Виолончелист и дирижер Сергей Ролдугин

«Люди всегда будут стремиться к истине, а истина — в классике»

16 января посетители Нижегородской филармонии шквальными аплодисментами встречали лауреатов конкурса имени Чайковского пианиста Мирослава Култышева и скрипача Павла Милюкова, выступивших в рамках абонемента «Санкт-Петербургский Дом музыки представляет». Оркестром филармонии дирижировал руководитель Дома музыки народный артист России Сергей Ролдугин, известный не только как яркий музыкант и педагог, но и как близкий друг Владимира Путина. Много лет назад с подачи маэстро будущий президент России учился понимать классическую музыку, а его дочери получили начальное музыкальное образование.

Мы побеседовали с Сергеем Павловичем перед концертом о его талантливых питомцах, горячей любви к виолончели и музыке вообще, санкциях, касающихся музыкантов, и бессилии пушек перед музами.

— Какова история создания вашего детища, его миссия и достижения?

— Третьего февраля исполняется ровно десять лет Санкт-Петербургскому Дому музыки. Мирослав и Павел, которые сегодня выйдут на вашу сцену, будут играть юбилейный концерт в Санкт-Петербурге, а потом мы садимся на паровоз и переезжаем в Москву, где с федосеевским оркестром повторяем эту программу. Дом музыки был создан для того, чтобы искать самых лучших музыкантов, создавать им условия для подготовки к конкурсам и концертам, а затем представлять их музыкальному миру, и в России, и за рубежом. Мирослав и Павел завоевали все, что только можно, но самое главное — сердца слушателей. Кстати, Мирослав Култышев был с нами с самого начала, еще до побед на конкурсах. Вообще, заявок от желающих попасть к нам очень много, причем со всей России. Мы отбираем буквально несколько человек, не более десятка. Отбор очень серьезный. Поэтому они побеждают на многочисленных конкурсах, в частности конкурсе имени Чайковского. К нам приезжают ведущие профессора со всего мира, мы даем ребятам возможность с ними позаниматься. Конечно, в процессе занятий кто-то сходит с дистанции, кто-то продолжает. Ведь жизнь музыканта, как и человеческая жизнь вообще, прихотливая: сегодня ему удалось сыграть блестяще, завтра — нет. Но, как правило, если человек талантлив, это всегда видно. Хотя конкурсы — это лишь очень маленькая часть айсберга. Карьера музыканта развивается все же на сцене, где его любят и ждут независимо от того, какое место он занял на конкурсе. Когда концерт музыканта для слушателей — событие. Я знаю массу ребят, которые занимали первые места на самых престижных конкурсах, а затем канули в Лету.

Таким образом, цель Дома музыки — художники. Не «подающие надежды», а состоявшиеся большие художники, причем не по оценкам какого-то там жюри, не всегда объективного и порой имеющего свои пристрастия, а по оценкам публики. На наших музыкантов не нужно в Питере рекламу давать, публика буквально выносит двери концертных залов. Другой вопрос, что у нас нет достаточно большого концертного зала, поскольку мы располагаемся во Дворце великого князя Алексея Александровича на Мойке. Но в трехстах метрах от Дома музыки имеется великолепный концертный зал Мариинского театра, где с ребятами с удовольствием играет Валерий Гергиев и дает нам свой оркестр. Валерий Абисалович радеет за молодежь, и его роль в воспитании и популяризации новых имен просто неоценима. Он приглашает ребят в туры, где они засвечиваются на лучших эстрадах мира, после этого обретая имя.

— Расскажите немного о своих корнях.

— Я родился на Сахалине. Мой папа был военным, и его перевели в Ригу, где я вырос и даже учился в латышской школе. Я говорю на латышском, бываю в Риге, где у меня живут родственники. К сожалению, папы с мамой уже нет в живых, они похоронены в Риге. Но я иногда работаю в Латвии в жюри, играю концерты, даю мастер-классы. Но, к сожалению, не могу играть много, предоставляю это молодым.

