Новая героиня музыкального театра: ИРИНА СУХАНОВА

ОСОБОЕ ОТНОШЕНИЕ К КАЛЬМАНУ

Несколько лет назад дипломы и лауреатские звания Ирины Сухановой на международном конкурсе имени В. Курочкина, ОпереттеLand и «Романсиаде» подтвердили очевидное: в музыкальном театре появилась новая героиня. Она обратила на себя внимание еще в мастерской Г. П. Ансимова в ГИТИСе, когда сыграла заглавную партию в «Хэлло, Долли» и спела Соню в «Войне и мире».

Недаром художественный руководитель Московского государственного музыкального театра «На Басманной» Жанна Тертерян вверяет актрисе партии гранд-дам: примадонна театра, опереточная дива, английская леди и донна из Бразилии. Этот перечень могли бы продолжить и другие обладательницы характера и голоса, героини разных возрастов, свойств и положений — инфанты и императрицы, авантюристки и куртизанки, интеллектуалки и соблазнительницы. Отзывчивая актерская природа позволяет Ирине Сухановой с легкостью менять внешность и темперамент, наделять любого из персонажей обаянием и великолепным голосом, безупречно балансировать на грани фола, не боясь показаться смешной.

Ее невозможно не заметить и ею нельзя не восхищаться. Аристократизм жеста и дар легкой, изменчивой пластики, красота, умный насмешливый тон и горячие, тревожащие глубины ее узнаваемого тембра вызывают ассоциации с классическими образами кинематографа. Невольно вспоминается, что прототипом Сильвы, Марицы и Принцессы цирка была венгерская киноактриса, княгиня Агнес Эстерхази, которой Имре Кальман и посвятил свои оперетты.

Пересматривая перед нашей встречей видеозаписи спектаклей, я подумала о том, что Московский театр «На Басманной», к счастью, не скупится на видеосъемку спектаклей, позволяя представить, как эффектно живая мимика актрисы могла бы выглядеть на киноэкране.

Вы всегда знали, что станете актрисой и певицей?

И.С.: Нет, поначалу я собиралась быть пианисткой! Закончила школу им. И. Гайдна по классу композиции и даже выступала со своими пьесами в Шуваловской гостиной Академии им. Гнесиных, а одновременно училась в колледже Г. Вишневской на факультете актерского мастерства. Нас было всего 10 человек первых выпускников: это и актриса МХТа им. Чехова Саша Ребенок, и актриса РАМТа Людмила Цибульникова, и актер театра и кино Михаил Станкевич. Я пришла позже остальных, и ко мне не очень серьезно относились, хотя всегда обращали внимание на мой тембр и голос. И вот однажды на нашу «Женитьбу Бальзаминова» в колледж пригласили Олега Павловича Табакова, чтобы показать ребят, которые собирались поступать именно на актерские факультеты. Я точно знала, что показывают других, играла свою небольшую роль и совершенно не волновалась. Потом ему каждого представляли по отдельности, но неожиданно для всех он выделил меня, и больше ни о ком говорить не стал. Меня этот момент тоже поразил, хотя поначалу и не изменил планов учиться в Гнесинке. Только через год я поступила вольнослушателем в ГИТИС на факультет актеров музыкального театра к А. А. Бармаку, а еще позже меня взял на свой курс Г. П. Ансимов.

Вы неоднократно участвовали в престижных вокальных конкурсах, знакомо ли Вам чувство профессиональной конкуренции?

И.С.: Когда общаюсь с разными исполнителями, мне интересно, кто в чем преуспевает, почему он выбрал такой путь. Успех во многом зависит от того, насколько понимаешь себя, какой репертуар выбираешь и как позиционируешь себя в жестах, на словах, в одежде. Человеку невозможно быть во всем прекрасным. Кто-то выбирает для себя работу в мюзикле, другие — в оперном театре, третьи — на эстраде. Один артист эстрады мне как-то сказал: «как я вас обожаю, оперных певцов, сразу понятно, кто вы. Это у нас не поймешь: то ли ты красивый, то ли поешь, то ли одеваться модно умеешь». На самом деле и у нас много нюансов. Одни поют Беллини, Моцарта, Доницетти, а другие — Верди, Вагнера, Бизе, при этом название голоса остается тем же — тенор, сопрано, баритон. А еще в какой-то момент жизни понимаешь, что есть не только ошибки, над которыми нужно работать, но и достоинства. Их тоже надо научиться раскрывать, и это важнее, чем бороться с недостатками или расталкивать локтями коллег.

