«Завидую людям, которым всё безразлично»: худрук челябинской филармонии рассказал о своей карьере

Сегодня, 14 марта, известный пианист, дирижёр, композитор и аранжировщик Владимир Ошеров отмечает сразу три юбилея: музыканту исполняется 65 лет, 45 из которых он служит музыке и уже 10 трудится художественным руководителем Челябинской филармонии. За время работы худруком он написал 2400 партитур для симфонических и камерных оркестров, ансамблей и хора, джазовых музыкантов, эстрадников и народников. Он не делит музыку на высокую и низкую, он согласен с Дмитрием Шостаковичем — она бывает либо хорошая, либо плохая, всё остальное — от лукавого.

— Владимир Григорьевич, в детстве вас считали вундеркиндом?

— В обычной школе — может быть. В первом классе я уже знал таблицу умножения. А в музыкальной школе я ни черта не делал, лентяем был. Однажды, когда мне было 10 лет, к нам в гости приехал мамин одноклассник — начальник военно-оркестровой службы Московского военного округа. А до этого он был начальником Суворовского музыкального училища. И он предложил мне попробовать поступить в это училище. Но родители отнеслись к предложению с юмором: «Все говорят, что он способный, но он же ничего не делает. Мы думаем, он музыку бросит». А я вдруг загорелся.

— Из вредности?

— Нет, мне вдруг захотелось поехать в Москву. И мы поехали с мамой. Оказалось, всё не так просто: огромный конкурс, экзамены… Но, когда я всё сдал, мама была в шоке — я и ещё один мальчик набрали самый высокий балл по музыке. А было нас человек 300. Меня восхитили преподаватели Суворовского музыкального училища — их не интересовало, что я выучил; они хотели понять, есть ли у меня музыкальная память, слух, чувство ритма. А для меня это всё было легко.

Владимир Ошеров сегодня отмечает сразу три юбилея

— В 10 лет остаться одному в Москве, без родителей, дом далеко — вы пожалели, что стали суворовцем?

— Да вы что?! Это было сказкой — потрясающие преподаватели, фантастические люди. Я больше никогда не встречал столько талантливых и умных людей сразу в одном месте! Правда. По своему рождению и образованию это были люди XIX века. И года через два мои родители поняли, что профессия у меня уже есть.

Он до сих пор влюблен в Суворовское музыкальное училище

— С трудом могу себе представить вас в качестве военного дирижера.

— Почему? Я был им много лет, у меня были хорошие музыканты, всё было хорошо.

Военный был военным дирижером

— Вы работали, да и теперь работаете с известными музыкантами. Какие встречи вам кажутся самыми яркими?

— Их много! В Израиле я работал на телевидении, и меня попросили сделать аранжировку для оркестра, которым должен дирижировать Зубин Мета. Он попросил приехать, мы разговаривали часа два на студии, он наговорил мне много интересных, веселых вещей, которых я ни от кого никогда не слышал. Удивительный человек, о котором можно долго рассказывать. Для «Бони М» (Boney M.) я сделал целую программу, приехал Бобби Фаррелл, послушал, остался доволен.

За роялем он бесподобен

— Удивительный вы музыкант — делаете аранжировки и для классических музыкантов, и для джазовых, и для эстрады…

— Закваска ещё из Суворовского музыкального училища, а дальше — практика. Там ведь учили не просто что-то делать, а учили учиться делать. Когда я приехал в Израиль, то никто не верил, что я смогу делать аранжировки восточной музыки. Но через два месяца мои аранжировки звучали и на ТВ, и на концертах, всюду. Всё решаемо — надо только слушать, слышать и учиться.

И фрак ему к лицу

— Что бы вы сказали человеку, который морщит нос от любой музыки?

— Я завидую людям, которым всё безразлично, у них много свободного времени и нервные клетки, наверное, меньше расходуются. Но, если серьёзно, мне жаль таких людей, их бог чем-то обделил, и трудно им помочь. Но ещё больше меня удивляют люди, которые пренебрежительно говорят: «Он же эстрадник». А я занимаюсь эстрадной музыкой с удовольствием. Но могу предложить такое состязание — давайте сядем напротив за два рояля и поиграем темы из симфоний Чайковского, Моцарта, Гайдна, Шостаковича, Бетховена… Думаю, не только никто меня не переиграет, но даже не согласится на такое состязание. Вот такой я «эстрадник». Дмитрий Дмитриевич Шостакович сказал, что музыка бывает двух жанров — хорошая и плохая. Про Сергея Трофимова сегодня порой говорят: «Да что там русский шансон, фи». А вы стихи его читали? Они гениальны. Хорошая или плохая музыка, поэзия — других критериев нет!

chelyabinsk.74.ru