Больше в мире не найдешь

Пианист, чье имя в Книге рекордов Гиннесса, и рояль, длиннее которого нет на планете, встретились в Костроме.

Казалось бы, просто костромские меломаны. Вроде бы мраморно-стеклянная ротонда. Но за роялем Александр Яковлев, а сам рояль «Bösendorfer-Imperial» — и каждый меломан вдруг не меньше, чем Римский папа, и обыкновенная ротонда уже точь-в-точь «Ла Скала». Как пианист, игравший перед главой Ватикана, и инструмент, звучащий в лучшем оперном театре Италии, могут изменить костромскую реальность, город увидел сам. V Международный фестиваль «Кострома симфоническая», инициированный оркестром под управлением Павла Герштейна, начался с чуда.

Главное из чудес

Что случится 7 октября, художественный руководитель «Костромы симфонической» Павел Герштейн, загодя сочиняя юбилейный фестиваль, даже вообразить не мог. Но почему-то уповал — это из афиш ясно — именно на фортепианное чудо. Чудо ведь: Александр Князев, что немыслим без виолончели, в честь пятой «Костромы симфонической» давно прирученные струны обещает сменить на неизведанные клавиши.

Эндрю Тайсон, минувшим маем взявший «золото» международного конкурса пианистов имени Гезы Анды в Цюрихе, ноябрьским вечером должен явиться на российскую провинциальную сцену — и это явление само по себе уже чудо. Как и Князев за роялем, чудо колоссальное. Но нынешней осенью для губернского симфонического оркестра и костромских меломанов все-таки не главное.

6 октября V Международный фестиваль «Кострома симфоническая» открывает музыкант, которому внимали папа Римский и Герхард Шредер, который покорил пятьдесят пять международных конкурсов и имя которого украшает Книгу рекордов Гиннесса. Но даже он — пианист Александр Яковлев — понимает: главное фортепианное чудо в Костроме свершится не сегодня завтра. И вместе с оркестром под управлением Павла Герштейна, кажется, именно грядущему посвящает второй фортепианный концерт Чайковского и Прокофьева — третий фортепианный.

Чайковский — кстати

В канун большого чуда Чайковский и его второй фортепианный кстати: здесь от великого смятения человеческий дух постепенно — в то и дело сбивающемся ритме — приходит к безоговорочной целостности. Приходит к утверждению, преодолевая сомнения. И эта мятущаяся природа Чайковского исполнительской природе и дирижера, и солиста очень близка: всю первую часть оркестровые инструменты и инструмент солирующий «проживают» на ярких контрастах.
Вот уверенно гудят, будто пароходы в штилевом море, духовые, и настойчиво «ластятся» струнные, а фортепиано выкрикивает отчаянное, чтобы скоро измениться до неузнаваемости. Александр Яковлев, пианист с ювелирной техникой и страстным темпераментом (у него все — шквал, все — на пределе), не признает медленных переходов и долгих приготовлений, Герштейн здесь не признает тоже.

А потому мгновенно фортепиано предается светлым мечтам, струнные и духовые, напротив, нагнетают тревогу. Настроение в первой части сменится еще не раз, но транслируемая мысль останется без изменений: во вселенной есть всегдашняя судорожная неуспокоенность и вечный счастливый свет. Между ними колоссальные расстояния, но расстояния эти преодолимы. Вопреки мировой дисгармонии во второй части (она вся построена на сложном диалоге скрипки и виолончели — мастерские сольные партии Сергея Пудалова и Светланы Гончаровой) высшая красота, угадывающаяся в немногочисленных пронзительных фортепианных пассажах, все-таки «прорывается» на землю. И ее явное торжество настает в финале концерта — легком, безмятежном, стремительном.

На трехметровой высоте

Прокофьевский третий концерт чудо предвосхищает тоже. Порожденный каким-то безудержным вихрем, он вихрь и напоминает: здесь звук то потухает, то возгорается, постепенно «закручиваясь» в стремительную пляску. Вызывающую, жизнеутверждающую, возможную и тогда, когда все вокруг сотрясается от протеста. И даже в симфонической части вечера, в сюите из прокофьевского балета «Ромео и Джульетта», где мироздание сотрясают неумолимые шаги жестокого рока, снова чудом побеждает любовь. Оно обязано побеждать именно тогда, когда все — вопреки.

»Когда летом мы на несколько дней привезли в Кострому свой рояль, даже подумать не могли, что уже осенью случится такое», — 7 октября в Зале камерной музыки Костромского губернского симфонического оркестра в экс-ДК «Патриот» директор артистического центра Yamaha Music (Россия) Оксана Левко в произошедшее верит с трудом. Слишком многое было вопреки, но тем явственнее главное чудо: у костромского симфонического теперь есть «Bösendorfer-Imperial».

Самый большой в мире (его длина три метра), точь-в-точь такой, как в миланском «Ла Скала» и Золотом зале Венской филармонии, располагающий дополнительной нижней октавой, этот старейший венский рояль дебютировал в Костроме — под пальцами, кажется, всемогущего Александра Яковлева. И этот внеочередной концерт, нарушая афишу юбилейного фестиваля, разрушил все границы между маленькой Костромой и большой музыкой. Уже 16 ноября с нашим оркестром сыграет звезда XV конкурса имени Чайковского француз Люка Дебарг.

http://pravda44.ru