muzkarta.ru | музкарта.рф «Музыкальная карта»: академическая музыка Поддержать проект
Выберите регион, страну
Читайте на эту же тему
08 ноября 2018
Лев Солодовников: «Гениальная вещь на 90–95% состоит из стандартов, остальное — их нарушение»
Добавлено 07 ноября 2018 info
Интервью журналу Robb Report
— Сколько в вашей работе вдохновения и творчества, а сколько — ремесла?
— Любое дело, будь то теоретическая физика, игра на рынке ценных бумаг, футбол или музыка, состоит из «стандартных положений» — исполнения угловых, приёмов ведения смычка, уравнений и законов. Это — ремесло, и этому нас должны учить в школах и вузах. Также в учебных заведениях нам должны своевременно рассказать, что если сознательно нарушить некоторые из этих стандартов, то в одном случае получается «творение», а в другом — ошибка, банкротство или проигранный матч. Только в искусстве нет ни одного «судьи» и ни одного объективного параметра, которые показали бы что вот эта вещь — бесспорно фиглярство, а вот эта — шедевр. Гениальная вещь на 90−95% состоит из стандартов, остальное — их более или менее элегантное нарушение.
— Что самое трудное, а что самое приятное в профессии скрипача?
— Самое приятное — искать звучание. Скрипка может отзываться на разные прикосновения множеством тембров. Искать, какой из них сейчас лучше всего подходит для данного произведения; искать, в каком темпе и на какой громкости лучше всего произнести каждую конкретную фразу — это, наверно, и есть самое приятное в рабочем процессе. А на сцене самая большая радость — ощутить, что ты попал в «поток», и не один, а вместе со своими партнёрами и со своими слушателями, и вы все резонируете с этой музыкой, проживаете в ней то, что, возможно, не могли до конца прожить в жизни.
А трудное… Как и, наверное, везде — начать. Иногда лень. И ещё — стать профессионалом.
— Вы проходили стажировку в The Queen Elisabeth Music Chapel в Бельгии. Чем различаются подходы к обучению музыкантов в Бельгии и в России?
— О подходе к музыкальному образованию в Бельгии вообще мне не известно. Дело в том, что Queen Elisabeth Music Chapel- это негосударственное заведение, несмотря на патронаж королевской семьи. Это не то же, что консерватории в Брюсселе, Антверпене. Это частная «лаборатория» и концертная организация в одном лице. Подход к обучению там достаточно свободный. Прежде всего, нет жесткой программы: что вы будете играть, определяется вашими предстоящими концертам, записями (многие из которых организует сама Chapel) и конкурсами.
У вас может месяц не быть урока с куратором, но вы в это время сами много нового выучиваете, даете концерты. Или не даете. Или не выучиваете. Что касается творческого подхода, то он менее догматичен и меньше похож на «Я один знаю, как правильно, делай, как я!». Там более коллегиальное общение со студентом, очень часто студенты выступают в ансамблях со своими профессорами. Глобально — в Chapel учат больше общаться с коллегами (и на сцене, и в жизни) и со слушателями. Так стирается грань между «нами» и «ними», развенчивается представление о том, что мы как будто бы разные биологические виды. Мы все в чем-то похожи, мы все здесь собрались потому, что любим музыку, пусть, может, и по-разному. А еще мы любим книги, картины, пирожное и жаркое. Ваш кузен поставляет шоколад королевской фамилии, его прадедушка дружил с Климтом, и всё это мы можем обсудить на кейтеринге после концерта. А у нас силен настрой на соперничество: «Докажи им, что ты круче всех!»
— Если бы у вас была возможность исполнять для публики только одно произведение, какое бы вы выбрали и почему?
— У меня, как и, вероятно, у каждого из нашего «цеха», всегда есть возможность встать на этот путь и играть только одно произведение. Не буквально одно, а, скажем, ограничить свой репертуар произведениями одного-двух авторов. Это не фантастика — это реальный путь, который иногда выбирают люди. Музыкальная индустрия знает примеры такого самоограничения — как коммерчески успешные, так и канувшие в безвестность (что в данном случае почти одно и то же), а музыкальное искусство — как художественно убедительные, так и бездарные — примеры такого самоограничения.
Среди слушателей — то же. Большинство сочинений, звучащих в достославных филармонических залах — музыка приблизительно двух десятков композиторов XIX века и по десятку авторов на века XVIII и XX. Репертуарные консерваторские произведения — это «мейнстрим», то, что составляет основу филармонических абонементов, основу их дохода. Они прекрасны. Я сам очень люблю и слушать, и играть такие вещи, как скрипичный концерт Чайковского и «Времена года» Вивальди. В конце концов, кто из нас не «затирал до дыр» трек с любимой песней? Однако тиражировать одни и те же шедевры в течение уже более чем ста лет — вы не находите в этом признак какого-то застоя?