Какие оперные сюжеты для Вас особенно привлекательны?

И.С: «Евгений Онегин» и «Пиковая дама» — мои любимые оперы Чайковского и спеть в них — давняя мечта. У нас в театре есть постановка оперы Н. Римского-Корсакова «Снегурочка», в которой исполняю партию Купавы. Для меня очень яркий момент — ворожба Купавы и ее ария «О, реченька, студеная водица» — красивая, сложная, с надрывом. К сожалению, в нашей постановке ее нет, хотя этот спектакль очень люблю, и он интересен именно тем, что в нем вокальные партии соединены с драматическими монологами из пьесы Островского.

Семь лет назад Вы пришли в театр «На Басманной», изменилось ли за это время Ваше отношение к сцене?

И.С: Очень важно, когда в тебя верят, на тебя надеются, ждут, доверяют роли — самой хочется вдохновлять! Всегда предвкушаю момент выхода на сцену, потому что здесь я могу дать себе волю, вообще жить шире, ярче — в жизни так не бывает или выглядит чрезмерным. И та часть, которая внутри меня спит, вдруг освобождается. Даже заранее продуманные жесты на сцене возникают совсем иначе — спонтанно, в ответ на происходящее. Только сцена делает актера актером. И певцом становишься не в классе, а именно на сцене.

В Вашем репертуаре есть мюзикл «Моя прекрасная леди», в котором Вашу героиню меняет встреча с профессором Хиггинсом. Насколько в репетиционном процессе Вы зависите от режиссера, с которым работаете?

И.С.: Когда готовлю партию, всегда продумываю для себя несколько вариантов поведения на сцене, но в итоге все зависит от того, что нужно режиссеру. Именно он выстраивает взаимоотношения между героями, но мне нужно время, чтобы обжиться в этих обстоятельствах. На первых репетициях мозг просто воспринимает информацию. Это похоже на то, как прилетаешь в чужой город, а там все незнакомое, давит, и чувствуешь себя маленькой. Для меня важно запомнить эмоции, которые есть на сцене — от этого я всегда иду. И меня мучает, когда спектакли редки, а репетиций мало и не успеваешь освоиться. В нашем театре все происходит стремительно: быстро готовим спектакль, играем его, а через несколько месяцев, когда он снова появляется в репертуаре, все начинается заново. Восхищаюсь, как в этом темпе Жанна Григорьевна Тертерян ставит новые спектакли, и тем, как она ведет репетиции. Она всегда знает момент, когда актера нужно поддержать, направить, остановить, или просто дать выговориться. А главное — умеет видеть радостную сторону происходящего. Поэтому в ее спектаклях счастливые финалы, и всегда остается ощущение, что жизнь продолжается.

Для Вас оперетта является жанром номер один?

И.С.: Да, оперетта — тот жанр, в котором чувствую себя органично. Причем и в оперетте классической — французской, венской, и в советской — все они отличаются по стилистике и требуют разной вокальной техники. С удовольствием пою Н. Стрельникова, В. Ильина, И. Дунаевского, В.Милютина. «Белая акация», «Холопка», «Девичий переполох», «Товарищ Любовь» — все это безумно красивые произведения и жаль, что исполнять их приходится редко. В моем репертуаре есть арии Ф. Легара, И. Штрауса и комические оперы Ж. Оффенбаха, но особое отношение у меня к музыке И. Кальмана и героиням его оперетт — в этих мелодиях, в этой страсти очень близкое для меня романтическое ощущение жизни.

Интересуют ли Вас героические темы?

