Страна, которая экономит на культуре, не имеет шансов на экономическую жизнь — джазмен Алексей Коган

Алексей Коган

Украинский джаз будет развиваться тогда, когда мы начнем ценить и слушать своих музыкантов. И все же перспективы для этого есть, хотя бы потому, что у нас появились поклонники за рубежом. Об этом корреспонденту Укринформа рассказал украинский джазмен, композитор, преподаватель, теле- и радиоведущий Алексей Коган. Также вспомнили детство, поговорили об авторском джазовом проекте «Тема с вариациями. Live», который с годами становится все более популярным, будущих проектах и политике.

— Можете ли Вы дать оценку украинскому джазу?

— Могу. Это то, чему я пытаюсь научить детей в институте — истории украинского новейшего джаза с 91-го года 24 августа, со Дня независимости Украины. Поскольку я «извращенец», человек, который слушает музыку 24 часа в сутки, имею абсолютно собственную теорию. Но хочу подчеркнуть, что это моя субъективная точка зрения.

Для меня главным приобретением украинской независимости является то, что за ее годы музыканты научились играть у американцев и стали достойными партнерами известных джазовых европейских и американских исполнителей. Сначала они с ними играли джазовые стандарты, потом создали собственную музыку. А уже сегодня многие известные зарубежные джазовые музыканты исполняют композиции украинских авторов.

Хочется, чтобы развитие джазовой культуры было более оживленым в Украине, но в джазе ничего нельзя сделать специально. В джазе всегда «Step by step» — шаг за шагом — и ничего не предусмотришь. Его нельзя рассматривать, как что-то «подвешенное в воздухе», это всегда отражение политической, экономической и социальной ситуации. Потому что джазмены — это такие же граждане этого социума.

Мы имеем профессионалов, но мы не научились ценить своих. Я не знаю, сколько это будет продолжаться, возможно, моего века не хватит, чтобы дожить до изменений. Но с уверенностью скажу, если я возьму в руки десять последних альбомы, которые записали джазовые музыканты, девять из них будут с оригинальной музыкой, а не с исполнением других джазовых стандартов. И меня это очень радует. Наверное, это и является самым главным приобретением независимости Украины. Сегодня уже могу сказать откровенно, что мне не стыдно крутить без умолку на радио украинский джаз. Я делаю это с удовольствием.

— Я знаю, что Вы будете популяризовать украинский джаз за рубежом. Расскажите подробнее, в каких странах и каких исполнителей? И как реагируют на украинский джаз?

— Наша музыка крутится в Бельгии, где очень часто звучит Игорь Закус и Сергей Овсянников, ценнее всего то, что бельгийцы сами просят поставить композиции наших музыкантов. Также в Польше, Голландии, Германии, в Италии начали интересоваться, даже в Финляндии, на украинском радио в Нью-Йорке, в Майями Доктор Рональд Вебер крутит проект Юрия Шепеты «Посвящение Биллу Эвансу», в программе Sound of Surprise Ларри Аппельбаума в Вашингтоне. Кстати, Ларри очень ценит украинский джаз и доверяет украинцам. Он знает, что если я отправил ему запись, то ее точно можно запускать в ротацию.

— Часто можно услышать от слушателей и фанатов джаза, что этот стиль лучше всего могут исполнить только афроамериканцы. Потому что джаз — это музыка их души. Вы можете согласиться с этим мнением или опровергнуть его?

— Сегодня опровергну. Есть много стереотипов. Да, джаз родился не в «белой» среде, не в лучших местах и не в лучших условиях. Но я припомню интервью Джона Маклафлина, выдающегося музыканта и гитариста, где он сказал, что джаз перестал быть американской привилегией. И это очень хорошо. Да, родина его там, корни там, но сейчас все изменилось, появились такие понятия, как европейский, азиатский, японский джаз. Мне кажется, сегодня джаз становится интересным тогда, когда он базируется на фольклоре любой страны.

Так вот, что касается стереотипов. Как говорил Горький: «Джаз — это музыка грубых и толстых». А теперь посмотрите на меня, разве я толстый? Второе ошибочное мнение, что джаз — это саксофон. Знаете, можно на саксофоне не сыграть ни одной ноты, чтобы доказать, что ты джазмен, а можно взять обычную морскую ракушку и сыграть такой джаз! Или на домре, бандуре. Саксофон, дым от сигарет, темнота — это стереотипы. Сегодня ни в одном европейском и американском клубе нельзя курить. А самый главный стереотип — импровизация возникает непосредственно на сцене. Это ерунда полная! Джазовая импровизация — это 100% домашняя заготовка. Только тот человек, который больше читает, больше слушает и знает, сможет сделать это. Музыканты общаются нотами и звуками, которые они добывают из своего инструмента. Кто больше слушает, тот более свободно разговаривает. А джазовая импровизация — это мысли человека вслух.

