Бусиния Шульман: Музыка как судьба

Басиния Шульман — пианистка, музыкальный продюсер, выпускница Московской Государственной консерватории им. П. И. Чайковского. Среди залов, в которых она выступала — Большой зал консерватории и Концертный зале им. П. И. Чайковского, Московский международный дом музыки, Albert Hall (London), Beethoven Hall (Germany), Theatro Municipal Sao Paolo, Maksoud Plaza, Gran Teatro Valencia и другие.

Сегодня, как и всегда, Басиния Шульман много и успешно гастролирует по России и за рубежом. Ее цель — привить любовь к классической музыке как можно большему количеству людей. Нам Басиния рассказала о том, как она запела оперные арии еще до того, как научилась говорить, кто дал ей редчайшее имя и почему семья известной пианистки безмерно гордится еврейскими корнями.

Басиния, вы родились в Москве в еврейской семье — по маминой и по отцовской линии. Каков был уклад жизни? Какие традиции соблюдались?

У меня в роду до десятого колена все евреи, другой крови у нас не было совсем — редкий случай. Мои бабушка и дедушка по маминой линии родом из Украины, но войну они пережили уже в Москве. Прадедушка с папиной стороны был раввином в Ростове-на-Дону. Есть семейная история о том, что во время войны он был заживо похоронен фашистами. Я родилась в советское время, мой папа, будучи известным советским тележурналистом, был партийным. Кстати, потом он все-таки демонстративно вышел из партии. Семья не была религиозной, никто не говорил на идише, не отмечал еврейских праздников и даже ели свинину. Но при этом, удивительное дело, всегда тема еврейства в нашей семье была самой обсуждаемой. С детства я, как и мои родители, гордилась своим происхождением, меня так воспитали. Возможно поэтому, когда я стала взрослой, стала относиться к еврейству несколько иначе, чем было принято в родительской семье. Хожу в синагогу, общаюсь с раввином Йосифом Херсонским из общины «Среди своих». Отмечаю крупные иудейские праздники, дома устраиваю седеры. Безусловно, я ощущаю принадлежность к еврейскому обществу, и мне это нравится.

Наверное, вас часто об этом спрашивают, но все же. Почему вас решили назвать именно Басинией? Что означает это имя?

Басей звали одну из моих прабабушек. Это имя всегда очень любила моя мама, она мечтала, чтобы ее саму так звали. Поэтому когда я родилась, она, недолго думая, решила дать это имя мне. Полной формы имени Бася не существовало, но маму это нисколько не смутило, и она придумала — так получилось Басиния.

Вас назвали необычным именем, видимо, предопределив тем самым удивительную судьбу. Расскажите, как вы сделали первые шаги на музыкальном поприще.

Я еще не умела говорить, а уже запела. Причем не детские песни, а сразу оперные арии. Дело в том, что моя бабушка очень хорошо пела, при этом она не была профессиональной певицей. Я в какой-то момент просто стала повторять за ней эти арии. А надо сказать, что каждое лето мы с родителями жили на даче в Фирсановке, где по-соседству с нами была дача известной пианистки. Когда она услышала, как я, будучи совсем маленькой, напеваю арии, воскликнула: «Ничего себе! Чистейший голос, абсолютный слух!». Позже я стала проявлять еще большие способности, и, в конце концов, у родителей даже сомнений не осталось в том, что я должна заниматься музыкой. Мой папа обратился к директору Гнесинской школы Зиновию Исааковичу Финкельштейну с просьбой послушать меня. Так я попала в одно из лучших музыкальных учебных заведений нашей страны. Обучение там предполагало последующую профессиональную музыкальную деятельность. Моя судьба была предопределена.

Вы активно популяризируете классическое искусство. А как относитесь к современному — живописи, театру, литературе?

Я фанат всего искусства в целом, я в нем «живу». Если говорить о классике, в частности классической музыке, моя цель — привить любовь к ней как можно большему количеству людей. Именно поэтому я часто участвую в программах в жанре кроссовер. Интересно взять самое лучшее из другого, более массового жанра, например, театра, и соединить с музыкой в профессиональном исполнении и не самыми простыми произведениями, чтобы театральная аудитория тоже приобщалась к музыке. Так родились мои музыкально-драматические постановки «Нежность» в постановке Романа Виктюка, «Шопен. Жорж Санд» и «Годы странствий» с Йосси Тавором. В этом смысле я популяризатор классики, это правда.