Возвращаясь к вопросу, я не выберу одно произведение навсегда. Я сегодня и в ближайшую неделю играю одни произведения — те, с которыми я сейчас резонирую, а через неделю, скорее всего, буду играть и переживать другие. И если через энное количество лет я не смогу найти музыку, с которой резонирую, или наоборот, не захочу испытывать этот резонанс, — я допускаю, что перестану заниматься музыкой.
— Какое главное качество помогает музыканту стать коммерчески успешным?
— Коммуникация с потребителем и извлечение коммерческой выгоды из артиста — функция концертного агента или концертной организации. Редко кто из музыкантов сам занимается организацией своих концертов и при этом ещё и имеет сколько-нибудь ощутимый коммерческий успех. То есть денег сам он заработать на жизнь может, но сделать сам из себя прибыльное «предприятие»… Не знаю, есть ли у меня такие знакомые.
— Что бы вы посоветовали тому, кто только начинает свой путь в музыке?
— «Не занимайтесь!» Шучу. Музыка — это способ познания себя и мира, это игра. Играйте, как ребёнок может играть с незнакомой вещью, ищите звуки, ищите способы извлечения звуков. Обязательно пробуйте то, что вам говорит ваш учитель (или «самоучитель»), даже если вам это претит. И пробуйте то, чего действительно хочется именно вам. Смысл игры не только в познании мира, но и в том, чтобы получать от неё удовольствие.
Биография
Лев Солодовников обучался игре на скрипке в Екатеринбургском лицее для одарённых детей, затем в Центральной музыкальной школе при МГК им. П. И. Чайковского, в Московской консерватории и аспирантуре консерватории в классе Народного артиста СССР профессора Эдуарда Давидовича Грача; стажировался в Queen Elisabeth Music Chapel (Бельгия).
С восьми лет выступает с оркестрами, участвует в конкурсах и фестивалях. Он призёр многих именитых международных состязаний.
В настоящее время Лев- первая скрипка квартета имени Глинки, артист Камерного оркестра «Кремлин», ассистент профессора Э. Д. Грача и преподаватель на его кафедре в Московской государственной консерватории. Он много концертирует в России и за рубежом, выступал в сопровождении знаменитых коллективов с такими известными музыкантами как Э. Грач, А. Богорад, М. Хофштеттер, К. Уоррен-Грин, Ж.-К.Казадезюс, Мария-Жоао Пиреш, а также в камерных программах с выдающимся пианистом Александром Гиндиным.
По материалам Classical Music Artists Management
Редакция Robb Report 12 октября 2018
— Сколько в вашей работе вдохновения и творчества, а сколько — ремесла?
— Любое дело, будь то теоретическая физика, игра на рынке ценных бумаг, футбол или музыка, состоит из «стандартных положений» — исполнения угловых, приёмов ведения смычка, уравнений и законов. Это — ремесло, и этому нас должны учить в школах и вузах. Также в учебных заведениях нам должны своевременно рассказать, что если сознательно нарушить некоторые из этих стандартов, то в одном случае получается «творение», а в другом — ошибка, банкротство или проигранный матч. Только в искусстве нет ни одного «судьи» и ни одного объективного параметра, которые показали бы что вот эта вещь — бесспорно фиглярство, а вот эта — шедевр. Гениальная вещь на 90−95% состоит из стандартов, остальное — их более или менее элегантное нарушение.
— Что самое трудное, а что самое приятное в профессии скрипача?
— Самое приятное — искать звучание. Скрипка может отзываться на разные прикосновения множеством тембров. Искать, какой из них сейчас лучше всего подходит для данного произведения; искать, в каком темпе и на какой громкости лучше всего произнести каждую конкретную фразу — это, наверно, и есть самое приятное в рабочем процессе. А на сцене самая большая радость — ощутить, что ты попал в «поток», и не один, а вместе со своими партнёрами и со своими слушателями, и вы все резонируете с этой музыкой, проживаете в ней то, что, возможно, не могли до конца прожить в жизни.
А трудное… Как и, наверное, везде — начать. Иногда лень. И ещё — стать профессионалом.
— Вы проходили стажировку в The Queen Elisabeth Music Chapel в Бельгии. Чем различаются подходы к обучению музыкантов в Бельгии и в России?
— О подходе к музыкальному образованию в Бельгии вообще мне не известно. Дело в том, что Queen Elisabeth Music Chapel- это негосударственное заведение, несмотря на патронаж королевской семьи. Это не то же, что консерватории в Брюсселе, Антверпене. Это частная «лаборатория» и концертная организация в одном лице. Подход к обучению там достаточно свободный. Прежде всего, нет жесткой программы: что вы будете играть, определяется вашими предстоящими концертам, записями (многие из которых организует сама Chapel) и конкурсами.
