Известный композитор рассказал, почему в Украине растет интерес к классической музыке

Композитора Мирослава Скорика ценители симфонической музыки считают классиком и легендой. Его произведения исполняют наиболее титулованные отечественные коллективы на главных сценах страны, по Скорику учатся студенты консерватории и музыкальных училищ. 76‑летний композитор является автором многих концертов, балета и даже оперы, а широкой публике хорошо известна его музыка, написанная для кино, в том числе к знаменитой ленте Сергея Параджанова Тіні зубутих предків и мультфильму Как казаки кулеш варили.

Впрочем, карьера музыканта, когда‑то окончившего Львовскую консерваторию, строилась не только в Украине — он работал в США, а затем в Австралии. Вообще, Скорик родом из семьи львовских интеллигентов, а среди своих предков называет оперную диву Соломию Крушельницкую.

В музыке, как и в жизни, невозможно ничего предугадать
Сейчас он, преподавая в Киевской и Львовской консерваториях, фактически живет на два города, и в обоих у него есть ученики. Кроме того, композитор во время исполнения его музыкальных произведений нередко сам становится за дирижерский пульт и даже садится за фортепиано.

НВ беседует с классиком в Национальном союзе композиторов в Киеве, где он долгие годы сопредседательствовал. Хотя в столице у него есть еще один кабинет — художественного руководителя Национальной оперы. Впрочем, об оперном театре он говорит со вздохом и признается, что возможности изменить все, как хотелось бы, у него нет.

— Вы являетесь художественным руководителем Национальной оперы, к которой много вопросов относительно репертуара и уровня постановок…

— Я не хочу говорить о коллегах, так что без комментариев.

— Но при назначении на эту должность вы обещали, что в репертуаре оперы будет больше украинской музыки…

— Мы стараемся, но пока не выходит. Во-первых, чтобы поставить оперу, нужно много денег, а это всегда большой риск — ты никогда не знаешь наверняка, станет произведение успешным или нет. Опера не может быть самоокупаемой априори. Поэтому на Западе такие постановки обычно финансируют спонсоры, которые взамен получают от государства поблажки в налогообложении. У нас все иначе, и у бизнесменов нет мотивации поддерживать наши постановки. Иногда кто‑то с барского плеча может дать денег, но это бывает редко.

Все это сильно влияет на репертуар. Нам приходится идти на поводу у публики. Решения принимаю ведь не только я — есть еще директор и бухгалтер, которые говорят, что нужно, чтобы зал был полный.

— И на что приходит публика?

— На оперы Джузеппе Верди, Джакомо Пуччини, Петра Чайковского и Джоаккино Россини. Еще очень популярны балеты — Щелкунчика даем иногда каждый день в течение недели.

— Правда ли, что классическая музыка в Украине сейчас привлекает больше слушателей, чем раньше?

— Да, спрос на серьезную музыку намного больше, чем раньше. Мы видим это на концертах и фестивалях. Просто в советское время все хотели слушать западную эстраду, потому что ее запрещали. А сейчас все наоборот — засилье некачественной попсы вернуло многих к серьезной музыке. На самом деле классика часто абсолютно несложна для восприятия. Многие произведения Людвига ван Бетховена, Вольфганга Амадея Моцарта или Петра Чайковского на слуху, и их очень легко почувствовать. А постепенно, слушая все больше и больше музыки, можно понять и современную серьезную музыку.

— А в 1960‑х вы ведь тоже писали эстрадную музыку…

— Понимаете, это была эпоха, когда запрещали не только западную музыку, но даже ритмы. Поэтому было интересно с этим работать — писать украинские песни с западными ритмами, вроде танго, буги-вуги, босанова или твиста.

— Когда вы писали музыку к Тіні забутих предків, вам было всего 25 лет. Почему Параджанов пригласил к сотрудничеству именно вас?

— Для него было важно, чтобы музыку написал композитор из Западной Украины. Приехав во Львов, он пришел на радио и попросил поставить ему произведения львовских композиторов. И одна моя композиция ему понравилась настолько, что он категорично заявил: «Этот композитор будет писать музыку к моему гениальному фильму».

