muzkarta.ru | музкарта.рф «Музыкальная карта»: академическая музыка Поддержать проект
Выберите регион, страну
Читайте на эту же тему
Михаил Мищенко: «России ближе музыка Севера»
Добавлено 09 февраля 2014 kurzal-PR
В четверг, 6 февраля, на сцене органного зала Кисловодска с сольным концертом «Органные гимны» выступил санкт-петербургский музыкант Михаил Мищенко.
Наибольшее внимание органист уделяет музыке 19-20 веков, и особенно – малоизвестным сочинениям.
В напряженном концертном графике органиста находится место для научной и преподавательской деятельности. Так, с 1997 года он читает курс истории музыки в Петербургской консерватории.
Перед концертом Михаил любезно согласился ответить на несколько вопросов.
- В сегодняшней программе есть как гимны, так и вполне светская музыка, например, композиции Джона Айрленда. Несмотря на то, что он был церковным органистом и писал церковную музыку, среди его произведений есть и яркие концертные пьесы.
Что касается сочетания классиков и композиторов, может быть, второго плана, к которым можно отнести и Руда Ланггора, и Джона Айрленда – программа должна быть разнообразной, на мой взгляд. Невозможно весь вечер слушать только Баха, хотя я знаю многих коллег, которые готовы исполнять исключительно его произведения в одной программе, и публика с удовольствием придет на такой концерт.
- Орган – инструмент довольно редкий для русской музыки. Почему именно он вас покорил?
- Знаете, можно очень по-простому ответить. Каждый музыкант в начале творческого пути питает немыслимые надежды, думает, что он может все или, по крайней мере, очень много. И, в общем, я не исключение (улыбается). Потом, с годами, понимаешь, как ты мал рядом с великими.
Однако без ложной скромности скажу: мне кажется, что я что-то понял в органном искусстве.
Говорят, что дирижирование – дело темное, эта фраза Римского-Корсакова стала крылатой. Про орган можно сказать примерно так же. Очень странный инструмент, непонятный, загадочный. Тем более, каждый орган – это «штучный товар», каждый совершенно уникален и неповторим. Органист приноравливается к характеру нового инструмента. В этом инструменте скрыта загадка звучания – откуда оно берется и куда уходит? Эти музыкально-экзистенциальные вопросы очень интересны мне как музыканту-ученому, музыковеду. Практически всю свою сознательную жизнь я сочетаю изучение музыки как ученый и исполнитель-практик.
- Большая часть ваших гастролей приходится на Россию или это Европа, Америка?
- Я вообще не очень много езжу. Меня можно назвать оседлым музыкантом. Гастролирую по случаю, обычно ближе к Петербургу. Были выступления в Москве, Белоруссии. В Кисловодске я впервые.
- Успели совершить прогулку по окрестностям?
- Да, было очень интересно. Даже нарзан попил, оздоровился (улыбается). Здесь замечательный климат, воздух. Вообще, мне кажется, человек здесь живет ближе к земле. Живописные горы вокруг, чудесный ландшафт, старинная архитектура, гармонично из него «вырастающая», которых не смогла испортить даже нелепая застройка последних лет, хотя она и бросается в глаза.
- В концертной программе, которую вы предлагаете вниманию кисловодской публики, переплелись произведения композиторов разных стран: России, Дании, Франции… Музыка какой страны вам ближе и какие страны, на ваш взгляд, более родственны России в плане национального духа и колорита, которые выражаются в музыкальном наследии?
- Вы знаете, мы – люди Севера, я говорю это как человек из Петербурга. И нам, конечно, северная музыка ближе. Неслучайно в сегодняшней программе оказался датчанин Руд Ланггор и англичанин Джон Айрленд. Область моих музыковедческих интересов – страны Скандинавии, шведская, норвежская, датская и английская музыкальная культура.
Но и Глазунов – можно сказать, уникальный случай в русской музыке. Это композитор, который регулярно обращался к органу. Подобных сочинений он написал не так много, но на протяжении всей жизни испытывал творческий интерес к этому инструменту. И сегодня прозвучит его первое органное сочинение, написанное в 1906 году.
- Каковы ваши планы на 2014-й год? Как известно, в России он объявлен Годом культуры – проявится ли это событие в вашем творчестве?
- Я не думаю, что произойдут какие-то заметные перемены, будем работать по плану, как обычно: играть разную музыку, стараться учить новое. В этом году планирую цикл швейцарской, австрийской и немецкой музыки в Витебске и Минске весной и летом. Стараюсь больше играть в ансамбле с органом – существует множество сочинений для камерного исполнения. Это не переложение, а оригинальная музыка, в основном, 20 века. Альт с органом, скрипка, виолончель, гобой…
- Михаил, вы часто выступаете с концертами не только на крупных сценических площадках, но и в соборах. Где орган звучит гармоничнее и лучше для восприятия?
- Зачастую в органных залах звучание инструментов не раскрывается до конца, так как помещения залов не строились именно под данный инструмент, это объективная данность. И, конечно, соборы, где есть сводчатые потолки и необходимое пространство, в котором органный звук смешивается, имеют огромное преимущество. Ведь половина прелести органа – это акустика. Он изначально был соборным, церковным инструментом.
- Расскажите о самом совершенном органе, на котором вам доводилось играть до сегодняшнего дня.
- Это очень субъективно для каждого органиста. У всех музыкантов есть любимые инструменты. Но если вспомнить недавнее прошлое, мне запомнился замечательный орган в кафедральном лютеранском соборе святых Петра и Павла в Москве. Там потрясающий «Зауэр» 1898 года, он стоит в большом помещении, что дает удивительное звучание.
Кроме того, мне очень нравится инструмент, на котором до недавнего времени я играл постоянно. Это орган в Мальтийской капелле Воронцовского дворца (территория нынешнего Суворовского училища). Пять сезонов мы проводили там концерты.
