Самое страшное, наверное, в этом пути для меня было соприкоснуться с Самарской филармонией. Потому что я оттуда родом, и меня знали там еще совсем ребенком, и в этом оркестре работал мой первый педагог по скрипке. А нужно было вставать за пульт и начинать репетицию. Это было очень большое испытание. Было искушение просто сбежать и спрятаться. Но я преодолела это состояние. И теперь, если меня и посещает волнение, то только творческое.

— Какая программа-максимум дает энергию вам для развития? О чем вы мечтаете?

— Цели я ставлю достаточно конкретные. Это каждый раз, выходя на сцену, доказывать, что мы достойны на ней находиться. Чтобы человек, слушая нас, не ушел разочарованным. Если это произойдет, его очень сложно будет вернуть обратно в зал. А мечты? Нелегко выделить одну, самую заветную. Самое главное, на мой взгляд, это не прожить жизнь впустую.

sntat.ru

ВКонтакте Facebook Twitter Мой Мир Google+ LiveJournal