Дирижер Сергей Скрипка: Музыку для кино сейчас создают таперы

Дирижер Сергей Скрипка на концерте, посвященном 70-летию композитора Максима Дунаевского, в концертном зале имени П. И. Чайковского.
Фото: тасс

6 сентября в Большом зале Консерватории Российский государственный симфонический оркестр кинематографии даст концерт «Бесценная музыка кино». Накануне его руководитель и дирижер Сергей Скрипка дал интервью «ВМ».

Репетиция оркестра должна была закончится в шесть — так, по крайней мере, обещал мне Сергей Иванович. В 18.00, однако, ни струнные, ни ударные, ни духовые и не думали убирать в кофры свои инструменты. Музыка затекала в каждый угол небольшого особняка на углу Сретенского бульвара, в котором и «прописан» Российский государственный симфонический оркестр кинематографии, бодро и без стеснения.

— Сергей Иванович в раж вошел! — флегматично констатировал факт директор коллектива. — Подождите немного.

Ждать, впрочем, пришлось не долго. С дирижерской палочкой в руках, через несколько минут Скрипка — стройный и решительный — перешагнул порог своего кабинета.

— Название программы, прозвучавшей вчера в Консерватории — «Бесценная музыка кино». С этого и начнем. Не кажется ли вам, что киномузыка давно уже обесценилась?

— Бесценность определяется временем. Чем больше сейчас мы смотрим фильмы 60-70-х, тем больше понимаем, как много там было настоящей музыки, которая могла из кинотеатра немедленно уйти в народ. А сейчас… иногда нужно 15 серий крутить песню в титрах, чтобы она хоть как-то запомнилась.

— Вы сейчас случайно не на песню «Оттепель» намекаете?

— Очень многие считают, что она замечательная…

— Ну, мы же не о многих, Сергей Иванович. Вам-то она как, по сердцу пришлась?

— Посмотрите… Эта песня звучала буквально из каждого утюга. И где она сейчас? Нигде! Я, впрочем, считаю, что там дело даже в музыке, а в… некотором количестве малосимпатичных рифм, которые тянут за собой все остальное.

— Создатели мелодий теряют хватку?

— Дело вот в чем: музыка, которая сочинялась раньше, была профессиональной. Ее писали композиторы, как минимум, знавшие ноты и учившиеся в Консерватории. В жанре киномузыке работали не кто-нибудь, а люди, которых называли цветом нашей композиторской школы. Возьмите любого: Фрадкин, Фельцман, Островский, Богословский…

— Почему же сейчас в кино нет композиторов такого же уровня?

— Такого же уровня, как, например, Шнитке и Шостакович? Потому что сейчас вообще нет таких композиторов. И Дунаевского я второго не знаю…

— А как же Дунаевский-младший?

— Ну, да, согласен. Он талантлив. Но он — совершенно другой композитор. А его отец, тот был настоящим классиком! Возьмите, например, его увертюру к картине «Дети капитана Гранта». Ее можно смело играть на любом симфоническом концерте. Любом! Потому что это произведение — серьезная классическая музыка. И как это отличается и по жанру, и по мастерству от всего того, что звучит с экрана теперь!

— Может, виновата разница в подходах? Музыка перестала быть действующим лицом фильмов, превратившись в этакий необязательный придаток, иллюстрацию.

— Есть у меня такое же ощущение… Сейчас музыка прошла спиральный виток своего развития, вернувшись в исходную точку. От тапера мы опять пришли к таперу.

— Новая мода?

— Да, причем пришедшая к нам с Запада. Там ведь какой фильм не возьми — вон, хоть «Крепкий орешек» — музыка везде иллюстративная, а потому и запомнить какую-то мелодию совершенно невозможно. То же самое происходит и в наших фильмах — всех этих условных «Дозорах», то есть боевиках и триллерах.

— Жанр определяет качество?

— Несомненно. Но я смотрю на всю эту ситуацию глубже. Главная проблема, на мой взгляд, заключается в том, что режиссеры в основной своей массе в музыке понимают не много. Ну, не может быть человек специалистом во всех областях. Поэтому раньше и существовал целый институт музыкальных редакторов, давно уже исчезнувший «благодаря» так называемой оптимизации. На «Мосфильме», к примеру, работало семь музыкальных редакторов. Сейчас — один. Так что теперь приходилось радоваться уже хотя бы тому, что слово «аранжировка» в титрах написано без ошибки.

— Каковы, на ваш взгляд, критерии хорошей киномузыки?

— Это, прежде всего, драматургия. Она должна создавать на экране параллельную или перпендикулярную реальность, развиваться по своим законам, помогать действию. А если на экране под пробежку главного героя просто звучит что-то там быстрое, а под поцелуи — медленное — то это всего лишь очередное таперство.

— И все же режиссеры, знающие толк в музыке, были и есть.

— Несомненно. В Консерватории учился Андрей Кончаловский. Никита Михалков умеет играть на нескольких инструментах. На ударных великолепно играет Георгий Данелия. Петр Ефимович Тодоровский был невероятно музыкальнейшим человеком!

— С кем из композиторов вам работалось легче всего? Чья мелодика ближе?

— Я поклонник романтической музыки, в которой есть простая человеческая эмоция. Именно поэтому я всегда очень любил работать с Андреем Петровым, с удовольствием работаю с Артемьевым, Эшпаем, Дашкевичем, Пахмутовой, Догой. Жаль, что на смену им идут менее яркие дарования…

— Вы в кино часто ходите?

— Не очень. Если только когда на премьеры приглашают.

— Может, несмотря на то, что молодых и талантливых мало, что-то из новой киномузыки вам все же по сердцу пришлось?

— Мне нравится все, что делает композитор Эдуард Артемьев. Это и фильм «Солнечный удар», и картина под рабочим названием «Музыка во льду», которая пока еще не вышла в прокат. Сейчас мы записываем очень интересную музыку Юрия Красавина для телефильма «Тихий Дон», снятого Сергеем Урсуляком.

— Что сложнее: записывать музыку для кино или мультфильмов?

— Мультфильмы — это вообще особый жанр. Я называю его «экстракт квинтэссенции». Там такая невероятная музыкальная выжимка! Режиссер может писать для композитора: «полторы секунды бежит, полсекунды стоит, три секунды удивляется, а дальше — семь секунд творчества». Вот такие задачи. И во все это нужно вложить запоминающийся музыкальный фон, а не просто набор шумовых эффектов, как, например, в «Том и Джерри».

— У вас есть личный хит-парад лучших с музыкальной точки отечественных мультфильмов?

— Из тех, над которыми я сам работал, самый мой любимый, это «Каникулы в Простоквашино». Совершенно изумителен «Карлсон». «Вини-Пух». «Маугли», являющийся для меня образцом «высокого» мультфильма. В диснеевском аналоге ведь что ни персонаж, то балбес на балбесе, а здесь какой сюжет, какие характеры, какая философия!

Раньше ведь для мультфильмов музыку писали прекрасные мелодисты: Шаинский, Рыбников, Гладков. Услышал вот это — «мы пришли сегодня в порт, мы пришли сегодня в порт, мы пришли сегодня в порт» — и, все, сразу запомнил!

— Вы, Сергей Иванович, просто так-то музыку в кино слушать можете? Ну, чтобы расслабиться. Или тут же ее анализировать начинаете?

— Я стараюсь смотреть кино, как зритель. А вслушиваться начинаю, когда слышу тот кошмар, который время от времени льется с экрана.

БОРИС ВОЙЦЕХОВСКИЙ
vm.ru