Теодор Курентзис превратил концерт старинной музыки в перформанс

Дирижер оркестра MusicAeterna сделал ставку на броские контрасты и градус подачи

Фото: ИЗВЕСТИЯ/Алексей Майшев

Серия из двух «ночных» концертов в Большом зале консерватории (заявленное начало — 22:30, а фактически — после 23 часов) — нетипичный ход даже для такого экстравагантного маэстро, как Теодор Курентзис. Московская публика не привыкла возвращаться домой после закрытия метро. Но несмотря на неудобное время, оба раза был переаншлаг, а главный герой вечера в очередной раз доказал: рок-звездой может быть даже дирижер.

Не без позерства была составлена и программа. Если в первый раз оркестр MusicAeterna играл вполне типичный для БЗК репертуар — Моцарта и Бетховена, то на втором шоу (здесь это слово вполне уместно) звучала лишь старинная музыка, причем одного автора — Жан-Филиппа Рамо.

Фото: ИЗВЕСТИЯ/Алексей Майшев

Французский композитор первой половины XVIII века известен широкой публике куда хуже своих современников — Баха и Генделя, а его творчество принято считать в известной степени легкомысленным. Библейским сюжетам Рамо предпочитал истории об амурных приключениях в экзотических странах, а в оркестровых сочинениях имитировал пение птиц и вопли дикарей.

Но, как выяснилось, именно эта развлекательность и нужна была Курентзису. Академический концерт он превратил в перформанс, а вместо деликатного смакования аутентичного звучания (которое, впрочем, тоже было) сделал акцент на броских динамических контрастах и градусе подачи. Слишком «личная» интерпретация могла бы показаться недостатком, но именно за этим публика и шла. Манерный черно-белый портрет дирижера на афише и программке сразу давал понять: вечер, переходящий в ночь, посвящен не Рамо и даже не оркестру MusicaAeterna и сопрано Надежде Кучер, а ему и только ему — демиургу Теодору.

Присутствие этого дирижера магически действует на людей, весьма далеких от классического искусства. Вместо типичной консерваторской аудитории — интеллигентных старушек, студентов с инструментами — в зал пришли нарядные дамы на шпильках и джентльмены в элегантных костюмах. И реакция на музыку была тоже не академической: на бисах зрители топали, свистели, визжали и возлагали подарки к ногам кумира. «Боже, какой мужчина», — вздыхали поклонницы, любуясь маэстро, облаченным в черное облегающее трико.

Фото: ИЗВЕСТИЯ/Алексей Майшев

Купаясь в обожании публики, любимец позволял себе немыслимые в академическом пространстве жесты. Например, остановить исполнение за несколько секунд до конца, чтобы попить водички. Или пританцовывая уйти со сцены во время звучания музыки. Кульминацией веселого сумасбродства стал финальный бис, на котором Курентзис уступил место дирижера певице, а сам взял барабан и пошел маршем вокруг оркестра. В этот момент оценить слаженность звучания было, конечно, невозможно — если Теодор держит барабан, то слышно только его.

Впрочем, можно сколько угодно иронизировать, но нельзя не признать: коллектив Курентзиса действительно звучит превосходно, а логика музыкального развития не менее продумана, чем шоуменские приемы. И если для такого результата необходимы танцы и световое шоу — пусть будут. В конце концов, излюбленный Рамо жанр оперы-балета не предполагал статичности, а придворное музицирование — скуки. Ну, а публика за эти три века не так уж сильно изменилась.

izvestia.ru