В Пасху карильон «заговорит» на церковном музыкальном языке

Главный карильонист Европы Йозеф Хаазен: В Пасху карильон «заговорит» на церковном музыкальном языке

5 мая мы отметим главный из православных праздников — Пасху. Каждый раз Воскресение Христово в нашем городе сопровождается многочисленными торжествами. В этом году будет заложена ещё одна традиция — на Соборной площади с 12.00 до 12.40 прозвучит карильонный концерт во славу праздника жизни и вечного блаженства. Солисты Белгородской государственной филармонии Тимур Халиуллин (карильон) и Андрей Андрейкин (труба) представят концертную программу «Белгородский звон: музыка светлой Пасхи».

Центром программы станут христианские мелодии — звоны Киево-Печерской и Свято-Успенской Святогорской лавр, звон из оперы Модеста Петровича Мусоргского «Борис Годунов», ария «Я знаю, искупитель мой жив» из третьей части оратории «Мессия» Георга Фридриха Генделя, «Аве Мария» Иоганна Себастьяна Баха — Шарля Гуно. Горожане услышат также «Патриотическую песню» Михаила Глинки, «Танец феи Драже» Петра Чайковского, «В пещере горного короля» Эдварда Грига, «К Элизе» Людвига ван Бетховена, русскую народную «Вечерний звон».

Между тем пасхальный карильонный концерт — прямое следствие зарождающейся традиции воскресных колокольных перезвонов. Первые из них прозвучали 31 марта. Тогда Белгород посетил главный карильонист Европы и популяризатор колокольной музыки по всему миру Йозеф Виллем ХААЗЕН. Он прибыл по приглашению своего ученика Тимура Халиуллина для экспертизы нашего диковинного инструмента и вместе с Тимуром играл на площади. Корреспонденту «Белгородских известий» Екатерине ШАРОНОВОЙ мастер дал эксклюзивное интервью.

— Впервые вы оказались в России в 1986-м. Расскажите подробнее об этом визите, поскольку, как я понимаю, именно тогда у вас и возникла идея возрождения карильонного искусства в нашей стране?
— Прогуливаясь по Санкт-Петербургу, случайно заметил старинные колокола с нидерландскими буквами. Буквами моей культуры, ведь между Бельгией и Нидерландами практически размыты и региональные, и социокультурные границы. Помню, подумал: «Откуда они здесь? Как это возможно?». Начал искать — и нашёл в архивах: Пётр I привёз в Россию шесть карильонов. Путешествуя по исторической территории Нидерландов, Бельгии, Германии, Польши, Латвии… — там, где существовала карильонная традиция, — он повсюду встречал эти «музыкальные шкатулки» — колокольчики с клавиатурой. Видимо, очень они ему приглянулись, и император приобрёл три инструмента для Москвы, три для Санкт-Петербурга, один для Архангельска. Мне известна судьба лишь некоторых из них: в Спасской башне Московского Кремля хранятся колокола и детали клавиатуры карильона, который так и не зазвучал, другие — в Исаакиевском соборе, Петропавловской крепости и Дворце Александра Меншикова (ближайшего петровского сподвижника. — Е.Ш.). Вообще эту информацию крайне сложно найти — я заметил, в России не так аккуратно всё хранят. Добавлю, что все карильоны Пётр I ввозил через Архангельск — международный торговый порт, путь между Нидерландами и Россией. И то, что один из инструментов предназначался для него, неудивительно, вот только что с ним стало…

— Получается, карильонная традиция в России зародилась гораздо раньше, чем в Америке, которая славится самыми тяжеловесными конструкциями карильона (карильон-рекордсмен Риверсайдской церкви в Нью-Йорке весит 102 тонны, но по числу колоколов он только третий — впереди 77-колокольный инструмент в американском городе Блумфельд Хиллз)?
— Именно. Американцы обратились к этому искусству в начале XX века. Их солдаты возвратились после Первой мировой войны с европейской земли и принесли оттуда знание о нём с собой. И в США, и в Канаде карильоны распространились достаточно быстро. Сегодня там более двухсот инструментов. В России же дело «великого реформатора» продолжила императрица Елизавета Петровна. Она возродила сгоревший в 1756-м карильон Петропавловской крепости. Инструмент, просуществовав 80 лет, расстроился. Его несколько демонтировали: убрали часть колоколов и клавиатуру. А после революции он был практически уничтожен. С этого времени карильонное искусство в вашей стране «отдыхало».

