Второй день фестиваля Koktebel Jazz Party, который проходит с 24 по 26 августа в Крыму, завершился выступлением интернационального ансамбля пианиста Якова Окуня и легендарной американской певицы Деборы Браун. Накануне концерта в интервью РИА Новости музыкант рассказал, почему в Коктебель приезжают мировые звезды и что общего у джаза с балетом и оперой.

— Это ведь особое удовольствие — пригласить выступать именно тех, с кем хочется играть, это и есть настоящий джазовый концерт?

— Я бы сказал — скорее, джазовый джем-сейшен. Есть такая форма общения у музыкантов, когда мы не договариваемся о том, что будем играть. Для этого концерта мы, конечно, репетировали и я даже прописал ноты. Но я люблю называть это словом «джем», потому что ноты на самом деле не так важны, в отличие от чувства, которое передает музыкант благодаря своему умению, возрасту и мастерству.

У меня есть возможность ежегодно приглашать на фестиваль любых музыкантов, с кем хочется сыграть. С Деборой Браун мы уже выступали здесь в 2014-м. Для меня она лучшая американская певица. Так что она была первой, о ком я подумал и на сей раз.

И я рад, что в этом году удалось пригласить Эдди Хендерсона, это один из немногих трубачей, следующих классической традиции. Он знал Луи Армстронга и Майлза Дэвиса, модернистов вроде Колтрейна. Это удивительный музыкант, и даже просто быть рядом с ним, общаться — огромное удовольствие.

— А какие представления у американских музыкантов о российском джазе?

— Дебора Браун, конечно, знает много. Лет 20 назад ее пригласил сюда Олег Лундстрем, который познакомился с ней во время гастролей в Голландии. А мой отец, пианист Михаил Окунь, играл тогда у него в оркестре. Первый раз в России она выступала как раз с моим папой, а потом уже и со мной, но я всегда для нее был «сынком».

Она часто рассказывает какие-то истории о своем первом визите в Москву, о том, как она любила Олега Лундстрема, какое у него было истинно британское произношение. Это очень приятно, ведь она для меня — человек, который связывает несколько поколений в моей жизни.

© РИА Новости / Евгений Биятов. Участница International Jazz Ensemble Якова Окуня, певица Дебора Браун (США) и пианист Яков Окунь во время выступления на 16-м международном музыкальном фестивале Koktebel Jazz Party

— Джем-сейшен — это скорее клубное выступление. Здесь же концерты проходят на большой открытой площадке. Есть какая-то разница для вас?

— Я иногда говорю, что больше всего люблю играть дома для жены. Лучший слушатель — это я, а потом — она, так как всегда критикует, всегда хочет что-то улучшить.

На открытии фестиваля Koktebel Jazz Party мы с выдающимся пианистом Олегом Стариковым заполняли паузы между выступлениями больших команд — одновременно на сцене подстраивали технику. И это было очень приятно. Олег — замечательный музыкант, ученик моего отца, в таком дуэте интересно соперничать, пытаться сыграть так же, как он, а может быть, и лучше. И нам это выступление показалось удачным.

Что такое джем-сейшен? Это когда ты нажимаешь клавишу, вспоминаешь интонацию — и твой партнер по сцене тут же понимает, какую тему ты играешь и в какой тональности. И продолжает этот «разговор». Это похоже на наше интервью, то же самое, только посредством звукоизвлечения.

Главная особенность джаза — это такое пряное чувство, которое мы называем свингом. Похоже на натягивание тетивы у лука. Это чувство особенно хорошо знакомо контрабасистам, когда они щиплют струну. Пианисты тоже могут по-разному нажать клавишу: иногда чуть раньше, иногда позже, чем нужно.

— Джаз у нас всегда считался искусством для ограниченного круга людей. Но фестиваль в Коктебеле проходит на открытой площадке и предназначен для всех, даже для тех, кто сидит и слушает за пределами площадки. Джаз может быть массовым искусством?

— Думаю, да. В 2018 году, когда джаз уже перестал быть экспериментальным искусством, он должен быть массовым.

Если вы приходите на концерт впервые, если вы пытливый человек, то вы поймете и полюбите джаз. Но мы не беспокоимся о том, что есть слушатели, которые пришли первый и последний раз.

Ведь в джазе, как в балете и опере, после сольного эпизода полагается похлопать солисту. Надо сказать, что джаз впитал все лучшие европейские традиции.

Есть концерт, а есть сопровождение, то есть реакция публики. А у нас в партере всегда сидит замечательная публика. Это дает музыкантам подпитку, но это далеко не самое важное. Все же мы выбираем себе партнеров по сцене и стараемся составить им хорошую компанию, чтобы играть с удовольствием. Вот это и есть самое главное.

— В первый день на фестивале выступала группа из Нового Орлеана, с родины джаза. И вместо традиционного диксиленда мы услышали довольно неожиданный саунд, композиции с использованием рэпа. Как вы относитесь к таким экспериментам?

— Для меня Новый Орлеан и старая джазовая традиция равны тем гениям, на которых я вырос, например Армстронгу. Эта группа — чудесные ребята, с чувством юмора.

В последний день фестиваля выступит изумительный Герман Лукьянов, музыкант и композитор, который любит повторять фразу «не все простое пустое и не все сложное ложное». Это очень точные слова. Я не уверен, что могу давать рекомендации, как играть и что играть.

— Вы ежегодно приезжаете с выступлениями на этот фестиваль. Что делает его особенным?

— Для меня это фестиваль прежде всего моих друзей, арт-директоров Михаила Иконникова и Сергея Головни, который еще и выдающийся саксофонист. И конечно, Дмитрия Константиновича Киселева, главного организатора, — он потрясающий, теплейший, замечательный человек.

К тому же в Крым меня в детстве привозили родители. Я плохо помню эти поездки, но важно то, что это было всей семьей. И я сейчас чувствую себя здесь как дома.

С другой стороны… Я родился в семье, где всегда звучала джазовая и академическая музыка. И иногда я встречаюсь с коллегами, особенно американцами, которые удивляются, как я играю, — будто я человек другого, старшего поколения. То есть я играю и думаю более академично.

Среда помогает понять и принять определенную эстетику.

КОКТЕБЕЛЬ, 26 авг — РИА Новости, Анна Кочарова.