Оркестр. Части «тела»

Семьдесят оркестрантов, голоса шестнадцати видов музыкальных инструментов, объединенных в четырнадцать групп. «Югополис» узнал, на чем играют музыканты Кубанского симфонического оркестра муниципального творческого объединения «Премьера».

Татьяна Прахова (флейта)
— Флейту держу с пяти с половиной лет — всю свою сознательную жизнь. Сейчас я — первая флейта: одна из трех в группе флейт, где я концертмейстер. Инструмент молодой, приобретен лет десять как: моя японская Yamaha — не самая дорогая, но она нас выручила в свое время. Когда Кубанский симфонический оркестр создавался, музыканты пришли со своими инструментами, не самыми лучшими. Основатель «Премьеры» Леонард Гатов понимал, как важно для звучания качество инструментов, и сейчас руководство «Премьеры» продолжает наращивать материальную базу оркестра.

Денис Яковлев / Югополис

Страшный сон вокалиста или актера — выйти и забыть текст на сцене. А у любого музыканта страшный сон — когда выходишь на сцену и твой инструмент не играет, не звучит. У меня так было: начинается концерт, беру ноту, а получается ерунда какая-то. Оказывается, неправильно работал, сломался и «вылез» один из механизмов: слава богу, мастер починил.

Денис Яковлев / Югополис

Флейта хоть и относится к деревянным духовым, но сама она серебряная. У инструментов есть градация: ученические, студенческие, профессиональные — чем выше класс инструмента, тем дороже материал — есть и золотые, и платиновые. Соответственно, и цена: бывают флейты за $7 млн. Сейчас «Премьера» будет покупать две новые флейты, одна из них пикколо — самая высоко звучащая. Флейтовое соло есть почти в каждом балете — мы же еще оркестр Краснодарского театра балета Юрия Григоровича, и в каждой симфонии: 8 февраля в муниципальном концертном зале будем играть симфонию C-dur Ж. Бизе, так что приходите и наслаждайтесь.

Анатолий Кириценко (фагот)
— Мой инструмент — один из трех новых, купленных «Премьерой» для всей группы фаготов: весной будет два года как. Каждый стоит как очень неплохая иномарка. Фагот сделали немцы из Wenzel Schreiber: одна из ведущих фирм, почтенная и с традициями. К инструменту я до сих пор привыкаю: чтобы сродниться с ним и он был как продолжение руки, нужен еще годик. В плане интонаций он сбалансирован — не «плывет», дает устойчивый басовый низкий тембр, верхи и низы легко отвечают — играть удобно и легко.

Страшный сон вокалиста или актера — забыть текст на сцене. Страшный сон музыканта — когда инструмент не играет: я выхожу, беру ноту, а получается ерунда какая-то

Фаготы — самые дорогие из деревянных духовых инструментов: обычно они делаются из горного клена, и вся проблема именно в том, чтобы выточить корпус из подходящего по плотности дерева. Он не любит резкие перепады влажности, но у нас хорошие, герметичные футляры: даже в мороз, пока еду из дома на работу, фагот не успевает замерзнуть. Хотя быстрее всего изнашивается не дерево, а металлические клапаны: железо трется о железо и через какое-то время появляется люфт — клапана, как в машине, начинают стучать.

Дмитрий Кокауров (валторна)
— Мою валторну городская «Премьера» купила больше года назад: за год с небольшим я практически к ней привык и сроднился. Профессиональный, дорогой, хороший, немецкий инструмент фирмы Alexander модели 107-Х. Он по большей части используется для высоких партий — первая и третья валторна в группе из пяти музыкантов, у него есть клапан F-hoh. На нем немножко легче брать ноты, но играть все равно надо: сама валторна не играет (смеется). 107-Х дает иное качество звучания, и играть мне проще и легче — остаются силы на то, чтобы заняться творчеством, а не бороться с инструментом во время, например, исполнении симфонии № 8 Ф. Шуберта.

Как и любой механический прибор, валторну надо регулярно промывать, протирать и смазывать. Конечно, внутрь инструмента попадает слюна, а слюна — это кислая среда, и внутренности она «съедает» моментально. Поэтому у медных инструментов срок жизни — десять лет: в год по десять процентов износа — и до свидания. Вот у струнников другие сроки годности — там чем старше, тем лучше. Хотя многие духовики играют и по тридцать, и по двадцать лет на своих инструментах, но это скорее исключение, чем правило.