— И вы решили его пробудить — начали развивать проект по возвращению карильона в Россию. И к празднованиям 300-летия Санкт-Петербурга вам это удалось: в 2001-м восстановленный вами инструмент зазвучал с башни Петропавловской крепости…
— Да, решил. Грандиозный проект — его воплощали 12 лет. Петербуржцы очень признательны нам за то. И мы невероятно рады, что всё удалось. Тот первый концерт вызвал ошеломляющий успех у слушателей — их реакция граничила с культурным шоком. Ведь когда всё только начиналось, русские не понимали даже слова «карильон» — его и в словарях не было. Сейчас в этот процесс вовлечено уже очень много людей. Мы создали второй карильон для Петергофа. Самый большой из его колоколов — подарок российского президента Владимира Путина. Третий инструмент отправился в ваш город и стал гордостью белгородцев. Сейчас мы готовим четвёртый — для Санкт-Петербургского государственного университета.

К тому же в 2006-м открыли кафедру органа, клавесина, карильона при факультете искусств Спбгу. И меня пригласили сюда преподавать и участвовать в формировании кадрового состава. У нас обучаются студенты не только из России, но и стран ближнего и дальнего зарубежья.

— Вы — крупнейший в мире карильонный мастер и популяризатор карильонного искусства. Ездите с этой миссией по всему свету. Почему именно к России обратили такое пристальное внимание?
— Россия всегда меня влекла, я хотел разговаривать по-русски… Кстати, в процессе я постепенно выучил русский язык. Не безупречно, но всё же. Почему? Европу населяют рациональные немцы, бельгийцы, голландцы… Живут здесь и чувствительные и страстные французы, испанцы, португальцы… Россию также отношу к Европе. И считаю, что русские наделены мощной внутренней энергией. В этом ваше отличие. Всё, что вы делаете, идёт из вашего нутра — всё искренне и крепко. И вот к сочетанию этих трёх элементов — разума, чувства и очень развитой интуиции — уверен, и должен стремиться человек. Третьей части мне и не хватало. Чтобы её обрести, я приехал в Россию.

— Кто из композиторов повлиял на развитие карильонного репертуара? И что происходит с сочинительством для этого инструмента сегодня?
— История музыки, написанной специально для карильона, начинается в XVII веке. Известный нидерландский блокфлейтист, позже карильонист Якоб ван Эйк (г. Утрехт, Голландия) стал первым композитором карильонных сочинений. Назову и имя фламандского композитора XVIII столетия Маттиаса ван ден Гейна, произведения которого и по сей день одни из наиболее часто исполняемых из-за их музыкальности и технической виртуозности. Подвижники колокольной музыки конца XIX — XX веков — бельгийцы Жеф Денейн, Стаф Неес, голландцы Хенк Бадингс и Гирт ван дер Холландер, наш современник — американец Джон Кортер…

Вообще-то их не так много: на протяжении истории карильонисты — маленькая семья. Да и неудивительно. По сравнению с другими инструментами карильонов крайне мало: в наши дни в мире существует около тысячи. Они тяжеловесны, дорогостоящи. Кроме того, сочинить музыку для карильона совсем не так просто, как может показаться. В первую очередь композитор-исполнитель сталкивается с акустическими нюансами. Колокол имеет очень длинные отзвуки. Только представьте: вы ударяете в колокол, и звук летит. Больше исполнитель ничего с ним поделать не может, звук получает свободу. Именно поэтому работать над техникой удара, управлять отзвуками, играть, даже с хорошим слухом, очень сложно.