У вас может месяц не быть урока с куратором, но вы в это время сами много нового выучиваете, даете концерты. Или не даете. Или не выучиваете. Что касается творческого подхода, то он менее догматичен и меньше похож на «Я один знаю, как правильно, делай, как я!». Там более коллегиальное общение со студентом, очень часто студенты выступают в ансамблях со своими профессорами. Глобально — в Chapel учат больше общаться с коллегами (и на сцене, и в жизни) и со слушателями. Так стирается грань между «нами» и «ними», развенчивается представление о том, что мы как будто бы разные биологические виды. Мы все в чем-то похожи, мы все здесь собрались потому, что любим музыку, пусть, может, и по-разному. А еще мы любим книги, картины, пирожное и жаркое. Ваш кузен поставляет шоколад королевской фамилии, его прадедушка дружил с Климтом, и всё это мы можем обсудить на кейтеринге после концерта. А у нас силен настрой на соперничество: «Докажи им, что ты круче всех!»
— Если бы у вас была возможность исполнять для публики только одно произведение, какое бы вы выбрали и почему?
— У меня, как и, вероятно, у каждого из нашего «цеха», всегда есть возможность встать на этот путь и играть только одно произведение. Не буквально одно, а, скажем, ограничить свой репертуар произведениями одного-двух авторов. Это не фантастика — это реальный путь, который иногда выбирают люди. Музыкальная индустрия знает примеры такого самоограничения — как коммерчески успешные, так и канувшие в безвестность (что в данном случае почти одно и то же), а музыкальное искусство — как художественно убедительные, так и бездарные — примеры такого самоограничения.
Среди слушателей — то же. Большинство сочинений, звучащих в достославных филармонических залах — музыка приблизительно двух десятков композиторов XIX века и по десятку авторов на века XVIII и XX. Репертуарные консерваторские произведения — это «мейнстрим», то, что составляет основу филармонических абонементов, основу их дохода. Они прекрасны. Я сам очень люблю и слушать, и играть такие вещи, как скрипичный концерт Чайковского и «Времена года» Вивальди. В конце концов, кто из нас не «затирал до дыр» трек с любимой песней? Однако тиражировать одни и те же шедевры в течение уже более чем ста лет — вы не находите в этом признак какого-то застоя?
Возвращаясь к вопросу, я не выберу одно произведение навсегда. Я сегодня и в ближайшую неделю играю одни произведения — те, с которыми я сейчас резонирую, а через неделю, скорее всего, буду играть и переживать другие. И если через энное количество лет я не смогу найти музыку, с которой резонирую, или наоборот, не захочу испытывать этот резонанс, — я допускаю, что перестану заниматься музыкой.
— Какое главное качество помогает музыканту стать коммерчески успешным?
— Коммуникация с потребителем и извлечение коммерческой выгоды из артиста — функция концертного агента или концертной организации. Редко кто из музыкантов сам занимается организацией своих концертов и при этом ещё и имеет сколько-нибудь ощутимый коммерческий успех. То есть денег сам он заработать на жизнь может, но сделать сам из себя прибыльное «предприятие»… Не знаю, есть ли у меня такие знакомые.
— Что бы вы посоветовали тому, кто только начинает свой путь в музыке?
— «Не занимайтесь!» Шучу. Музыка — это способ познания себя и мира, это игра. Играйте, как ребёнок может играть с незнакомой вещью, ищите звуки, ищите способы извлечения звуков. Обязательно пробуйте то, что вам говорит ваш учитель (или «самоучитель»), даже если вам это претит. И пробуйте то, чего действительно хочется именно вам. Смысл игры не только в познании мира, но и в том, чтобы получать от неё удовольствие.
Биография
Лев Солодовников обучался игре на скрипке в Екатеринбургском лицее для одарённых детей, затем в Центральной музыкальной школе при МГК им. П. И. Чайковского, в Московской консерватории и аспирантуре консерватории в классе Народного артиста СССР профессора Эдуарда Давидовича Грача; стажировался в Queen Elisabeth Music Chapel (Бельгия).
С восьми лет выступает с оркестрами, участвует в конкурсах и фестивалях. Он призёр многих именитых международных состязаний.
В настоящее время Лев- первая скрипка квартета имени Глинки, артист Камерного оркестра «Кремлин», ассистент профессора Э. Д. Грача и преподаватель на его кафедре в Московской государственной консерватории. Он много концертирует в России и за рубежом, выступал в сопровождении знаменитых коллективов с такими известными музыкантами как Э. Грач, А. Богорад, М. Хофштеттер, К. Уоррен-Грин, Ж.-К.Казадезюс, Мария-Жоао Пиреш, а также в камерных программах с выдающимся пианистом Александром Гиндиным.
По материалам Classical Music Artists Management
Редакция Robb Report 12 октября 2018
ВКонтакте Facebook Twitter Мой Мир Google+ LiveJournal