Павел Коган: Дирижер любит то произведение, которое представляет в данный момент

Есть семьи, которые можно смело назвать национальным достоянием России. Так, музыкальная династия Коган — Гилельс дала миру целую плеяду выдающихся исполнителей: супружеская пара, легендарные скрипачи Леонид Коган и Елизавета Гилельс, брат Елизаветы Григорьевны — великий пианист Эмиль Гилельс, а также их дети и внуки, каждый из которых стал известным исполнителем на скрипке или фортепиано. Но лишь один член этого удивительного семейства решился взять в руки дирижерскую палочку, и не зря, о чем свидетельствует весь его творческий путь. Павел Коган — один из самых прославленных и уважаемых дирижеров нашего времени, выступавший на всех континентах с лучшими оркестрами, который вот уже четверть века является художественным руководителем и главным дирижером Московского государственного академического симфонического оркестра.

В конце ноября я встретилась с Павлом Леонидовичем у него дома, в самом музыкальном жилом здании Москвы, где также находится Дом Композиторов, чтобы обсудить тонкости управления оркестром и дирижерской профессии в целом.

Павел Леонидович, для Вас лично и для Вашего оркестра нынешний и прошедший сезоны были отмечены целым рядом юбилеев. Во-первых, памятные даты, связанные с Вашими родителями, — 90-летие со дня рождения Леонида Борисовича Когана и 95-летие Елизаветы Григорьевны Гилельс. В прошлом же году исполнилось 25 лет, как Вы возглавили Московский государственный академический симфонический оркестр, а сам коллектив отпраздновал 70-летие со времени основания. Дата, безусловно, грандиозная — ведь МГАСО является одним из пяти старейших российских оркестров. Но с тех давних пор кардинально изменилась как сама по себе жизнь в стране, так и отношение к музыке. Так вот на данном этапе Вы как художественный руководитель что считаете более важным для оркестра — бережно сохранять традиции или все же находить некие новаторские формы взаимодействия с публикой? Как это теперь часто происходит в музыкальном театре или, например, когда академический концерт превращается в перфоманс с использованием современных технологий.

На эту проблему можно смотреть двояко, но я убежден в том, что шедевры мирового классического искусства, в частности музыкального, театрального, связанного с оперным жанром, которые существуют и базируются на определенных традициях, должны сохраняться, и исполнители должны очень бережно к ним относиться, ни в коем случае не допуская волюнтаристских проявлений в их интерпретации и прочтении. Другое дело, что сегодня время меняется, и, конечно же, человек не должен быть консервативным, абсолютно глухим и слепым к тому, что происходит. Надо двигаться вперед. И это может быть реализовано путем написания новых сочинений в тех же самых жанрах. Ничто не мешает композиторам сегодняшнего дня создавать произведения, которые будут допускать подобного рода новации. То же самое касается оперного театра. Но когда приходишь на известную классическую оперу и видишь издевательство режиссера над либретто, которое вдобавок написано самим автором или в соавторстве с кем-то, это вызывает определенное чувство неприятия. Так что пожалуйста — создавайте новые произведения, отражайте в них сегодняшнее время и свое видение.

Говоря о новых сочинениях — МГАСО исполняет современную академическую музыку, произведения молодых российских композиторов?

Что касается новой музыки, я не хочу разделять ни на молодых, ни на российских или каких-либо еще композиторов: есть музыка хорошая и также есть плохая. Есть произведения, которые интересуют и могут заинтересовать, если они талантливы и в них заложен определенный смысл и движение вперед, которое слушатель чувствует. Но очень часто, особенно сегодня, многие авторы грешат тем, что они пишут просто для того, чтобы писать, или чтобы создавать какой-то эпатаж вокруг своего имени. Такие произведения, конечно же, меня лично не интересуют, поскольку я в таком случае предпочитаю свое время и время вверенного мне коллектива посвящать исполнению шедевров мирового уровня.

Но прежде оркестр ведь славился ко всему прочему именно премьерами — тех же ныне всемирно известных произведений Шостаковича и Прокофьева.

Так Вы сейчас сами называете какие времена! Шостакович, Прокофьев…

А что касается сегодняшних перспектив русской композиторской школы — как Вы их оцениваете, можно ли ожидать создания шедевров того уровня, о котором Вы говорили?