Если говорить о современном искусстве, то я уважительно отношусь и к живописи, и к литературе, но серьезно и глубоко могу высказаться, наверное, по поводу театра. Современный театр я очень люблю. На сегодняшний день в России самым интересным для меня режиссером в этой области является Кирилл Серебренников (художественный руководитель «Гоголь-центра»). Он для меня идеал тактичного отношения к классическому искусству в современной интерпретации. По поводу музыкальных современных постановок — я в этом смысле ретроград: не очень понимаю мотоциклы и стрип-клубы на сцене, когда речь идет о XIX веке. Балеты Эйфмана обожаю, некоторые оперы в постановке Чернякова мне тоже очень интересны.

Современная молодежь сегодня может воспринимать классику должным образом, как считаете?

Моему сыну 17 лет, он очень любит классику, не уверена, что он — лакмусовая бумажка всего поколения. С Даней мы ходили, например, на «Мертвые души» Серебренникова, которые мне кажутся великолепными. Но ему и его друзьям не понравилось такое современное прочтение, им хочется классики. Читает он только бумажные книги. На мои выступления с друзьями ходит с удовольствием. Вообще аудитория на моих московских концертах помолодела — вижу в зале много молодежи — значит, ходит, воспринимает, любит классическую музыку. В российских регионах ситуация несколько иная — там аудитория от 40 лет. В Израиле, кстати, молодежи практически нет на концертах классической музыки. Кроме того, что вы пианист с именем, вы еще и профессиональный продюсер. Это редкое сочетание. Как вы стали продюсировать собственные концерты?

Продюсером я стала лет двадцать назад. Передо мной тогда стояла задача организовать коммерческий концерт классической музыки для одного московского банка. Он планировался в усадьбе Кусково и был намечен на 8 июля. Я пригласила Юрия Башмета, Вадима Репина, сама сформировала программу, организовала фуршет на улице, предусмотрела кучу тонкостей. Все было идеально, но с утра, когда в Кусково уже стояли накрытые столы, в Москве начался страшнейший ураган. В итоге все закончилось хорошо, и тот день стал моим первым опытом коммерческой организации мероприятия: я сама и выступала, и продюсировала. С тех пор знаю, что если я сама организовываю, все будет хорошо. Сегодня я занимаюсь всем, вплоть до продажи билетов на свои концерты. Это мало кому удается, но у меня продюсирование — сильная сторона, я знаю, как все устроено. К тому же мне очень помогает супруг. Он — человек бизнеса и не имеет прямого отношения к музыке. Все свои серьезные проекты я обязательно с ним проговариваю, для меня это очень важно.

Какие проекты в ближайших планах?

Их очень много, но для аудитории МЕОЦ наиболее интересно, наверное, то, что к новому сезону я готовлю постановку по произведению Дины Рубиной. Проект пока на стадии разработки. Недавно я познакомилась с Диной, ездила к ней в гости, мы без умолку проболтали четыре часа. Она пианистка, закончила Ташкентскую консерваторию, и поэтому ее литература невероятно музыкальна.

Это будет театрально-музыкальная постановка, не спектакль и не концерт, а некий симбиоз, мое «ноу-хау» — жанр, название которому я еще не придумала. Сейчас активно работаю над тем, чтобы в апреле—мае состоялась премьера. Ну и конечно концерт 12 декабря в Большом зале консерватории, который посвящен 100-летию со Дня рождения величайшего пианиста ХХ века Эмиля Гилельса.

В одном из интервью вы сказали, что любимый композитор у вас в каждый отрезок жизни разный. Сейчас чье время?

Последние два года я очень много играю Шопена, как раз сейчас начинаю запись тройного диска с его произведениями, но я бы слукавила, если бы сказала, что он сейчас — единственный мой любимый композитор. Я люблю Рахманинова — но это, наверное, в любое время жизни, года, суток. То же самое с Брамсом и Бахом — люблю безумно всегда.

А что слушает Басиния Шульман в машине?

Там у меня сотня дисков. Начиная от Григория Соколова, которого я считаю гением и моим кумиром, и заканчивая новыми дисками с Ибицы. Со мной всегда мой любимый Гребенщиков, EARTH, WIND&FIRE и другие записи. Я всеядна и люблю много разной музыки. Есть только один жанр, который я категорически не приемлю и не люблю — это российская попса.

mjcc.ru