Виталий Бодяновский (труба)
— Труб в Кубанском симфоническом оркестре четыре, эта — строя си-бемоль — приобреталась для спектакля «Шедевры русского балета», «Петрушки» И. Стравинского. Вытаскиванием раструба и сменой крон она трансформируется в строй ми-бемоль. У Yamaha девятая модель New York серии Artist — топовая: она разработана ведущими солистами Нью-Йоркского филармонического оркестра и, хотя не кастомная, доработана производителем в плане улучшения звучания, красок и возможностей инструмента. Стоит $4,5 тысячи.

Без ми-бемольной трубы симфоническому оркестру не звучать: труба блистает у Г. Перселла, Г. Генделя, И. Гайдна и И. С. Баха, вместе с литаврами она создает праздничное звучание, она может даже соревноваться с голосом солиста в ариях. Си-бемольная труба более универсальна: она звучит и в театре, и в симфоническом оркестре, и в биг-бенде Георгия Гараняна. Труба — механизм сам по себе тонкий: все клапана и помпы тщательно притерты, тонко подогнаны. Но ее звучание зависит еще и от сплава: медь, латунь высокого качества с содержанием до двенадцати процентов цинка — от характеристик металла корпуса зависит звук инструмента.

Игорь Римденок (тромбон)
— Тромбонов у нас четыре, этот бас, а бывают и с более высоким звуком. Помните блестящие верхи в «Полете валькирий» Р. Вагнера? Вот это звучит тромбон. История его вообще-то давняя: лет двадцать назад, когда оркестр был достаточно молодой, одна крупная компания оказала «Премьере» спонсорскую помощь, и в одной из первых партий купленных инструментов оркестра был тромбон марки KING 7B — хороший профессиональный инструмент. У басового тромбона много соло в балетах: в «Щелкунчике» и «Лебедином озере» П. Чайковского, в «Золотом веке» Д. Шостаковича большой фрагмент — танго, еще в «Ромео и Джульетте» С. Прокофьева и танец рыцарей в «Спартаке» А. Хачатуряна.

Самая важная деталь тромбона — кулиса: с ее помощью извлекают ноты. Малейшая встряска, и она начинает неидеально ходить, звук искажается, интонация тоже. А ремонтируется кулиса трудно, и идеального состояния, чтоб была как новенькая, уже не добиться. Хотя медные духовые, конечно, более выносливые, чем деревянные. Откуда царапины и потертости? От времени, следы бытования. Но свой шарм в них есть. Вы знаете, что бывает мода не только на прически и одежду, но и цвет инструментов, их звучание? В последние годы дизайнеры стали специально искусственно состаривать тромбоны и другие духовые.

Сергей Мазан (туба)
— Туб в оркестре две: одна моя собственность, другая — «Премьеры» классом не хуже, а, может, и лучше. Одна белая, другая — желтая. Обе сделаны в Санкт-Петербурге на одном заводе: моя личная — экспортный вариант на заказ, «премьеровская» тоже. Они отличаются только металлом — улучшенным составом сплава, дающим более глубокий звук, а их конструкция еще в советские времена позаимствована у одной американской фирмы… Когда инструмент твой, он прилипает к рукам, как магнит. И почти никогда не подводит, хотя всякие казусы бывали: и кнопки западали, и винтик откручивался.

Туба — инструмент большой и фундаментальный, опора оркестра. И срок службы у нее как у хорошего немецкого автомобиля: машина бегает пока бегает, туба играет пока играет. Надо только регулярно смазывать механические соединения и бочоночки, которые отвечают за ноты. Композиторы тубу вниманием не обделяли, в этом смысле с инструментом мне повезло. В балете «Каменный цветок» С. Прокофьева есть важное соло тубы, и в концерте абонемента «Приглашает симфонический оркестр» в муниципальном концертном зале 12 февраля соло есть тоже.

АНАСТАСИЯ КУРОПАТЧЕНКО
http://www.yugopolis.ru