— На концертах проекта «Тема с вариациями. Live» можно услышать сочетание джаза с разными стилями больше, чем джаз в классическом исполнении. Как Вы это прокомментируете?

— Мы уже имеем универсальную публику, которой нужно представлять универсальных музыкантов. У нас на концертах есть все, и даже сочетание джаза с другими стилями и кавер-версии в джазовом стиле. Может прийти и любая рок-группа, но исполнить блюзовую программу. Мне не нужно то, что молодые музыканты играют в клубах. У нас всего один концерт в неделю, и мы должны представить программу, которая может заинтересовать и будет профессионально подготовлена.

Мне нравятся тематические программы, когда, скажем, музыканты играют пьесу, посвященную любому времени года или другим природным явлениям, или музыка одного исполнителя как дань его памяти, или концерт в одном стиле. Часто выпускаем блюз. Потому что блюз — это то, что было перед джазом. Как говорил Би Би Кинг: «Джаз — это блюз с высшим образованием». Также пускаем музыкантов, которые играют программу new age. Кстати, несколько концертов назад в этом стиле играл собственную музыку Роман Коляда, один из музыкальных языков, которым он пользуется, — язык импровизации, язык джаза.

Нужно понимать, что музыка не может замкнуться в каких-то рамках, каком-то одном стиле, это будет неестественно. Джаз предусматривает интеграцию и взаимопроникновение. Это самое главное.

— Как вообще Вы выбираете и выстраиваете концерную программу? Чем руководствуетесь, когда приглашаете того или иного музыканта?

— Я много чего знаю и пытаюсь быть в курсе всех событий. Также я доверяю своим менеджерам Юрию Рудневу и Артуру Ямпольскому. Они имеют хороший вкус и хорошо разбираются в этом. У нас никогда не было плохих концертов. Были лучше, были хуже. Но хуже только потому, что молодые музыканты иногда могут перенервничать или перегореть. Все бывает, это музыка.

Меня радует то, что на сегодняшний день музыканты у нас получают фиксированный гонорар, мы очень заботимся об их комфорте, привлекаем лучших звукорежиссеров, у нас считается моветоном, когда кто-то разговаривает по телефону в зале, очень придирчиво к этому относимся. Мы всегда вовремя начинаем концерт. И все это при том, что, по сути, не имеем поддержки.

— Есть ли возможность у начинающих выступить в рамках ваших концертов? Или обязательно нужно быть мэтром? Как поощряете молодежь?
— Я вообще-то не кокетничаю. Расскажу жизненный случай. Меня раздражает, когда ко мне подходят молодые люди с целью дать мне свой альбом на прослушивание и просят высказать свое мнение относительно их творчества. В таких ситуациях я всегда говорю: «А если мне не понравится, что ты сделаешь? Прекратишь этим заниматься? Делай то, что делаешь». Так делать посоветовал один мой друг, тоже музыкант, валторнист Аркадий Шилклопер.

Я очень давно дал себе слово никогда не сидеть в жюри. Если мы ежедневно пытаемся убеждать, что любой человек — это что-то неповторимое и индивидуальное, тогда никто не имеет права судить творчество другого человека. Я очень боюсь вопроса: «А судьи кто?» Мне этого не нужно.

Но должен сказать, что, несмотря на все неурядицы, больше всего меня сегодня увлекает преподавательское дело. Своих студентов я очень люблю, хоть они еще молодые, глупые, зеленые, но я просто в восторге от их компании.

— Как часто «Тема с вариацияими. Live» выходит за пределы Киева?

— Иногда выходит. Сейчас нас приглашают в Одессу, и мы обязательно поедем туда. Также мы имеем Львовский фестиваль Alfa Jazz Fest. Но хотелось бы больше.

В данный момент также есть предложение от двух львовских издателей издать мою авторскую книгу. Но ее нужно подготовить, а я к этому еще не готов.

— Какое для Вас самое ожидаемое событие в этом году на проекте «Тема с вариациями. Live»? Будут сюрпризы?

