Сергей Стадлер: «В Эрмитаже музыка воспринимается иначе»

С Сергеем Валентиновичем Стадлером, художественным руководителем Петербург-Концерта и главным дирижером Симфонического оркестра Санкт-Петербурга, мы встретились после репетиций накануне концерта, посвященного Реквиему Моцарта, поэтому разговор получился коротким, но информативным.

— Сергей Валентинович, как вы отнеслись к новости о внесении вашего музыкального марафона, во время которого были исполнены 9 симфоний Бетховена, в Книгу рекордов России?

— Хорошо, ведь это признание того, что мы делаем. Мы провели грандиозную работу, это наш «спортивный» и творческий рекорд. Л. ван Бетховен, может быть, самый трудный композитор для русского оркестра. Исполнение его музыки требует невероятного мастерства. Там есть абсолютные шедевры, такие как Третья симфония или очень особая Девятая, которая была написана значительно позже и отличается от остальных восьми, играть ее труднее. Такого еще никто никогда не делал: один концерт, один оркестр и один дирижер. Бетховен — это планка жизни, не просто концерт. Ранее мы сыграли шесть симфоний П. И. Чайковского, и это была своего рода презентация оркестра, концерт тоже стал большим событием: наш великий национальный композитор и любимый, кстати, тоже. Поэтому мы выбрали его для первой крупной акции оркестра.

— Расскажите, пожалуйста, о новых проектах.

— Недавно мы сделали очень красивый, по отзывам публики, спектакль «Летучая мышь» в Эрмитажном театре. Он необычен по нескольким параметрам: создан специально для этого театра, мы используем в декорациях репродукции картин из собрания Эрмитажа, есть отсылки к Екатерине II, предпринято оригинальное музыкальное решение (сначала исполняется первый акт, затем — третий, а уж потом — второй). 29 марта мы откроем новый цикл «Музыка XX века» в интересном, по моему мнению, и прежде всего современном, пространстве: здании Манежа. Внутри это интерьер конца XX века, и там эта музыка будет звучать по-особому. Дело в том, что у нас дворцовый город с прекрасными залами, однако они больше соответствуют музыке Моцарта и Бетховена. А в прошлом веке музыка становилась совсем другой, невероятно интересной своим разнообразием. Впрочем, как это часто бывает в период заката музыки как искусства. Сейчас уже ясно, что это закат, но неизвестно, надолго ли. Люди в XX веке наделали совершенно немыслимые вещи — войны, революции. Это удивительный век, который породил «великую и ужасную музыку». Там были моменты прекрасные и чудовищные. Одновременно жили Б. Барток и С. Рахманинов, А. Берг и Р. Штраус, люди, совершенно полярные по стилю. Каких только течений и направлений в искусстве не было! Потом все попытались вернуться к тому, чтобы писать просто и красиво, но это уже не получается. Великие композиторы ушли — И. Стравинский, С. Прокофьев, Д. Шостакович, затем О. Мессиан; после них не осталось авторов, которых можно было бы сравнить с ушедшими. Можно сравнивать Рахманинова и Шостаковича, Шостаковича и Прокофьева, Прокофьева и Чайковского, Римского-Корсакова и Стравинского, но Шостаковича и Шнитке уже нельзя — при всем уважении к тому, что эти люди писали.

— Что вы сыграете на открытии?

— Два сочинения, написанные двумя великими композиторами, которые полярны по времени, — «Песнь о земле» Г. Малера (начало века) и ноктюрн Д. Шостаковича (финал века).

К нашей программе есть эпиграф. Эту известную историю мне рассказывал Р. Щедрин, который спрашивал Д. Шостаковича, какую бы партитуру он взял бы с собой на тот свет. Д. Шостакович назвал «Песнь о земле» Г. Малера. Поэтому мы соединим в одном концерте эти два имени.

— Что ждет публику в апреле?

— В апреле мы играем в Таврическом дворце. Это красивое место, мы сыграем симфонические поэмы Ф. Листа, в одной из которых звучит орган. 14 апреля мы продолжаем наши любимые концерты в залах Государственного Эрмитажа, которые сопровождают мою жизнь уже очень много лет. Я считаю, что это замечательный проект, который делает М. Б. Пиотровский. В других музеях мира этого нет: возможность послушать музыку в окружении картин. Мы сыграем камерные произведения великих итальянских оперных композиторов — Г. Доницетти, В. Беллини, Дж. Россини, Дж. Пуччини, Дж. Верди — в Большом Итальянском просвете Эрмитажа. Эти концерты пользуются огромной популярностью у публики: звучит музыка, вокруг картины, созданные почти в то же время, а иногда и на ту же тему. Музыка воспринимается иначе, нежели в обычном концертном зале.

— Сегодня как никогда актуальна идея синтеза искусств. Вам она тоже близка?

— Если мы говорим о видеоряде, то, по моему мнению, применять его нужно очень осторожно — это другой жанр. Концерты в залах Эрмитажа я не считаю синтезом искусств: мы играем, а картины висят, прямой связи тут нет. Конечно, люди смотрят на всю эту красоту, на картину П. Веронезе например, при этом слушают музыку Дж. Верди и, может быть, слушают как-то иначе, появляется дополнительный элемент изысканной красоты. У нас был концерт в Рыцарском зале Эрмитажа, который назывался «Скрипка и шпага», с музыкой скрипачей, которые были еще и фехтовальщиками, тогда и мы получили дополнительные эмоции как артисты, и публика тоже.

Беседовала Ксения ТОКМАКОВА

Источник: www.nstar-spb.ru