Параджанов был очень своеобразной и даже странной личностью. Поначалу я даже не хотел с ним сотрудничать. Но потом мы встретились еще раз, и он оказался очень приятным человеком — так мы начали работать.

— Что из ваших произведений исполняют за рубежом и приносит ли это доход?

— Я пишу серьезную музыку, и гонорары за нее обычно совсем небольшие. Время от времени мне присылают отчет, сколько я получил за год. В последнем из них было указано более 50 стран мира, где исполнялась моя музыка. Там бывают очень смешные цифры, например, Тайвань — 5 центов. Есть, конечно, и суммы побольше, но все равно это не те доходы, к которым привыкли эстрадные исполнители.

— Почему большинство украинских композиторов до сих пор неизвестны в мире?

— Мы долгие годы находились в составе Советского Союза, где все выстраивалось на российской музыке. Нас считали провинцией, и пробиться украинским композиторам было сложно. Хотя, конечно, это и несправедливо.

Это серьезная проблема — с одной стороны, наша музыка находится на достаточно высоком уровне, благодаря тому, что долгие годы у нас было хорошее системное музыкальное образование. С другой, композитор — это национальное явление, у каждой страны свои авторы, и популяризировать их в мире сложно. Нужна помощь государства, собственный опыт, настойчивость и знакомства.

— Вы подчеркиваете, что музыкальное образование раньше было сильным. А сейчас?

— А теперь у нас практически нет уроков музыки в общеобразовательных школах — никто не знает нот, не умеет петь чисто. А ведь во всем мире этому направлению уделяется значительное внимание. Например, в Китае благодаря этому сейчас много сильных музыкантов.

Что касается профессионального музыкального образования, оно еще держится на достойном уровне. Но тоже постепенно разваливается из‑за Болонской системы, которую нам навязывают. Ведь в результате у студентов меньше занятий по профессии, меньше часов обучения и меньше профессиональной нагрузки.

— А кто, по‑вашему, сейчас интересен из наших авторов и кого уже исполняют за рубежом?

— Если я начну их называть и кого‑то забуду, на меня будут обижаться. Но с десяток тех, кого исполняют в мире, точно есть. Когда нам удается протолкнуть украинскую серьезную музыку на зарубежные концерты, мы получаем много одобрительных отзывов.

— В каком направлении, по‑вашему, будет развиваться академическая музыка?

— В музыке, как и в жизни, невозможно ничего предугадать. С авангардной музыкой, например, вышел казус: одно время ею сильно увлекались, проводили специальные фестивали. А в последние годы она стала получать все меньше и меньше одобрения у публики. Если посмотреть на то, что сейчас звучит на концертах, то так называемый авангард занимает всего около 1 % исполняемой музыки. Остальное — это классика.

При этом многие композиторы, писавшие авангардную музыку, отошли от нее. Например, польский композитор Кшиштоф Пендерецкий теперь пишет нежную и спокойную музыку. Или Сильвестров [Валентин Сильвестров, украинский композитор-авангардист], который всегда писал сложную музыку, теперь пишет проще, чем Чайковский. Он считает это новым авангардом, а себя — модернистом.

Вообще раньше в музыке были направления — романтизм, импрессионизм, экспрессионизм, а сейчас их нет. Все вместилось в одно понятие — постмодернизм. Очень удобный термин практически для всего.

.

5 вопросов Мирославу Скорику:

— Главное событие в вашей жизни?

— Трудно сказать. Не могу ответить на этот вопрос.

— Любимый город?

— Львов. Я там воспитывался.

— На чем вы передвигаетесь по городу?

— Долгое время я был автомобилистом. Но последние пять лет уже не вожу. Сейчас передвигаюсь на чем угодно — пешком, на такси, временами меня подвозят.

— Ваш личный месячный прожиточный минимум?

Материал опубликован в НВ № 25 от 17 июля 2015 года

nv.ua