Предельные скорости достигнуты

На Международном конкурсе им. Чайковского обнаружили гения

Самая главная часть конкурса им. Чайковского — пианистическая — во многом определяющее реноме. На нынешнем, XV, грохочущая по клавишам ординарность как никогда лоб в лоб столкнулась с вызывающей оригинальностью и подлинной музыкальностью.

Главный мэтр конкурса Валерий Гергиев считает, что победитель должен быть физически крепок, чтобы выдерживать жесткий график гастролей (в первую очередь самого Гергиева). И весь конкурс пианистов прошел под страхом того, что победят его представления. Сошлись на компромиссной фигуре: Дмитрий Маслеев (1-я премия) обладает яркой индивидуальностью и особым, совсем не оглушительным звуком.

16-летний Даниил Харитонов (3-я премия), которого прочили в победители, пока почти не понимает, что играет. Его техническая мощь поразительна, но работает вхолостую, иногда даже хотелось крикнуть: «Молодой человек, это вам не парад на Красной площади!»

Время требует литавр, но душа человеческая, которая уже вся в синяках, — утешения. Поэтому многим оказался близок Сергей Редькин из Санкт-Петербурга (3-я премия), музыкант чрезвычайной тонкости и благоговения перед великими авторами (он и сам композитор).

2-е место поделили Джордж Ли (США), блестящий виртуоз, желающий наполнить свои скорости смыслом, и Лукас Генюшас (Россия-Литва), типичный представитель московской пианистической школы.

Эти каменеющие остатки «школ» идеально совпадают с требованиями поставленного на поток концертного производства. Ведь для продюсера главное что? Стабильность и предсказуемость! Когда-то бабушка Лукаса, знаменитый педагог Вера Горностаева, написала громкую проблемную статью «Музыкант или пианист?». Парадоксально, но именно ее внук, ею наученный, пока, как и Харитонов, не пошел дальше простого укрощения рояля.

Больше всего споров вызвали два музыканта. Андрей Коробейников выразил свое презрение к гладиаторским боям, на первом же туре промахнув обязательные «школьные» миниатюры. А затем, выдержав паузу, сыграл 32-ю сонату Бетховена, как он говорит, «райскую музыку», в собственном, глубоко продуманном понимании. Некоторые члены жюри извертелись от возмущения. Но грандиозный перформанс состоялся: впервые за всю историю конкурса Коробейников сознательно бросил вызов унизительной для штучных артистов иссушающей гонке и закоснелым догмам, став своеобразным «Пусси Райот» XV конкурса. Но дальше 1-го тура его, конечно, не пустили.

И ко 2-му туру публика выбрала своим героем 24-летнего француза Люку Дебарга (4-я премия). В отличие от Андрея он противопоставил себя всему конкурсу невольно, спутав организаторам все карты. Кто мог ждать такого сюрприза! За все 15 конкурсов таких гениев было трое, может быть, четверо. Да они чаще и не рождаются. Люка реанимировал полумертвую сонату Николая Метнера, которая, как и его «Ночные призраки» Равеля, навсегда останутся и в памяти, и в золотом фонде конкурса. А когда он играл простенькую миниатюру Чайковского «Сентиментальный вальс», наворачивались слезы от тонких, мимолетных и таких пронзительных эмоций Петра Ильича, которыми на конкурсе его имени большей частью и не пахнет! Мы давно ждали такого музыканта и наконец дождались его. Правда, ему явно не под силу играть с Гергиевым по три концерта Чайковского в день. Однако на него явно будет спрос — количество просмотров трансляций конкурса достигло восьми миллионов в 180 странах. Дебарг получил еще и приз музыкальных критиков «за уникальное дарование, творческую свободу и красоту музыкальных трактовок» и в декабре даст сольный концерт в Доме музыки.

Кстати, его педагогом в Париже оказалась выпускница Московской консерватории Рена Шерешевская. А Джорджа Ли готовил к конкурсу Максим Могилевский — это было особенно слышно в концерте Чайковского, к которому и жюри, и публика, как привередливая модница, предъявляет требования «чтобы как у всех» и одновременно «чтобы ни у кого так не было».

Со всей очевидностью стало ясно, что запредельной техникой, которой особенно отличились Ли и Харитонов, теперь не удивить. Недавний концерт китайского чуда Ланг Ланга в Москве показал, что все мыслимые пределы скорости уже достигнуты. Ну, положим, будут играть еще быстрее — до неразличимости нот. Но зачем?

Такое впечатление, что музыкальный мир вот-вот вернется к неторопливой, раздумчивой игре. Только вот одна печаль — продюсер Московской филармонии Антон Шалашов сетует: «Ох, если б все восторги, фанаты, пресса и поклонники сохранились хоть на год… Куда они исчезают после конкурса?»

Наталья Зимянина

www.novayagazeta.ru