Новосибирская филармония: обретение нового зала

Юбилей Новосибирской государственной филармонии, назначенный на 25 декабря, привлек внимание общественности. И не только потому, что на вечернем концерте в ДКЖ великолепно выступил Вадим Репин: любое исполнение такого класса — уже событие. Еще до этого, в середине дня, чтобы выступить перед строителями, руководством филармонии, представителями администрации и журналистами, Новосибирский академический симфонический оркестр впервые поднялся на сцену нового концертного зала. Как зазвучит оркестр — ответа на этот вопрос ждали с замиранием сердца. Размышлениями о новом зале Новосибирской филармонии с корреспондентом «КС» АННОЙ ОГОРОДНИКОВОЙ поделился заслуженный деятель искусств РФ, главный редактор газеты «Музыкальное обозрение» АНДРЕЙ УСТИНОВ.

История вопроса

Я приехал в Новосибирск и услышал симфонический оркестр под управлением Арнольда Михайловича Каца уже лет двадцать назад, и был поражен уровнем симфонической культуры новосибирского оркестра. Такое впечатление, что уровень культуры симфонического музицирования, вывезенный Кацем из Петербурга, сохранился в неприкосновенности, словно заморозился. Это была культура, имевшая связь еще с немецкой музыкальной культурой, когда-то пришедшей в Петербург и переходящей из поколения в поколение. В это время в Москве она уже утрачивалась — была перестройка, разлад в оркестрах, не хватало денег. В Новосибирске она сохранилась, и это было поразительное ощущение, хотя оркестр и играл в зале с электронной подзвучкой. Арнольд Михайлович умел ставить высокие, почти непреодолимые задачи в рамках искусства.
Стремительный рост музыкальной культуры Новосибирска начался во время Великой Отечественной войны, когда сюда были эвакуированы ленинградские музыкальные коллективы. Следующий толчок — открытие оперного театра, затем создание Академгородка. Новосибирск умышленно развивался как столица искусства, науки, образования: таков был государственный заказ. С 50-х годов по 80-е шло бурное развитие, потом настало затишье. Конечно, странно то, что задачу настоящего концертного зала не смогли решить еще в те годы, когда они строились по всей стране (другое дело, какого они получались качества). Мы до сих пор пользуемся либо дореволюционными постройками, либо зданиями этих времен.

Острота проблемы

Конечно, это было поразительно: существуют театр «Глобус», «Красный факел», знаменитый новосибирский оперный театр, о котором Игорь Гриневич в свое время говорил, что он напоминает огромного слона, который если встанет и уйдет, то город осиротеет. В то же время филармония с огромным количеством коллективов и топовым симфоническим оркестром оставалась чем-то аморфным, не имея своей профессиональной площадки. Когда разговор возобновили сразу после смерти Каца, это показалось мне неким искуплением того, чего не сделали вовремя.

Бесспорно, у города должен быть настоящий концертный зал. Можно сказать, что мне повезло — я присутствовал при мечтах Арнольда Михайловича Каца, с которым мы очень дружили. Он всегда хотел иметь нормальный европейский зал. Помню первое совещание у губернатора Виктора Толоконского по поводу строительства зала. Эта встреча состоялась после смерти Маэстро. Разговор шел о судьбах оркестра: какого дирижера хотелось бы пригласить, о концертном зале, квартирах для оркестрантов. Потом состоялось совещание со строителями, и тогда губернатор высказал одну главную мысль: «Приоритет — это акустика».

Мировая практика

Практика строительства настоящих европейских концертных залов — начинать строительство и расчеты с акустического проекта. Именно он диктует внутреннее пространство, его параметры: высоту, ширину, материалы. За ним тянется дизайн. Все это рождается из осознания производственной необходимости, понимания того, для чего строится зал. Сегодня настоящий европейский филармонический зал — это прежде всего живая акустика, и никакой речи об электронном усилении быть не может. Зал должен быть приспособлен для исполнения самых крупных кантатно-ораториальных сочинений, в которых звучат орган, хор хотя бы из 200 человек и полный симфонический, тройной или даже четверной, состав оркестра.
Если речь идет о строительстве подобных залов и вкладывании в это денег, то бессмысленно делать ставку на мультифункциональность. Здесь не должны петь рок-звезды или разворачиваться народные пляски — это храм другого искусства. Мечтой Арнольда Михайловича, насколько я понимаю, был профессиональный зал для симфонического оркестра, в котором главное — акустика.

