Феномен Вадима Руденко

Если планету Земля нужно будет представить иной цивилизации, то послом для этого смело можно выдвинуть пианиста Вадима Руденко. Его исполнительское искусство выражает все достижения мира, не требуя перевода.

В Самарской филармонии играет Вадим Руденко. О том, что в зале — экстраординарный музыкант, слышно уже издалека на репетиции. Но самарский ли «Steinway» это? Ощущение, будто музыкант привез свой инструмент. Его звук неповторим и прекрасен. Откуда такое звучание? Пианист научилcя этому у своих великих педагогов Артоболевской, Суханова и Башкирова? Он достиг этого ценой многолетних исканий? Или он так слышит с рождения? Эту загадку я пытаюсь разгадать весь концерт…

Каждый звук в ткани Партиты № 2 до минор И. С. Баха богато окрашен обертонами, каждый голос полифонической фактуры имеет свой инструментальный тембр. Кроме этого, музыкант использует в своей игре и тембровую педализацию. Его туше (то, что буквально невозможно передать словами) — благородно и прекрасно. Все выверено, отточено, продуманно и органично. Драматургия построения произведения такова, что захватывает слушателя целиком — от первой до последней части сюиты. И, находясь в зале, поражаешься: насколько современно звучит барочная музыка! Руденко играет так, что Партита Баха будто наэлектризована импульсами сегодняшнего дня. Возникает полная убежденность, что Иоганн Себастьян — наш современник, и его музыка написана сегодня.

Обычно Сонату № 9 Ре мажор В. А. Моцарта включают в программу клавирабендов опытные мэтры. Стиль и фактура произведения таковы, что исполнение пианиста предстает перед слушателем, словно через увеличительное стекло. Фактура настолько прозрачна, а стилистическое кредо Моцарта так безупречно, что исполнителю здесь невозможно найти ширму для ошибок. Игра музыканта подразумевает безукоризненность от первой до последней ноты, иначе произведение не может быть воплощено на сцене. И соната великого гения заблистала в этот вечер, как ювелирный шедевр Фаберже. Вторая часть произведения напоила слушателя волшебным звучанием bel canto, возвращающим к ариям и дуэтам моцартовских опер.

Когда слушаешь исполнение Руденко вариаций на тему Паганини Брамса с закрытыми глазами, то складывается полное впечатление, что играет фортепианный дуэт. Многоплановая фактура и тембровое слышание голосов, владение Руденко всеми техническими приемами пианизма — за пределами человеческих возможностей. Его нельзя назвать просто виртуозом, ведь художественные задачи музыканта стоят гораздо выше — над пианизмом и над каким-либо инструментальным исполнительством. Его задачи философы и поэты назвали бы словом — «Отсюда!»

«Сейчас пред нами предстанет русский пейзаж в музыке», — шепнул кто-то из подготовленных слушателей, услышав объявленную в программе Прелюдию и фугу соль-диез минор Танеева. Но ничего подобного не случилось — никаких пейзажей!.. Это редко исполняемое на концертной эстраде произведение, возможно, по причине своей невероятной сложности и стилистике, не укладывающейся в привычные клише русского романтизма, ставшее предвестником скрябинских «экстазов», «полетов», «томлений» и рахманиновской «ностальгии», в программе выступления Вадима Руденко было связующим звеном между поздним романтизмом Брамса и музыкой Рахманинова. Стихийный симфонизм танеевской фуги сразил слушателей своей масштабностью и глубиной композиторской мысли. Действительно, не каждому концертирующему пианисту подвластно сегодня такое полифоническое полотно!

Вадима Руденко, вслед за знаменитыми предшественниками русской фортепианной школы Владимиром Софроницким и Станиславом Нейгаузом, можно смело назвать «поэтом фортепиано». Характерными чертами его творчества являются королевски благородное туше и масштабное мастерство драматурга, выходящее за пределы фортепианного искусства.

«Четыре музыкальных момента» Рахманинова вновь ставят передо мной вопрос: каким образом играет Вадим Руденко? Он парит высоко над происходящим и увлекает в этот необыкновенный полет слушателя. А потом погружает нас в глубины трагедии человека, оторванного от отчизны, возводя эту тему на пик актуальности сего момента. И в этих непостижимых перемещениях души — дар музыканта, его искусства, где нет ни капли театральности, вычурности и наигранности. Он собран, сконцентрирован, без лишних движений и эмоций. Все звучащее идет от сердца музыканта к сердцам слушателей.
Как разгадать тайну игры Вадима Руденко? Где кроется ответ? И есть ли он вообще?

Текст: Юлия Шумилина