- Спасибо, что нашли время для интересной беседы, Михаил!
Наибольшее внимание органист уделяет музыке 19-20 веков, и особенно – малоизвестным сочинениям.
В напряженном концертном графике органиста находится место для научной и преподавательской деятельности. Так, с 1997 года он читает курс истории музыки в Петербургской консерватории.
Перед концертом Михаил любезно согласился ответить на несколько вопросов.
- В сегодняшней программе есть как гимны, так и вполне светская музыка, например, композиции Джона Айрленда. Несмотря на то, что он был церковным органистом и писал церковную музыку, среди его произведений есть и яркие концертные пьесы.
Что касается сочетания классиков и композиторов, может быть, второго плана, к которым можно отнести и Руда Ланггора, и Джона Айрленда – программа должна быть разнообразной, на мой взгляд. Невозможно весь вечер слушать только Баха, хотя я знаю многих коллег, которые готовы исполнять исключительно его произведения в одной программе, и публика с удовольствием придет на такой концерт.
- Орган – инструмент довольно редкий для русской музыки. Почему именно он вас покорил?
- Знаете, можно очень по-простому ответить. Каждый музыкант в начале творческого пути питает немыслимые надежды, думает, что он может все или, по крайней мере, очень много. И, в общем, я не исключение (улыбается). Потом, с годами, понимаешь, как ты мал рядом с великими.
Однако без ложной скромности скажу: мне кажется, что я что-то понял в органном искусстве.
Говорят, что дирижирование – дело темное, эта фраза Римского-Корсакова стала крылатой. Про орган можно сказать примерно так же. Очень странный инструмент, непонятный, загадочный. Тем более, каждый орган – это «штучный товар», каждый совершенно уникален и неповторим. Органист приноравливается к характеру нового инструмента. В этом инструменте скрыта загадка звучания – откуда оно берется и куда уходит? Эти музыкально-экзистенциальные вопросы очень интересны мне как музыканту-ученому, музыковеду. Практически всю свою сознательную жизнь я сочетаю изучение музыки как ученый и исполнитель-практик.
- Большая часть ваших гастролей приходится на Россию или это Европа, Америка?
- Я вообще не очень много езжу. Меня можно назвать оседлым музыкантом. Гастролирую по случаю, обычно ближе к Петербургу. Были выступления в Москве, Белоруссии. В Кисловодске я впервые.
- Успели совершить прогулку по окрестностям?
- Да, было очень интересно. Даже нарзан попил, оздоровился (улыбается). Здесь замечательный климат, воздух. Вообще, мне кажется, человек здесь живет ближе к земле. Живописные горы вокруг, чудесный ландшафт, старинная архитектура, гармонично из него «вырастающая», которых не смогла испортить даже нелепая застройка последних лет, хотя она и бросается в глаза.
- В концертной программе, которую вы предлагаете вниманию кисловодской публики, переплелись произведения композиторов разных стран: России, Дании, Франции… Музыка какой страны вам ближе и какие страны, на ваш взгляд, более родственны России в плане национального духа и колорита, которые выражаются в музыкальном наследии?
- Вы знаете, мы – люди Севера, я говорю это как человек из Петербурга. И нам, конечно, северная музыка ближе. Неслучайно в сегодняшней программе оказался датчанин Руд Ланггор и англичанин Джон Айрленд. Область моих музыковедческих интересов – страны Скандинавии, шведская, норвежская, датская и английская музыкальная культура.
Но и Глазунов – можно сказать, уникальный случай в русской музыке. Это композитор, который регулярно обращался к органу. Подобных сочинений он написал не так много, но на протяжении всей жизни испытывал творческий интерес к этому инструменту. И сегодня прозвучит его первое органное сочинение, написанное в 1906 году.
- Каковы ваши планы на 2014-й год? Как известно, в России он объявлен Годом культуры – проявится ли это событие в вашем творчестве?
- Я не думаю, что произойдут какие-то заметные перемены, будем работать по плану, как обычно: играть разную музыку, стараться учить новое. В этом году планирую цикл швейцарской, австрийской и немецкой музыки в Витебске и Минске весной и летом. Стараюсь больше играть в ансамбле с органом – существует множество сочинений для камерного исполнения. Это не переложение, а оригинальная музыка, в основном, 20 века. Альт с органом, скрипка, виолончель, гобой…
- Михаил, вы часто выступаете с концертами не только на крупных сценических площадках, но и в соборах. Где орган звучит гармоничнее и лучше для восприятия?
- Зачастую в органных залах звучание инструментов не раскрывается до конца, так как помещения залов не строились именно под данный инструмент, это объективная данность. И, конечно, соборы, где есть сводчатые потолки и необходимое пространство, в котором органный звук смешивается, имеют огромное преимущество. Ведь половина прелести органа – это акустика. Он изначально был соборным, церковным инструментом.
- Расскажите о самом совершенном органе, на котором вам доводилось играть до сегодняшнего дня.
- Это очень субъективно для каждого органиста. У всех музыкантов есть любимые инструменты. Но если вспомнить недавнее прошлое, мне запомнился замечательный орган в кафедральном лютеранском соборе святых Петра и Павла в Москве. Там потрясающий «Зауэр» 1898 года, он стоит в большом помещении, что дает удивительное звучание.
Кроме того, мне очень нравится инструмент, на котором до недавнего времени я играл постоянно. Это орган в Мальтийской капелле Воронцовского дворца (территория нынешнего Суворовского училища). Пять сезонов мы проводили там концерты.
- Спасибо, что нашли время для интересной беседы, Михаил!
ВКонтакте Facebook Twitter Мой Мир Google+ LiveJournal