«Два века Петипа» в Бахрушинском музее

Фото: Кристина Кормилицына
Одно из первых мероприятий, посвященных юбилею, — выставка «Два века Петипа», открывшаяся в Бахрушинском музее. О новооткрытых фактах из биографии Мариуса Петипа, которые выставка презентует зрителю, рассказывает ее куратор Сергей Конаев.

Судя по всему, фальсифицировать дату своего рождения Петипа вынудило не тщеславие, а любовная страсть, из-за которой он оказался не в ладах с законом. Речь идет о его увлечении Кармен Мендозой-и-Кастро, дочерью маркиза и маркизы Вильягарсия. Об этой истории во всех подробностях написала 4 октября 1844 года мюнхенская газета Der Bayerische Eilbote: «20-летняя дочь маркизы брала уроки танцев у господина Петипа; и тот воспользовался возможностью завести роман. Когда об этом узнала маркиза, она отказала Петипа от дома и даже хотела дать ему значительную сумму, чтобы он покинул Мадрид» (перевод Ольги Федяниной). Дело кончилось дуэлью, в которой Петипа проявил изрядное коварство и ранил противника. Увлечение его не угасло, и в начале 1847 года Петипа бежал с Кармен из Испании, спровоцировав межгосударственный скандал.

«…Дочь маркиза Вильягарсия, — писал 27 января 1847 года министру внутренних дел Франции секретарь испанского посольства маркиз Беналуа, — покинула Мадрид 10 сего месяца без согласия родителей, чтобы следовать во Францию с сеньором Петипа, танцором. <…> Мне передают, что сеньор Петипа путешествует под вымышленным именем и что он 14 сего месяца должен был выехать из Байонны в Париж, где его видели 23 числа на платформе железной дороги из Руана».

Как Россия отмечает 200-летие Мариуса Петипа

Копия этого письма была обнаружена мной в Национальном историческом архиве Испании и опубликована в 2015 году. Балерина и исследователь Лаура Ормигон в только что изданной статье выяснила, что из Парижа пара проследовала в Гавр и далее в Англию, где, по отчетам полиции, находилась до конца февраля. По возвращении во Францию беглецы скрывались в «сельской местности» возле Руана, где их в начале марта накрыла полиция, арестовав Кармен.

Поездка в Россию была для Петипа счастливым выходом, но он был разорен, и два костюма Альберта для предполагаемого дебюта в «Жизели» были приобретены им в кредит, который парижские портные потом выбивали у него через дирекцию Императорских театров несколько лет.

Отъезд не завершил конфликта Петипа с французской юстицией. Когда в начале 1860-х он вместе с красавицей женой, танцовщицей Марией Суровщиковой, попытался утвердиться на европейских сценах, то дважды оказался в суде по делам о нарушении авторских прав. Второй иск был предъявлен балетмейстером Жюлем Перро. Для бенефиса Марии в Парижской опере 6 августа 1861 года Петипа поставил танец Перро «Космополитана», несмотря на возражения автора и без указания его имени на афише. Петипа проиграл дело и был вынужден уплатить Перро 300 франков в возмещение морального ущерба.

В результате процесса «Перро против Петипа» возник прецедент, на который французские юристы опирались десятилетиями. В судебных прениях были сформулированы критерии, по которым хореограф (а не исполнитель, не либреттист и не композитор, как пытался настаивать адвокат Петипа Гюстав Луи Ше д’Эст-Анж) объявлялся автором, а хореография — принадлежащим ему по праву произведением.

В 1892 году Петипа в своем, по сути, отрицательном отзыве на систему хореографической нотации Владимира Степанова писал: «Талантливый балетмейстер, возобновляя прежние балеты, будет сочинять танцы в соответствии с собственной фантазией <…> и не станет терять свое время и труд, копируя то, что было сделано другими в стародавние времена». Однако хореографические нотации балетов, сделанные в середине XIX века балетмейстером Анри Жюстаманом, доказывают, что сам Петипа поступал так далеко не всегда. В конце 1850-х — начале 1860-х Жюстаман записал свою постановку «Жизели» на музыку Адана, которая, скорее всего, опиралась на парижскую версию Коралли. Эта нотация, факсимильно опубликованная в 2008 году кельнским «Танцархивом», наглядно доказывает, что все самое поэтичное и эффектное, что есть в этом балете, Петипа сохранил от постановки предшественников. Пересочинив отдельные танцы и вариации, он почти не вмешивался в мизансцены и знаменитые кордебалетные ансамбли виллис, которые исследователи ранее считали его изобретением.

Вообще-то это хорошая новость: нотация Жюстамана доказывает, что общеизвестная «Жизель» оказалась не позднейшей переделкой, а одним из главных аутентичных романтических балетов на современной сцене. А тот самый труд Степанова, который Мариус Петипа высокомерно и лукаво отвергал, сохранил собственное наследие главного хореографа России: на рубеже ХХI века именно записи по системе Степанова позволили реконструировать театр Петипа во всей его грандиозности и витальности.

Источник: www.kommersant.ru