Трудно сказать… Природа такая вещь, которая непременно будет отличаться плодородием, хоть бы и в дальнейшем. Может быть, мы сейчас переживаем период немаксимальной «урожайности». Волнообразное движение обязательно, и таланты появляются — Россия всегда была ими богата — вопрос только в том, на какую почву они попадают, как они воспринимают сегодняшнее отношение общества к традициям великой культуры. На самом деле по этому вопросу можно написать целый научный труд!

Безусловно. К тому же порой так бывало, что всю степень гениальности произведения могли оценить лишь будущие поколения слушателей, а не современники. Но оставим композиторское искусство и поговорим о дирижерском. Я знаю, что сейчас все чаще музыканты в эту профессию приходят уже в довольно взрослом возрасте, состоявшись как солисты и решив расширить границы своего творчества. Вы же с раннего детства знали, что хотите заниматься дирижированием, даже в Московской Консерватории параллельно обучались по двум специальностям. Что Вас привлекло в этой профессии, как Вы почувствовали к ней призвание?

Что приводит человека к желанию заниматься определенной профессией?.. Просто желание ею овладеть, страсть к ней — это чувствовал и я, мечтал об этом. Дирижировать я страстно захотел, еще когда мне было около одиннадцати лет, это была некая внутренняя потребность.

А что касается первой части вопроса — об исполнителях, которые в зрелом возрасте становятся дирижерами, — к сожалению, в истории очень мало примеров, когда действительно в зрелом возрасте исполнитель брался за дирижерскую палочку и становился настоящим мастером и выдающимся дирижером. Есть такие примеры, но их единицы. В этом плане дирижирование — профессия двойственная: с одной стороны, невозможно начинать учиться этому в раннем детстве, как делается представителями других исполнительских специальностей. Все мы прекрасно знаем, чтобы хорошо владеть инструментом, ребенку необходимо учиться с детства, как правило, с пятилетнего возраста, потому что нужно воспитывать определенного рода физические навыки. А в области дирижирования такое невозможно, ведь в нем основную роль играет тот момент, что это должна быть уже сформировавшаяся личность. Но с другой стороны, все равно дирижированию необходимо учиться в довольно юном возрасте, когда восприимчивость к освоению профессии еще на очень высоком уровне. К тому же в таком возрасте организм максимально приспособлен к тому, чтобы обеспечить высокий профессионализм.

Поэтому, наверное, сейчас все больше молодых дирижеров. Это очень заметно во время проведения различных конкурсов. К слову, во время подобных конкурсов еще до первого тура участникам часто задают один глобальный вопрос — в чем они видят свою миссию. А на Ваш взгляд, в чем должна состоять миссия дирижера?

Это просветитель. Дирижер является представителем самой собирательной исполнительской профессии. Ведь ему необходимо представить произведение автора, и, как правило, это крупные, масштабные сочинения, которые составляют основу жанра классической музыки. Поэтому роль дирижера это роль грамотного высокопрофессионального просветителя.

А при интерпретации произведения первоочередной задачей дирижера является понять замысел композитора и как можно более точно его передать, или он непременно должен привнести свое видение и отношение?

Для любого исполнителя всегда считается самым важным следовать авторскому тексту, от этого он отталкивается. Но когда произведение — даже при скрупулезном следовании тому, что написал композитор — пропускается через индивидуальность исполнителя, это моментально придает ему другую окраску. Причем, в этом случае произведение может предстать как в еще более ярком свете, так и может быть просто погублено. Одно из двух.

Кстати, мы знаем исторические примеры, которые теперь кажутся совершенно невероятными. Ведь очень многие композиторы грешили тем, что любили дирижировать, не обладая для этого достаточной профессиональной подготовкой и артистическими данными. Выдающихся дирижеров среди композиторов можно пересчитать по пальцам — Густав Малер, Рихард Штраус, Сергей Рахманинов. А вот, допустим, тот же самый Глазунов — великий русский композитор, который очень любил дирижировать, но делал это крайне плохо — продирижировал премьерой Первой симфонии Рахманинова. И автор в ужасе слушал то, что происходило на сцене, получив в результате от исполнения Глазунова нервный срыв, и потом еще несколько лет не мог написать ни одной ноты.

