Интервью с Даниилом Крамером в Нижнем Тагиле

«Министерство культуры поддержало фестиваль русского шансона — для меня это чудовищно». Джазмен Даниил Крамер о вкусах публики, сознательной беспартийности и главных качествах хорошего музыканта

Джазовый пианист, народный артист России, Даниил Крамер — одна из немногих звёзд, кому ежегодно удаётся собирать полный зал Нижнетагильской филармонии. В каждый новый приезд он приглашает к сотрудничеству неизвестных широкой публике молодых восходящих звёздочек или американских джазовых звёзд. В плотном гастрольном графике маэстро Нижний Тагил оказался между Ижевском и Москвой. В каждом городе — не дольше суток. В этот раз в команде Крамера американская джазовая певица Надя Вашингтон, барабанщик Игнат Кравцов (родом из Екатеринбурга) и басист Владимир Кольцов-Крутов.

— Вы один из самых дальновидных и умных джазовых продюсеров. Восхищает ваша чёткая ориентация на сотрудничество с молодыми музыкантами и попытки донести джаз до молодежной аудитории. Видно, что вы думаете, как будете жить и существовать на сцене дальше.

— Я, скорее, думаю, как буду уходить: достойно или нет. Надо не забывать отдавать долги и выводить в люди молодых. Слишком трудно я сам начинал в джазе.

— Не хочется другим такой же судьбы?

— Очень не хочется!

— Только первая часть вашего зимнего тура 2016 включает одиннадцать городов. Как долго ваш агент занимался его организацией?

— Любой мой тур — плод многих лет сотрудничества с региональными филармониями и концертными организациями, плюс текущий возросший спрос на джазовую музыку. Подготовка тура начинается за год вперёд. А сейчас мы планируем тур на следующий год.

— Вы первый раз выступали в малых городах России, таких как Заречный, Снежинск?

— В Снежинске бывал несколько раз. Я много выступаю и в малых городах тоже, поскольку поддерживаю библейский принцип: иду туда, куда меня зовут. И это не хвастовство! Мне всё равно, где живут люди, в Париже или Снежинске, люди есть люди.

— Имя Даниила Крамера открывает любые двери, ему всегда рады, несмотря на ваше отсутствие на федеральных телеканалах. В чем секрет?

— Я гастролирую в режиме нон-стоп. Это тур длиною в жизнь, я бы сказал.

— А зарубежные гастроли?

— Сейчас гастролирую за рубежом чуть меньше в связи с тем, что мой международный менеджер ушёл на пенсию, а новым менеджером пока не обзавёлся. Раньше российских и зарубежных гастролей у меня было 50/50, но, честно говоря, эти 50/50 финансово всегда были в пользу России. Огромная страна с неограниченным покупательским спросом… Россия к тому же культурно ориентированная страна. Бывает, что подходят люди на гастролях в новых городах, где я впервые, и утверждают, что прекрасно знают меня. Откуда? Не анализирую эти потоки информации. Как только я начну анализировать пути распространения собственной славы, мне надо будет уходить со сцены. Тщеславие и творчество плохо совместимы.

— Информационные потоки распространения славы надо анализировать, поскольку это часть джазового менеджмента, который слабо развит у нас в стране…

— Соглашусь, джазовый рынок в России не развит. В одной только Франции джазовых каталожных фестивалей 157 в год. В советские времена было 62. А сейчас, наверное, около 20, из них Игорь Бутман держит большую часть и я держу порядка пяти. У двух продюсеров чуть ли не половина джазового фестивального рынка. Разве это нормально? И, между прочим, на мой взгляд, с потерей советской андеграундности джаз многое потерял. Я глубоко убеждён, что если что-то запрещать, то оно будет популярно. На запрете и подпольности сделали себе имена все деятели российского джаза старшего поколения. Однако времена были странные. С одной стороны, советское правительство запрещало эту музыку, с другой — тайно поддерживало. В советские времена джазовые фестивали финансировались обкомами, профкомами и комсомольскими организациями.

— Партийным деятелям тоже надо было как-то отдыхать…

— Многим режимам свойственна двойственность. Эдакая ложь самим себе. Поверхностно не приветствуется, а на самом деле подкармливаем и поддерживаем. Это факты!

— В те времена не было интернета, а сейчас, в эпоху интернета и социальных сетей, уже невозможно что-либо скрывать.

