Филипп Копачевский: «Понять классическую музыку не сложно. Нужно только захотеть этого и прислушаться»

Филипп Копачевский — молодой пианист современности, солист Московской Государственной Академической Филармонии и лауреат международных конкурсов. Его игра отличается особой лиричностью и романтичностью, эмоциональной искренностью, с которой он выражает свои мысли и чувства посредством инструмента. Красота и благородство, ощущение внутренней свободы и яркой индивидуальности Филиппа очаровывают слушателей по всему миру. Сегодня знакомство с ним ожидает и читателей Musecube.

— Филипп, 23 июня состоится Ваш концерт в Санкт-Петербургской Филармонии им. Шостаковича. Публика услышит Концерт № 2 для фортепиано с оркестром Брамса и Симфонию № 6 «Патетическая» Чайковского. Почему были выбраны именно эти произведения? Это была Ваша идея?

— Не совсем. Некоторое время назад я получил предложение вновь приехать в Петербург со Вторым концертом Брамса, который много значит для меня лично. Помимо того, что этот концерт один из самых больших в фортепианном репертуаре, почти 50 минут, он чрезвычайно насыщен драматизмом. И это — большая возможность показать собственное, личное видение, интерпретацию. Что для любого музыканта всегда интересно. Я, например, воспринимаю этот концерт Брамса как естественную стихию, скажем, море. Оно было задолго до нас и будет после нас, и, как сказал Рихтер, всей этой красоте нет до нас никакого дела.
К слову, «Патетическая» Чайковского — также одно из самых драматичных и трагичных сочинений в мировом репертуаре. Хотя любопытно, что отношения Чайковского и Брамса были скорее напряженными, и творчество друг друга они воспринимали холодновато. Так что вечер обещает быть интересным.

— Что наиболее важно и значимо при подготовке к концерту и разучиванию новых композиций?

— Прежде всего, полное погружение в материал. Очень важно иметь возможность и умение полностью сконцентрироваться на том, что делаешь в данный момент. Музыка живет только во времени. Это не картина, которую можно повесить на стену. Интерпретация может меняться каждую минуту.

— Как повлияла обстановка, в которой Вы росли и учились, на будущее формирование ваших взглядов на жизнь и интересов?

— В каком-то смысле мои интересы, конечно, были предопределены: я родился и рос в музыкальной семье. Но родители никогда не настаивали именно на музыкальной профессии, понимая, как тяжело порой музыкантам добиться успеха. Сейчас с детьми начинают заниматься чуть ли не с трехлетнего возраста, подготавливая маленьких дарований к участи вундеркинда. Я же начал играть на рояле достаточно поздно, в семь. Но зато — сразу в ЦМШ. В обстановке высокой конкуренции, стремления к самосовершенствованию. Мне очень повезло с педагогами, которые не просто учили меня играть так, как надо. А научили думать своей головой, искать.

— Какой музыкой Вы увлекались в юности? Был «бунтарский» период или он миновал Вас?

— В каком-то смысле я и сейчас бунтую (смеется). Мир классической музыки полон штампов, и любому музыканту периодически хочется их сломать. Но в том узком смысле, в котором обычно упоминается бунтарский период, у меня на него просто не было времени. Или я не обратил на него внимания.

— Вы много гастролируете и выступаете за рубежом. Отличается чем-то, на Ваш взгляд, европейская публика от российской?

— Нет. Вообще не важно, где ты играешь. Главное — выкладываться на 200 процентов, делать все, что в твоих силах, чтобы увлечь слушателя за собой. И если это удается, то и публика отвечает искренностью и теплом. Взаимоотношения артиста и зала — это всегда взаимообмен на эмоциональном и энергетическом уровнях. Национальная принадлежность здесь не имеет никакого значения.

— Чьё мнение является авторитетным, к кому Вы обращаетесь за советом?

— К педагогам, прежде всего. Профессору Сергею Леонидовичу Доренскому, его ассистентам, Павлу Нерсесьяну, Николаю Луганскому, Андрею Писареву — музыкантам с большим опытом и вкусом. К моему первому педагогу, Кире Александровне Шашкиной. К Владимиру Теодоровичу Спивакову, который очень много мне помогает и многому меня научил.

— В детстве Вы были увлечены сочинением музыки, в юности написали струнный квартет по просьбе Мстислава Леопольдовича, который исполнялся в центре Вишневского. Сейчас Вы пишите музыку?

— Нет. Я сознательно отказался от композиции в пользу концертной деятельности: ни то, ни другое дело не терпят фальши и халтуры, и, кроме того, отнимают огромное количество времени. Мне не хочется распыляться. К тому же, в какой-то момент я почувствовал — или мне так показалось, что не могу создать в композиции ничего принципиально нового, оригинального. Созданная идея или мотив уже на второй день переставали быть интересными даже мне самому.

— В 2015 году на лейбле Piano-Classics Вы записали три крупных произведения — си-минорную сонату Листа, «Скитальца» Шуберта и сонату Яначека «1905». Выбор произведений необычен. Чем он продиктован?

— Это столкновение стилей. С одной стороны, краеугольная соната Листа с ее фаустовскими идеями, с другой — калейдоскопичный «Скиталец» Шуберта, с еще одной — трагичная, пронизывающая соната Яначека. Вы правильно отметили, что это — три крупных произведения, но, как оказалось, вместе они образуют очень органичный цикл.

— Вы — романтичная натура? Что на первом месте: разум или чувства?

— Одно не может существовать без другого. Чувства не должны вступать в противоречие с разумом, а разум, в то же время, не должен их ограничивать. Я стараюсь соблюдать определенный баланс.

— Как Вы считаете, проникает ли современность в исполнительство, может ли музыка коррелировать с теми событиями, которые актуальны для 21 века?

— Конечно. Музыка всегда актуальна. Более того, музыка — искусство субъективное, и меняется в зависимости от различных факторов, в том числе — исторических. Наша история помнит много ключевых моментов, как негативных, так и позитивных. Достаточно хотя бы вспомнить Ленинградскую симфонию Шостаковича, исполнение которой в блокадном Ленинграде было настоящим событием.
Кроме того, музыка — универсальна. Как и раньше, сейчас публика по-прежнему приходит в зал, чтобы получить впечатления, эмоции, забыть о проблемах повседневности. И так будет и в XXII-м, и в XXIII-м веке… Всегда.

— Что вы думаете о проблеме элитарности классической музыки? Часто приходится слышать такие фразы, как «я не люблю оперу, не люблю классику, потому что не понимаю их, они для сливок общества и творческих личностей, а не обычных людей». Так ли это?

— Все это предрассудки. Достаточно взглянуть на заполненность залов и все станет ясно. В последнее время публика на классические концерты только прибывает. И этому способствуют как редкие, так и просветительские программы. Например, у Московской филармонии, солистом которой я являюсь, сразу несколько таких проектов. Уже несколько лет в рамках совместной с Минкультуры программы «Звезды XXI века» я гастролирую по самым разным городам России, и с каждым годом вижу только все больший интерес. Понять классическую музыку не сложно. Нужно только захотеть этого и прислушаться.

Беседовала Алёна Шубина, специально для MuseCube
Фото из открытого доступа

musecube.org