И.С.: Не люблю слова «пафос», но патриотизм, высокий, искренний момент я очень чувствую. Один из моих самых любимых праздников 9 мая, и песни, написанные в то время, абсолютно передают это состояние. С удовольствием исполняю произведения из репертуара моих любимых певиц Людмилы Сенчиной, Анны Герман, Валентины Толкуновой, но есть песня, за которую никогда не возьмусь. Это «Баллада о матери» Евгения Мартынова, потому что у нее есть идеальная исполнительница София Ротару — вот такая сдержанная патетика, торжественность меня восхищает и будоражит.

Кого из певцов Вы могли бы назвать своим кумиром?

И.С.: Недавно открыла для себя великолепную американскую исполнительницу Ширли Верретт, которую называли «черной Каллас». А с детства для меня эталон оперного пения — Тамара Милашкина, Елена Образцова и Тамара Синявская. Голос Образцовой в свое время настолько потряс меня, что по ее пластинке я выучила все арии из оперы «Кармен». Для меня очень важно, чтобы голос звучал как на пластинке. У слушателя должно остаться впечатление, что исполнителю легко — в этот момент и возникает образ.

Вы играете в музыкальных спектаклях, поете в концертах на сцене Кремлевского дворца и на открытых площадках по случаю дня города, насколько легко для Вас переходить из одного жанра в другой?

И.С.: Знаю, что это душещипательная тема для многих певцов. Бывает, что в одном концерте приходится петь разный репертуар, и это очень трудно, потому что надо перестраивать голосовой аппарат. Невозможно спеть партию в мюзикле, а на следующий день исполнять оперетту. Даже репетировать в один и тот же день арии и песни — рискованно. Поэтому важно, чтобы у вокалиста был главный жанр, под который его голос заточен — тогда он может достичь максимального профессионализма. Но в реальности так не получается, потому что все жанры востребованы.

Как складываются Ваши отношения с концертмейстерами, дирижерами, они Вас понимают?

И.С: Для меня очень важно, чтобы концертмейстер был в тандеме с певцом, чувствовал стилистику музыки и в идеале был человеком-оркестром. Тогда все звучит как должно, и это передается слушателям. У нас в театре замечательные концертмейстеры Евгения Грецкая, Сергей Ионин, дирижеры Валерий Константинович Петров и Сергей Антонович Кузякин, у которого огромный опыт работы с вокалистами в оперных театрах. Сергей Антонович как-то сказал очень важную для меня вещь о том, что в музыкальном спектакле не надо чересчур стараться вокализировать и специально готовиться к пению, потому что эти дополнительные эмоции только мешают вокалу и на создание образа не работают. Вообще сотрудничество с дирижером, с большим оркестром — отдельная тема. Здорово, когда выходишь на сцену с Симфоническим оркестром Москвы «Русская филармония» под управлением Дмитрия Юровского, как это было на конкурсе М.Магомаева. Очень приятно вспоминать отношение, возникшее в Свердловской музкомедии во время конкурса им. Курочкина. Это был абсолютно творческий процесс, которым увлечены и дирижеры, и исполнители.

Доводилось ли Вам сотрудничать с современными композиторами и вдохновляет ли Вас новая музыка?

И.С: Несколько месяцев назад Александр Бараев написал для нашего театра мюзикл «Здравствуйте, я ваша тетя!», и это замечательная театральная музыка, которую приятно и слушать, и исполнять! Недавнее открытие для меня — симфоническая пьеса петербургского композитора Леонида Левашкевича «Февраль» в концертной обработке Алексея Бараненко. Под эту музыку проходил чемпионат мира по фигурному катанию. Февраль — преддверие весны, и эта музыка абсолютно передает такое состояние. Много лет назад, когда мы готовили выпускной спектакль в ГИТИСе, Георгий Павлович Ансимов сказал гениальные слова: самое главное — жить накануне чего-то, в преддверии каких-то событий — это и есть счастье. Но я заметила, когда существуешь от спектакля к спектаклю, жить накануне становится почти естественным. Постоянно происходит что-то новое — кажется, только встретили Новый год, а уже февраль.

Текст: Светлана Потемкина

Музыкальный журнал, ноябрь, 2017

musicseasons.org