— Джаз продвигается в интеллектуальных кругах. Но массовый музыкальный спрос уже в третьем поколении во многом формируется полукриминальной шансонной песней. Министерство культуры недавно открыто поддержало фестиваль русского шансона — и для меня это чудовищно. Не надо сетовать на криминал, потерянную армию, коррумпированных чиновников и плохих людей. Каковы образование и культура, семья и спорт, таковы и чиновники с армией, такова экономика, таков закон, таково всё государство.

— Непросвещённые слушатели хотели бы понять джаз. Но этому во многом мешает чрезмерная рафинированность джазовых музыкантов. Не могут стать понятными массовой аудитории.

— Не всем! Я понятный. Езжу по провинциям, весям и городам, терплю бытовые неудобства. Со мной бывало неоднократно, когда через пятнадцать минут концерта из зала поступают выкрики: «Кончай эту муть, давай ламбаду!» И ничего, продолжаю работать.

— Вы не среднестатистический. Если позволите, ещё раз: как джазовым музыкантам стать понятными массовой аудитории?

— Не нужно становиться понятными, а нужно поднимать людей до своего уровня. Вот почему я добился того, чего добился.

— Вы последовательны.

— Совершенно верно! Я двадцать лет в Екатеринбурге делаю джазовый абонемент.

— Снизилась ли стоимость билетов на ваши концерты в связи с кризисом?

— Не от меня зависит, к сожалению. Есть такое понятие — стоимость открытого занавеса. Гонорары музыкантов не вся его часть, как вы понимаете. Реклама, трэвел, зарплаты технического персонала, агентов, налоги. Курс рубля по отношению к доллару, как сегодня, когда я привез американскую звезду джаза Надю Вашингтон.

— Вы бываете в нашем городе каждый год. Как вам состояние площадок и концертный менеджмент Нижнетагильской филармонии?

— Я сотрудничаю с менеджерами Нижнетагильской филармонии давно. Никаких претензий в плане организации! Нас встречают как положено, нам предоставляют всё, что в силах предоставить местная филармония.

Но качество площадки не выдерживает никакой критики (концерт проходил в зале Общественно-политического центра — прим. ред.). Что это за рояль? Как не стыдно крупному промышленному городу иметь такой инструмент? Ему давно пора на заслуженный отдых. Обычно хороший рояль — это гордость города. Когда его покупают, это праздник. Его холят и лелеют.

Почему в таком ужасающем состоянии зал? Холодно зрителям в зале, холодно артистам в гримёрке, холодно в коридорах. Да я бы разрешил пускать зрителей в шапках и тулупах в такой промёрзший зал! Вспоминаешь блокадный Ленинград с такими условиями. За что это публике? (В день концерта, 28 января, синоптики зафиксировали -28 — прим. ред.)

Любая нация идентифицирует себя по двум параметрам: культуре и языку. В каком состоянии культура, в таком состоянии и сознание общества. Не так дорого, на самом деле, стоит подготовить нормальную концертную площадку. И тагильчане гордились бы такой площадкой! Приходили бы с удовольствием!

— Условия в Снежинске были лучше или хуже, чем в Нижнем Тагиле?

— В Снежинске был куплен новый рояль. И, в отличие от Общественно-политического центра, зал тёплый. А Снежинск — маленький город, в отличие от Нижнего Тагила.

— Вот мы и вернулись к теме стоимости открытия занавеса. В Нижнем Тагиле есть немало достойных концертных площадок, например драматический театр, недавно отреставрированный, или ДК им. Окунева, состояние которого на протяжении десятилетий стабильно поддерживается в отличных условиях. Предполагаю, что там более высокая ставка аренды.

— Наличие «достойных» и «недостойных» площадок — своего рода ненормальность. В культуре все площадки должны быть хорошими и быть в состоянии доставлять удовольствие пришедшим. В культуре не может быть пасынков.

— Давайте попытаемся немного отвлечься. Расскажите, пожалуйста, о вашей гостье Наде Вашингтон.

— Надя получила русское имя благодаря своей бабушке. Бабушка очень любила румынскую гимнастку Надю Команечи, которая блистала на мировой спортивной арене в 70-е. Певица молодая, ей 27 лет, но уже может похвастаться значительными успехами. Альбом Дайаны Ривз Beautiful Life был отмечен 57thGrammy Award, Надя Вашингтон принимала участие в записи этого альбома как бэк-вокалистка. Я познакомился с Надей незадолго до нынешнего тура.

— Уральцы с большой теплотой следят за успехами земляков в Москве. Расскажите про барабанщика Игната Кравцова.