При работе с оркестром какой стиль эффективнее — диктаторский или более демократичный?

Ни тот, ни другой. Суть в том, что дирижер должен очень ярко представлять себе план произведения, с которым приходит на репетицию. А для осуществления своего плана он должен употребить все свои волевые личностные качества, чтобы добиться результата. Поэтому дирижерская власть нужна для достижения результата, и необходимо уметь ею правильно пользоваться.

В ходе нашей беседы Вы упомянули масштабные симфонические произведения, коих большинство в академическом жанре. Но по-настоящему монументальных музыкальных творений не так уж много, и не всякий оркестр возьмется их исполнять. А Вы с МГАСО играли и Траурно-триумфальную симфонию Берлиоза, и симфонии Малера, в том числе «Симфонию тысячи», — все эти произведения требуют расширенного состава оркестра, участия хоровых коллективов. И вот когда перед Вами на сцене не 80 музыкантов, а около пятисот, сложнее ли управлять таким коллективом, вести его за собой, или на определенном этапе количество уже перестает играть какую-то роль?

Это сложнее только потому, что надо сводить музыкантов, которые привыкли к различным стилям. Но любой музыкант оркестра подсознательно подчиняется воле профессионального дирижера, если от него идет определенного рода посыл.

Понятно, чем занимается Павел Коган как дирижер… А какие задачи Вы должны решать как художественный руководитель оркестра?

Это масса всего — и формирование репертуара, и приглашение других дирижеров, а также солистов, это проведение конкурсов на поступление в оркестр… Необходимо заниматься множеством разных вопросов.

Что касается приглашенных дирижеров, как Вы решаете, что тот или иной маэстро достоин встать за пульт руководимого Вами оркестра?

Очень многих я знаю лично и ценю их качества. Конечно, я стараюсь, чтобы за пультом оркестра появлялись очень достойные музыканты, для меня это важно по многим аспектам. Во-первых, когда приходит хороший музыкант со стороны, он вносит, если можно так сказать, свежую струю — оркестру приятно и полезно поработать с таким человеком. Во-вторых, очень важен также репутационный момент — ведь слушателей нельзя подводить и обманывать — поэтому мне важно, чтобы за пультом оркестра находились люди, которые, по крайней мере, будут держать планку определенного уровня.

В финале традиционно принято говорить о предстоящих концертных программах, но Вы с оркестром анонсируете их надолго вперед, и доступна вся информация о том, какие произведения Вы собираетесь исполнить в продолжение сезона. Поэтому я хотела бы спросить вот о чем… Если на минутку представить, что у Вас есть возможность представить с оркестром всего лишь еще одно произведение, что бы это было?

Это невозможно. Поскольку любовь дирижера должна быть распластана, нельзя отдать все свои чувства какому-то одному произведению. Другое дело, что никогда нельзя кривить душой перед самим собой и выйти на сцену с тем произведением, которое тебе откровенно не нравится. То есть профессионально ты обязан сделать все, что угодно, но если ты не пропустишь это через свою душу, не вложишь свои чувства, то слушатели не получат того воздействия, которое это произведение должно оказать. Поэтому я всегда говорю: дирижер любит то произведение, которое он представляет в данный момент. И любит его больше всех остальных.

Павел Леонидович, в преддверии Нового года все ждут чуда, волшебства… Случалось ли в вашей жизни что-то необычное, может быть, есть какая-то история?

Я никогда об этом раньше не рассказывал. В новогоднюю ночь мне приснился совершенно фантастический сон. Я увидел огненную колесницу, которая летела по небу под звуки произведения Сен-Санса «Фаэтон». Сначала я подумал, что за чепуха, и даже не придал этому особого значения. Но мне настолько понравилось это видение, что я решил добавить это произведение в абонементную программу Московского государственного академического симфонического оркестра.

Однако сон оказался пророческим. В новом году компания Volkswagen предложила мне стать послом марки Volkswagen Phaeton в России. И теперь я действительно управляю «огненной колесницей» — великолепным Volkswagen Phaeton. А совсем недавно в рамках концерта «К 95-летию Елизаветы Гилельс», посвященного моей матери, я дирижировал этим произведением, исполнением которого я был очень доволен, да и публика восприняла его очень тепло.

snob.ru