— Нет! Единственное, чего я ожидаю, — мир и спокойствие в Украине. Это абсолютно искренне. Ничего не может быть сделано, пока есть война в стране. Нужно, чтобы перестали погибать молодые люди, здоровые парни, девушки, дети и мирные жители. Так не должно быть в ХХІ веке. Вот вам и экономия на культуре! Я уверен на 100%, то, что происходит на востоке, — результат отсутствия культуры. Страна, которая экономит на культуре, никогда не имеет шансов на экономическую жизнь.

— Почему именно джаз?

— Нового не скажу, буду повторяться. Джаз — это классическая музыка ХХІ века. Каждый джазовый музыкант играет эту музыку по-своему. Это музыка свободных людей или людей, которые в определенное время внезапно захотели быть свободными. Это музыка, которая дает право свободно выбирать. Вообще, это музыка, которая позволяет человеку не думать все время о себе родном, а запустить в себя что-то или кого-то.

— В каком возрасте и как Вы поняли, что полюбили джаз? Как началась Ваша джазовая история?

— Всему способствовало мое музыкальное окружение. Мой папа был врачом, но очень красиво играл на семиструнной гитаре, чисто пел, у его был приятный баритон, к тому же он писал стихотворения. Сегодня уже папы нет, потому можно хвастаться. Несколько украинских хитов в 60-х годах написаны при содействии моего папы. Он был известным поэтом, хотя и никогда никому этого не говорил в силу своей стеснительности. Моя мама всю жизнь преподавала музыку в детском саду. Бабушка была концертмейстером. Один двоюродный брат — саксофонист, другой — гобоист. А на джаз меня «подсадил» мой дядя Захар Брагинский — обычный рабочий Киевского завода торгового машиностроения, мастер — золотые руки. Именно он, когда я был в седьмом классе, водил меня на все концерты Дюка Эллингтона. Тогда я понял, что такая музыка мне по душе. У музыкантов тех времен и лица были другие. У большинства сегодняшних наших артистов, которые играют в биг-бэндах, выражение лица такое, как на фотографиях партийных документов. А тогдашние музыканты могли играть в любом состоянии. И играли они на все 12 баллов по пятибальной шкале. Это меня увлекло, и я навсегда полюбил джаз. Мне удалось свое хобби превратить в профессию. Я считаю, что любой человек может гордиться, когда у него есть возможность превратить свое хобби в профессию и когда ему еще и деньги за это платят.

— Что Вам в свое время больше всего нравилось на уроках музыки?

— Я окончил музыкальную школу по классу скрипки. И сделал я это для своей мамы. Я очень любил музыкальную литературу, всегда хорошо ее знал, гармонию, не нравилось лишь сольфеджио. Вообще, меня интересовала любая музыка. Я и сейчас слушаю не только джаз. Считаю, что музыка бывает только хорошей и плохой. А какая она — народная, симфоническая, классическая, джазовая, рок- или поп-музыка — не имеет значения. Кстати, в моем лексиконе вы никогда не услышите слово «попса». Я с огромным уважением отношусь к поп-музыке. И считаю, что человек из неинтересных и примитивных жанров должен вырастать, как ребенок из одежды. Это должно быть естественно.

— Какой у Вас самый любимый инструмент? И почему?

— Это провокация! Но вам отвечу. Мне часто снится, как я играю на тромбоне. Я так клево играю во сне! Мне очень нравятся тромбон, диатоническая губная гармоника и электропиано Rhodes.

— А Вы сами преподаете или, возможно, проводите, какие-то мастер-классы?

— Я преподаю уже четвертый год в Киевском институте музыки имени Р. М. Глиэра. Тема моего предмета — артистическое мастерство и история стилей. Мастер-классы не провожу. Хотя и имею познавательный телевизионный проект. Люди мне не верят, но меня абсолютно не интересует телевидение. Когда я вижу себя на экране телевизора, мне сразу же хочется его выключить.

— Вы уже более 40 лет в джазе, за плечами — огромный опыт. Посоветуйте, что нужно, чтобы стать, как минимум, хорошим джазменом? На кого нужно равняться?

— Я отвечу шуткой. Хотя юмор джазменов специфический, он существует на тонкой грани между слезой и улыбкой, это чистый тебе Чехов. Могу дать совет всем музыкантам: старайтесь играть хорошо, плохо получится само. Еще в 49-м году известный музыкант Чарли Паркер сказал, что для того, чтобы стать профессиональным джазменом, нужно, во-первых, в совершенстве изучить свой инструмент. Во-вторых — послушать все, что было сыграно на этом инструменте до тебя. А в-третьих, забыть первое и второе и просто играть. Это все.

Наталия Яроповец, Киев.
www.ukrinform.ua