— Как вы стали заниматься дирижированием, ведь не все музыканты осваивают эту непростую профессию?

— Как сказал великий наш музыкант Юрий Хатуевич Темирканов, дирижирование — профессия второй половины жизни. Открою вам секрет, что уже и эти два молодых солиста — Мирослав и Павел — меня как бы невзначай об этом спрашивают: а кто бы нам мог показать, к кому пойти? Когда большой музыкант перестает «умещаться» в рамки одного инструмента, у него появляется естественное желание обратиться к великому наследию музыки, написанной для оркестра. Но это не мой случай. Честно могу признаться, что мне вполне хватает виолончели, и я бы с удовольствием на ней играл, но провидение подтолкнуло меня к дирижерству. Когда я работал в оркестре Мариинского театра первым виолончелистом, меня посылали в другие страны — в Бразилию, Аргентину, Польшу — для того, чтобы я там подготовил оркестр к гастрольному приезду мариинского балета. То есть приходилось заниматься с оркестровыми группами: брать палочку, что-то им показывать. Потом как-то Валерий Абисалович предложил мне подирижировать уже в Мариинке. И все же мне больше нравится играть самому, а дирижировать я стараюсь пореже, помогая ребятам в силу возможностей. У них были прекрасные педагоги, и я как коллега-музыкант могу дать им хороший совет, но не как ментор, указывающий, где громче или тише сыграть. Хотя я профессор консерватории и занимаюсь со студентами, даю различные мастер-классы, но не люблю говорить и навязывать, не очень люблю дирижировать и преподавать, хотя говорят, что делаю это хорошо. Я люблю играть сам и взаимодействовать с музыкантами, которые меня понимают без слов. Есть много музыкантов, которые занялись дирижированием, — Михаил Плетнев, Владимир Спиваков, Юрий Башмет. Это заражает, но меня не заразило. Дирижирование — это такая работа, в которую нужно погрузиться и забыть про все остальное. А мне так нравится, когда звучит виолончель, и я не могу от этого уйти! Я не знаю, сколько мне еще жить придется, но имею я право делать то, что хочу, а не то, что от меня ждут?

— А если директор Нижегородской филармонии будет вас каждый год приглашать в Нижний Новгород, вы будете приезжать?

— Я с глубочайшим уважением отношусь к Ольге Николаевне Томиной и художественному руководителю филармонического оркестра Александру Михайловичу Скульскому. Это редкие люди, посвятившие себя музыке. В нашем, казалось бы, коммерческом современном мире очень трудно найти таких людей, для которых важны духовное состояние общества, атмосфера города. Вот это они прежде всего ценят, а не чистые дороги и красивые машины. А духовность — это самое главное, тем более в таком городе, как Нижний Новгород.

Мы занимаемся искусством, и духовная составляющая здесь очень важна. «Как люди не понимают, что самое прекрасное в мире — заниматься музыкой?» — говорил Моцарт Сальери. И действительно, мы счастливцы, избранные. Подумайте сами: когда вы занимаетесь любимым делом, постоянно находитесь на эмоциональном подъеме, а вам еще за это и деньги платят, дарят цветы и машины, приглашают на банкеты, так что в какой-то момент ты уже устаешь от всего этого. Мне доводилось общаться с самыми талантливыми исполнителями на нашей эстраде, и знаете, все они с большой завистью смотрят на классических музыкантов. Потому что это другой профсоюз. У тех, кто имеет классическое образование, явное преимущество перед остальными. Классическая музыка, классическое образование — это вечное. И не надо думать, что это «уходящая натура». Люди всегда будут стремиться к истине, а истина — в классике.

— Можно вам задать вопрос на политическую тему?

— Ой!

— Он нейтральный. Мы видим, как в санкционные списки попадают российские политики и бизнесмены, а насколько это касается музыкантов?