— Игнат окончил Свердловское музыкальное училище им. П. И. Чайковского. Именно в Екатеринбурге я его и заметил. В Москву он переехал только два с половиной года назад. Но на настоящий момент он восходящая звезда московской джазовой сцены, с ним многие хотят работать. Он типичный сессионный музыкант, принимает участие сразу в нескольких проектах, кардинально разных. Посмотрите, например, его работы в составе модной молодёжной группы Guru Groove Foundation. Или в составе трио Евгения Лебедева. Я первый раз пригласил его в тур. Доволен исполнением и отношением к профессии. Ну, а дальше… Дальше время покажет.

— Мы с вами оба родом из СССР. Были свидетелями разных периодов в развитии мировых политических отношений. Как вам нынешняя обстановка?

— Вы правы, я разные политические ситуации застал. Но во времена Карибского кризиса было намного страшнее. Вот тогда действительно угроза третьей мировой войны стояла в воздухе.

В целом моё мнение таково. То, что противостояние в российско-американских отношениях происходит, бесспорно. То, что в этом противостоянии нет ни правых, ни правды, тоже. Происходит экономический и коммерческий передел мира. Страны дерутся друг с другом за выживание. В этой драке нет места пешкам. И в такой драке народы превращаются в орудие для сотрясания мускулов, к сожалению. Так было всегда. Если у народов противостоящих блоков есть силы понять, что ими манипулируют, тогда манипуляция становится крайне затруднённой. И в таком случае правительства вынуждены идти на мир друг с другом. Когда же народы не в состоянии анализировать, как стадо, идут туда, куда их зовут, тогда с ними можно делать все что угодно.

— Должен ли музыкант быть мессией? Выражать интересы электората, принимать участие в политической борьбе?

— Это зависит только от личной позиции. Моя личная позиция — надо иметь доступ к информации для начала. То, что мы читаем в прессе, то, что вы, журналисты, считаете информацией, часто недостоверно. Не все политики располагают достоверной информацией. Что уж говорить про музыкантов? Чтобы участвовать в политических процессах, надо хотя бы знать, о чём говоришь. Быть в кабинете министров как минимум.

— Сколько раз вам предлагали вступить в ту или иную политическую партию, вы каждый раз отказывались. А от каких именно партий поступали такие предложения?

— От разных, начиная с КПСС.

— Что вами движет в профессиональной деятельности?

— В разное время разное. Когда был молод, честолюбие, желание карьеры, денег, благополучия. Сейчас желание сказать что-то новое в искусстве, стать интересным людям.

— Честолюбие для творческого человека — главная движущая сила?

— Всё в комплексе. Честолюбие без желания работать — ничто. Много кто талантлив, но сколько нереализованных талантов! Талант без труда, сами знаете, чем заканчивается.

— Что вас возмущает в вашей профессиональной среде?

Уходит последнее поколение педагогов, поколение представителей хорошей школы. Вкусы будут меняться, и нам не будет это приятно. Придёт другое поколение со своими ценностями, и они не будут нам понятны. Для сохранения вкуса нужно иметь другую систему образования и культуры.

— Вы много общаетесь с молодежью, они какие, на ваш взгляд?

— Мне всегда интересно общаться с молодыми музыкантами в турах. Замечательные, талантливые, хорошо музыкально образованные ребята. Но вот… Они не знают, кто такой Фазиль Искандер, они не читали «Над пропастью во ржи» и «Белый пароход», не читали Золя и Стендаля, и они, что ужасно, спрашивали меня, а почему им обо всём этом никто никогда не рассказывал…

— Каковы основные пять причин, сделавшие вас хорошим музыкантом?

Первое — школа, моя профессиональная подготовка. Второе — мое мировоззрение. Мы играем не пальцами и даже не совсем ушами. Наши уши и пальцы — это всего лишь наши инструменты. Третье — наличие души или её отсутствие. Я не шучу. Душа — формируемое качество. Очень часто мы видим, как человек всё делает хорошо, но его игра не трогает зрителя, потому что в нём нет души. Четвёртое — владение музыкальным языком. А ещё… Вот скажите мне, вы когда-нибудь пробовали открыть сама себе свою душу?

— Регулярно это делаю.

— И как вам там?

— Неприглядно, конечно, но самое главное — понять, что не бывает плохих и хороших людей, а бывают разные обстоятельства у разных людей. И тогда уже не так страшно открывать душу.

— Тогда представьте себе, что значит открыть душу не самой себе, а тысяче человек в зале. Тронуть самого себя, и тронуть зрителей.

— Это тяжёлый моральный труд.

— Нелёгкий! Но если музыкант умеет открывать свою душу зрителям, я прощу ему множество технических погрешностей. И это пятое!

Беседовала Дарья Белецкая

Фото: Владимир Степанов

mstrok.ru