Владимир Федосеев: Музыкантами должен командовать авторитет, но демократично

5 августа исполняется 83 года дирижеру Владимиру Федосееву. Знаменитый музыкант удостоен упоминания в Книге рекордов Гиннесса: на протяжении 41 года он возглавляет один-единственный оркестр — Большой симфонический им. П. И. Чайковского (БСО).

31 марта 2009 года. Владимир Федосеев во время концерта современной музыки XXI века в Московской консерватории
Фото: РИА-НОВОСТИ

— Владимир Иванович, почему на свой день рождения вы всегда уезжаете в деревню?

— Я вообще стараюсь бывать как можно меньше на людях. Пытаюсь избегать всяческих ужинов и приемов. За год накапливается столько впечатлений, что хочется хотя бы крошечный отрезок времени, называемый отпуском, побыть с самим собой, с женой и с природой, которая дает силы.

— Что вы берете с собой в отпуск?

— Удочки, сапоги — за грибами ходить — и кучу партитур. Утром бродишь по лесу и гриб высматриваешь или на речке за поплавком пристально наблюдаешь. И больше ни о чем не думаешь. А после обеда — занятия музыкой, без которой я жить не умею.

— В грядущем сезоне ожидаема ваша постановка «Иоланты» Чайковского в Большом театре.

— Единственный формат, в котором меня привлекает опера, это концертное исполнение. В последнее время я сталкивался с такими режиссерами, которые совершенно не понимают, что они делают.

Есть лига режиссеров-вандалов, которые в поисках дешевой славы просто издеваются над оперой. Когда в Вене я ставил «Ивана Сусанина», по воле режиссера на сцене пили водку. Я говорю: «Не было водки в то время!» Режиссер меня не слышит. Иногда режиссерский беспредел доводил меня даже до расторжения контракта с театром.

— А с Сергеем Женовачом, с которым ставите «Иоланту», удалось найти общий язык?

— К счастью, да. Хотя сначала он сопротивлялся моему замыслу объединить «Иоланту» с сюитой из балета «Щелкунчик». Но именно так в один вечер исполнял сам Петр Ильич.

Я много опер поставил на Западе, а в Большом дирижировал лишь однажды, в молодости, «Евгением Онегиным», когда Мстислава Ростроповича «попросили» из театра… В Большом есть прекрасные баритоны, басы, а вот тенора на партию Водемона, извините, пока найти не удалось.

— Дирижерская профессия — для либералов или деспотов?

— Можно по-разному повелевать тиграми в клетке: один дрессировщик хлыстом бьет и сам дрожит от страха, а другой берет лаской. Думаю, в искусстве должен командовать авторитет, но стиль должен быть демократичным. В любви человек становится талантливее и сделает гораздо больше, чем от страха или ради денег.

— Сегодня больше хороших оркестров или дирижеров?

— Оркестров. Но они становятся похожими друг на друга. Было время, когда можно было узнать оркестр по первому аккорду. Как результат — падает спрос на записи. Дирижирование становится хобби, перестает быть профессиональным. Вроде бы каждый может. На самом деле — не каждый.

Умные музыканты — такие как Рихтер, Третьяков, Давид Ойстрах — понимали это после первых проб. Любая самодеятельность унижает профессию. Знаю очень много случаев, когда, занимая дирижерский пульт, прекрасный музыкант становится даже физиологически смешон.

— Откуда иллюзия вседоступности дирижерской профессии?

— Публику задурили, она потеряла вкус, эталон. Сегодня все продается и покупается, в том числе и место за дирижерским пультом. Если раньше выступление в Большом зале консерватории означало, что ты гениальный или как минимум выдающийся музыкант, то сегодня банально платишь деньги и играешь, сколько вздумается.

— Как у БСО получается сохранить индивидуальность?

— Создать звук оркестра, который был бы узнаваем, как звук человеческого голоса, в течение всех 40 лет было моей важнейшей задачей. И чтобы этого добиться, нужна преемственность поколений в коллективе. Поэтому разброс возраста в оркестре — от 20 до 85 лет. Я стараюсь удержать людей, которые вместе со мной в течение десятилетий создавали оркестр и его узнаваемый звук, чтобы они обучили новичков.

— Ваш оркестр много гастролирует по Европе. Чувствуете тот политический негатив, что возник ныне вокруг России?

— Нет. Та публика, что приходит на выступления, протестует против подобного отношения к нашей стране. Люди выражают самые сердечные чувства и восторг. Недавно мы сыграли бесплатный концерт в Хиросиме. Пришла уйма людей, и ничего, кроме слов благодарности и восхищения, мы не слышали в свой адрес.

— Для вас важно, чтобы искусство воспринималось наднационально?

— Я все-таки за национальное восприятие искусства. Но считаю, например, что Бетховен — наднациональный композитор, как и Чайковский. В исполнении Чайковского западными оркестрами проскальзывает сентиментальность. А ее нет у Чайковского.

— Более 40 лет работать с одним коллективом — не скучно?

— Нет. Я очень люблю свой оркестр. Люблю музыкантов. Огорчаюсь, когда кому-то плохо или кто-то уходит из оркестра. Стараюсь с каждым музыкантом поделиться своей любовью к жизни, музыке, упорному труду. Для меня репетиция — главный момент в соприкосновении с музыкой, что есть в моей душе.

СПРАВКА

Владимир Федосеев — народный артист СССР, лауреат Госпремии, удостоен множества других почетных званий и наград. С 1974 года — художественный руководитель и главный дирижер Государственного академического Большого симфонического оркестра имени П. И. Чайковского, с 1997 по 2006 год — главный дирижер Венского симфонического оркестра. Владимиру Федосееву доверяли первое исполнение своих сочинений такие композиторы, как Шостакович, Свиридов, Пендерецкий.

МАРИЯ БАБАЛОВА

vm.ru