— А вы сочиняете?
— Да, но я скромный автор (улыбается). Для меня настоящий композитор, скажем, Пётр Ильич Чайковский, фантазия которого такие мелодии порождала… Предпочитаю делать аранжировки.

— Музыка карильона диковинная, непривычная для слушателя… От чего зависит её звучание и лучшее восприятие?
— От нескольких элементов. От самого инструмента. Он должен пребывать в хорошем состоянии. От личности исполнителя. Музыкант должен понимать все возможности карильона. Должен найти опорные точки в гармонии и аккомпанирующие долго тянущиеся звуки и знать, как их использовать для развития собственных аранжировок. Это особое искусство. И, наконец, от репертуара. На карильоне нельзя играть всё, что угодно. Скажем, в джазовой музыке много ритма, сложные гармони, и она, на мой взгляд, совсем не подходит для него. Многие композиторы и исполнители постоянно ищут какие-то броские эффекты. В этом я вижу только их желание блеснуть своими техническими умениями. Но на карильоне мы должны играть как можно скромнее — личность музыканта практически нивелирована. Сам инструмент давит… Это вопрос музыкальной этики.

— Исходя из этих критериев, как вы оцениваете исполнительство белгородского карильониста и вашего ученика Тимура Халиуллина?
— Лучше не бывает. У Тимура замечательный слух. Играет увлечённо, искренно. Находится в постоянном поиске. Я слышал его произведения в консерватории — тогда он играл на органе. Его виртуозность, нестандартное воображение поражают.

— Сегодня ваш ученик уже работает над уникальным карильонным концертом, посвящённым празднику светлой Пасхи.
— Меня радует уже то, что на карильоне — светском инструменте — прозвучат аутентичные церковные звоны — те, что складывались на протяжении истории, сопровождают определённый праздник и радуют людей, для которых он сакральный, святой. Это не может не вдохновлять музыканта и не пробуждать в нём интерес искать и творить — внедрять элементы этих звонов в свои импровизации и создавать на их основе произведения. Так что в Пасху ваш карильон «заговорит» на особом церковном музыкальном языке.

Тимур Халиуллин: Добавлю: для меня важно показать слушателям конкретные православные звоны, ритмоинтонационные формулы и их значение. В программе концерта будет дана их расшифровка.

— Вы прибыли в Белгород для экспертизы нашего карильона. Насколько я знаю, в течение дня вместе с Тимуром Халиуллиным испытывали инструмент в разных условиях. Ставили его в специально предусмотренный карман возле Большой сцены филармонии, выкатывали на сцену и расставляли модули, обнаруживая зависимость звучания от их расположения. Играли на нём, записывали музыку. Попробовали, как карильон звучит на открытом воздухе. И незапланированный концерт на Соборной площади собрал множество слушателей. К какому заключению вы пришли?
— В вашем городе я впервые. Попав сюда, был поражён той значительной архитектурой, теми отзывчивыми и доброжелательными людьми и той необычайно творческой атмосферой, которые здесь встретил. Меня восхитило великолепное здание филармонии с её прекрасными залами. Огромный интерес публики. В Белгороде происходит что-то необычное, в нём определённо бурлит хорошая энергия.

Вы становитесь свидетелями возникновения карильонного искусства. Вам принадлежит первый в России передвижной карильон. Это опыт для мастера, который его создал, для исполнителя и для техники. У инструмента есть определённые проблемы, но мы на пути к их решению — исследуем, рассматриваем варианты, как его улучшить. И скоро решим, отправятся ли Тимур Халиуллин и белгородский карильон на 13-й международный фестиваль «Петербургский карильон» в Северную столицу. Есть все шансы полагать, что летом звуки вашего инструмента раздадутся на крупнейшем международном форуме карильонной музыки.

Фото Михаила МАЛЫХИНА