— Касается. Понимаете, классическое искусство — очень дорогое, начиная от стоимости инструментов и преподавания и заканчивая организацией концертов. Классическое образование — вещь чрезвычайно дорогая. Представьте: профессор какой-либо науки читает лекции для сотни студентов и получает за это, к примеру, десять рублей. А педагог музыки занимается всегда один на один с каждым из ста и получает десять рублей за каждого. Подсчитайте эти нули. И иначе нельзя — нельзя посадить в класс даже пять человек. Занятия проходят только один на один, скрупулезно и качественно, причем педагог должен знать невероятно много: само произведение, историю его создания, опыт исполнения, биографию композитора и эпоху в целом, принципы, по которым выстроено это произведение, массу всего! Так вот, наш Дом музыки — это государственное учреждение, которое частично финансирует Министерство культуры, а именно содержание Дворца. Но на деятельность педагогов дают деньги спонсоры, которые сегодня — все — находятся под санкциями. Причем они дают деньги, невзирая ни на какие препоны, понимая, что эти трудности временны. Однако период сейчас тяжелый. Когда мы бываем на Западе, люди нами восхищаются, говорят: как у вас все замечательно! Я отвечаю, что это нам еще санкции мешают, а то бы мы показали знаете что! Да, у них нет санкций, но нет и Дома музыки, нет нашей системы. Хотя есть много хороших вещей, которые мы могли бы перенять. Но российская школа воспитания музыкантов фактически является ведущей в мире: европейская и уж тем более американская школы во многом построены на основе нашей. И не только они. Основатель Шанхайской консерватории, фортепианного отделения, — выпускник Петроградской консерватории по классу профессора Есиповой. Основоположник японской школы Леонид Крейцер — соученик Прокофьева, также выпускник Есиповой. Комментарии, как говорится, излишни.

— Кстати, как вы относитесь к мнению, что китайские музыканты «затмят всех»?

— Вопрос, «кто кого затмит», не ставится. Для меня на первом месте находится талант, какой бы национальности он ни был. Вот сейчас к нашей стране в мире отношение очень неоднозначное, преимущественно агрессивное. Но нас, российских музыкантов, везде принимают как братьев, как самых желанных гостей. Корреспонденты задают вопросы о сложном положении в России, и мы отвечаем: «Приходите на концерт — и сами услышите, чем мы сейчас занимаемся в России. У нас не бегают медведи по улицам, но играют Милюков и Култышев». И наша такая, мягкая сила гораздо более убедительна, чем годы работы дипломатов, не говоря уже о пушках.

— Но все-таки и пушки с комплексами С-400 играют свою роль в убеждении?

— Конечно, еще Александр III сказал, что у России есть два союзника — ее армия и флот, и с тех пор ничего не изменилось. Я помню, как Валерий Абисалович занимал свою твердую позицию в Цхинвале во время грузинской агрессии, как давал интервью на западном телевидении, и его, бывало, «вырезали», возмущаясь, что он, великий музыкант, Путина поддерживает. А Гергиев отвечал: «Я — российский гражданин!» Но я не хочу говорить о политике, потому что можно сказать много обидного. Наша главная задача — донести до сердец слушателей, чем мы занимаемся в нашей стране и каких успехов добиваемся. И им это нравится. Представьте, что проект Дома музыки реализуется на родине Гитлера, в Линце: мы играем там шикарные «Музыкальные вторники». У нас также есть проект в Стокгольме, где перед посольством России ходят голые демонстранты и кричат, что в нашей стране убивают геев, а через сто метров, в концертном зале, та же шведская элита стоя аплодирует нашим солистам. Попробуйте с помощью пушек достичь такого эффекта! Свое мнение по поводу происходящего я буду выражать не на баррикадах, а через музыку. Бороться с великой музыкальной культурой бесполезно. Она все равно дойдет до сердец и победит.

Беседовала Светлана Высоцкая

sozidau.ru