Первые результаты

Звучание оркестра в новом зале в целом, конечно, произвело необычное впечатление, потому что такой акустики в Новосибирске никто никогда не слышал. По сути она все-таки есть. Однако у меня возник и ряд вопросов. Во-первых, высота потолка. Мне доводилось видеть многие концертные залы, в том числе во Франкфурте, Берлине, Вене, Париже, Варшаве, но среди них я не видел ни одного зала, где потолок на сцене ниже, чем в зале. Конечно, пока в зале влажность воздуха ниже 20%, это очень сильно влияет на акустику, особенно струнных инструментов. Не знаю, как будет звучать пианиссимо потом, но пока звук получается неожиданно форсированный.

Второй момент касается выбора компании, создающей акустику зала. Вся Россия стонет от ФЗ-94, согласно которому тендер выигрывает компания, которая запросит меньшую цену. По моему мнению, этот закон — провокация для мысли и разума, для развития государства вообще. Существует и условие недопуска к конкурсу зарубежных компаний, хотя я точно знаю, что в России нет специалистов по акустике высокого класса. В этом случае имело смысл привлечь в качестве подрядчика ту компанию, которая предполагала использовать при исполнении проекта опыт и квалификацию европейских коллег.

Нужна доработка

В России рубежа XX–XXI веков построено только три акустически грамотных зала. Во-первых, это Мариинка-3. За ним следует построенный в 1996 году и мало кем замеченный Татарский концертный зал в Казани, для строительства которого был приглашен один из ведущих мировых специалистов-акустиков Николас Эдвардс. И наконец, реконструированный зал Омской филармонии, акустику в котором также создавал Эдвардс — этот выдающийся мастер приехал со своим компьютером и в течение месяца создал акустический дизайнерский проект. Омский случай вообще феноменальный и достоин того, чтобы войти в историю: реконструкция зала стоила около миллиарда рублей и заняла не больше девяти месяцев.
Что касается акустики нового новосибирского зала, в этом вопросе нужна тщательная приладка. В любом зале звук, его энергетика формируются в некоторой степени прямо на сцене, как в коробке, и потом вылетает в зал. В новом зале, скажем, медные духовые (труба, тромбон, валторна и туба) пока звучали как некая каша, в то время как каждый из них имеет свой яркий, масляно окрашенный тон. Когда в исполнении медной группы звучит аккорд из четырех или восьми звуков, то в слоях все тембры должны звучать отчетливо, складываясь в единую тембральную картину. Сейчас такой ситуации не наблюдается.

Доработка нужна обязательно

Надеюсь, исправить ошибки еще не поздно. Если в контракте предусмотрен аудит зала квалифицированным иностранным специалистом, необходимо выполнить это условие. Надеюсь, это будет достойный мастер, который вскоре примется за работу. Главное, чтобы в суете и спешке сдачи зала проблема акустической приладки не была забыта — зал строился для симфонического оркестра, и это определяет высокие требования к качеству акустики. Даже если проблему не удастся решить в рамках существующих договорных отношений, работу над акустикой нужно будет продолжать. Возможно, заключить новый контракт с иностранными специалистами, которые смогут обследовать то, что уже сделано, и найти оптимальные решения.

Да здравствует музыка

Совсем недавно я слушал два концерта в легендарном венском Musikverein. На одном концерте сидел нормально в партере, а вот на второй мне попался последний билет, самый дешевый. Я сидел наверху, напротив лица дирижера, и совершенно ничего не видел. Но с точки зрения акустики я ощущал себя в центре оркестра: слышал теплоту кларнета, какую-то трепетность тонкого звука гобоя, вибрации скрипичных групп. Венский оркестр исполнял Пятую симфонию Чайковского под руководством Семена Бычкова, на своем юбилейном концерте играющего музыку, на которой вырос. Я находился в глубине этого мягкого музыкального потока. Звук был мощный, неразделенный, звучали недиффузные тембры, из которых и состоит богатство этого великого инструмента под названием «симфонический оркестр». Этого великого достижения человеческого духа и культуры.

Конечно, я поздравляю филармонию — мечта сбылась. Зал, наконец, есть. Кроме столиц, в России есть три достойных симфонических коллектива, которые находятся в особом ранге и вписываются в самый строгий контекст. Назову в алфавитном порядке: Екатеринбургский, Казанский и Новосибирский симфонические оркестры. Коллектив Новосибирской филармонии, безусловно, обладает мастерством и духовным потенциалом, которые позволят ей наполнить новое здание духом истинной музыки. Сегодня у города есть реальная возможность получить прекрасный музыкальный зал, и я желаю, чтобы она осуществилась.

http://www.ksonline.ru/stats/-/id/1805/