Мой отец, Исаак Абрамович Жук, родился в 1902 году в семье полтавского портного, который мечтал, чтобы его сын стал раввином. Получилось, однако, иначе. Полтава начала ХХ века была очень музыкальным городом, там даже существовал свой симфонический оркестр. В Полтаве тогда же работал прекрасный скрипичный педагог И. И. Гольдберг (о дальнейшей судьбе которого я знаю, что впоследствии он стал профессором Харьковской консерватории, а в 1941 году был расстрелян немцами). У Гольдберга отец начал обучаться игре на скрипке, начал он в девять лет, что довольно поздно, но делал большие успехи.

В семье было пятеро детей, и все они вышли в люди: сестра Вера стала инженером, Клара — ученым-биологом, Борис — врачом-невропатологом, Александр — композитором.

В середине 20-х годов отец поехал учиться в Ленинградскую консерваторию к профессору Коргуеву, ученику знаменитого Ауэра. Через какое-то время профессор сказал ему: «Я рекомендую вам поехать в Москву, там начал работать молодой талантливый педагог, мой бывший студент». Так мой отец стал учеником Абрама Ильича Ямпольского. В 1926 году отец был принят в оркестр Большого театра, а через несколько лет стал его концертмейстером.

КВАРТЕТ

Я не знаю, как возникла идея создания квартета, но 11 декабря 1931 года в Москве в Бетховенском зале состоялся первый концерт Квартета солистов оркестра Большого театра. Итак, четыре музыканта оркестра (кроме моего отца, который был примариусом, первой скрипкой, в квартете состояли: Борис Исаакович Вельтман, вторая скрипка, Морис Жакович Гурвич, альт, Исаак Маркович Буравский, виолончель) объединились, чтобы создать струнный квартет, который получил официальное название Государственный квартет им. ГАБТ. (ГАБТ — аббревиатура Большого театра, впоследствии квартет обычно даже в рецензиях именовали «габтовцами»). Квартет моего отца стал известен после того, как в 1938 году получил 1-ю премию на Всесоюзном конкурсе.

В газете «Вечерняя Москва» за 2 ноября 1938 года Дмитрий Шостакович в небольшой статье под названием «Конкурс смычковых квартетов» писал: «Артисты квартета «ГАБТ «отличаются высокими индивидуальными качествами и составляют вместе первоклассный ансамбль, показавший большую музыкальную культуру. В их программе очень хорошо прозвучали квартеты Дебюсси, советского композитора Нечаева и, что очень ценно, квартет Гайдна, чьи произведения наряду с моцартовскими составляют обычно наиболее уязвимое место в репертуаре квартетных ансамблей». (Здесь и далее при цитировании сохраняется орфография пунктуации оригиналов).

Популярность же у массового слушателя Квартет обрел благодаря частым выступлениям по радио. Тогда у всех дома непременно висели черные «тарелки» — репродукторы, транслировавшие одну-единственную программу. Артисты, выступавшие по радио, становились всенародно знаменитыми. Фамилии участников Квартета были каждодневно у всех на слуху, так что в конце концов слились буквально в одну Жуквельтмангурвичбуравский. Бывало, что иной раз, когда я называл свою фамилию милиционеру, он меня спрашивал: «Так это твой отец Жуквельтмангурвичбуравский? «.

Вот что писал музыковед И. Ямпольский в 1956 году в связи с 25-летием существования квартета: «Габтовцы» блистательно опровергли существующие предрассудки, будто игра в оркестре несовместима с выработкой «чистоты» квартетного стиля, о невозможности, якобы, творчески сочетать работу артистов оркестра и камерных исполнителей. Всей своей деятельностью «габтовцы» подтвердили органическую связь ансамблевых принципов, лежащих в основе двух видов коллективного инструментального исполнения — оркестрового и камерного».

Квартет жил и работал, что называется, в ногу со временем. Артисты, певцы, музыканты выезжали для выступлений на заводы, в колхозы, на новостройки, шахты, в рабочие клубы, в армию и на флот. Это были, так называемые, шефские концерты, которые в более поздние времена стали притчей во языцех, но как бы то ни было, приходится напомнить, что никакого телевидения тогда и в помине не было, а такие концерты давали возможность увидеть знаменитых на всю страну артистов.

О престиже квартета можно судить по перечню музыкантов, принимавших участие в расширенных составах (квинтетах, секстетах): пианисты Гольденвейзер, Юдина, Оборин, Гилельс, Гинзбург, Рихтер, альтист Баршай, виолончелисты Кнушевицкий, Ростропович. Несколько раз фортепьянную партию в своем гениальном квинтете исполнял Д. Д. Шостакович.

Сохранилось несколько записей квартета с необычайно одаренной и ослепительно красивой Розой Тамаркиной.

Мой отец, как и многие музыканты Большого театра, был некоторое время в составе Персимфанса — оркестра без дирижера, который как нельзя более отвечал экпериментаторскому духу своего времени.

У квартета был ежегодный абонемент в Москве в Малом зале консерватории и в Ленинграде в зале им. Глинки. Буквально все, что они исполнили, записано в фонд Всесоюзного радио. Основу их репертуара по-прежнему составляла русская музыка, однако они играли также множество малоизвестных в Союзе произведений, таких как квартеты Шумана, 2-ой квартет Грига, последние квартеты Бетховена и довольно часто великолепный квартет Франка с Рихтером. Это было одно из самых любимых произведений Рихтера.
Иногда мне оказывалось доверие — переворачивать на концерте ноты пианисту. Помню, как я волновался — это был Оборин в квартете Танеева. В концертах иногда принимала участие Наталья Дмитриевна Шпиллер — женщина необычайной красоты, любимица Сталина. В секстете Чайковского обычно партии 2-ого альта и 2-ой виолончели играли молодые Баршай и Ростропович.
Я припоминаю репетиции с Ростроповичем, который не давал играть, доводя буквально до изнеможения своими шутками остальных участников и публику в моем лице.
Я не думаю, что русская квартетная музыка имела когда-либо столь же эмоциональную, адекватную и глубокую интерпретацию. «Фирменным знаком» квартета было Andante cantabile из 1-го квартета Чайковского.
Первая фраза этой пьесы выгравирована на могильном камне отца.

ВКонтакте Facebook Twitter Мой Мир Google+ LiveJournal