Журналистика в консерваториях: профанация в искусстве или вынужденная необходимость?

Последние лет пять-шесть в списке специальностей музыкальных вузов появляются новые названия, напрямую не связанные с исполнительской практикой: музыкальная журналистика, этномузыкология, компьютерная музыка и аранжировка, музыкальная педагогика. Обучают по ним на бакалавриате четыре года. Желающие продолжить свое образование могут пойти в магистратуру, которая есть далеко не везде, а там, где есть, зачастую платная. Одним из популярных по количеству абитуриентов направлений стала музыкальная журналистика. Зачем и как она появилась в консерваториях, разбиралась Наталия Сергеева.

Как было раньше

До появления новых узкоспециальных профилей функцию музыкальных журналистов часто выполняли музыковеды. Они и писали рецензии вперемежку с научными статьями и диссертациями, и выступали с лекциями, и обучали музыкальным премудростям всех, от мала до велика, а еще устраивали концерты, выступали на конференциях и кропотливо разбирались, чем народное пение Средней полосы России отличается от музыкального фольклора Алтая.

Путь становления профессионального музыковеда такой же долгий, как у исполнителей: музыкальная школа, училище/колледж, вуз. В общей сложности — шестнадцать лет. А дальше сложный выбор: быть ученым, музыкальным критиком, педагогом или даже композитором. Понятно, что стать одинаково успешным и востребованным во всех областях невозможно, и было бы логично заниматься тем, что больше нравится и лучше выходит. Но финансирование в России культуры по остаточному принципу, с одной стороны, способствует росту пессимистических настроений в этой сфере, вплоть до смены профессии, а с другой, создает необходимость двигаться параллельно в нескольких направлениях: одновременно преподавать в школах и вузах, выступать на разных концертных площадках, писать для разных изданий и т. д.

Помимо музыковедов, в роли музыкальных критиков и знатоков музыкального процесса выступали и выступают просвещенные любители, выходцы из интеллигентных семей и меломаны, богатым аудиоколлекциям которых могут позавидовать профессиональные фонотеки. Для России давно стала обыденной ситуация, когда в журналистику идут люди без специального образования и становятся успешными в этой сфере. Обвинить их в непрофессионализме никак нельзя, тем более, что, например, во многих развитых странах мира вообще нет журфаков. В СССР же они появились скорее по идейно-политическим причинам. На некоторых из них, например, в МГУ, читают отдельные курсы по музыкальной журналистике, правда, ориентированы они больше на массовую культуру. Музыкальная классика там скорее остается за бортом по вполне объективной причине: невозможно объять необъятное, тем более в сильно ограниченный временной срок, тем более, когда параллельно идет много других, «более важных» курсов .

После распада Союза журфаки стали плодиться со страшной силой — престиж профессии рос из года в год. До сих пор появляются новые частные курсы, организаторы которых обещают за несколько месяцев «научить журналистике». И здесь основной акцент делается преимущественно на ее политической, экономической и социальной составляющих. Искусству, куда помимо музыки, еще относится много чего другого (от живописи, скульптуры, театра до кинематографа, перформансов и digital-art) остается в лучшем случае пара-тройка лекций. Стоит ли говорить, что за это время физически невозможно разобраться во всем этом многообразии, хотя речь идет о том, чтобы научиться более-менее профессионально рассуждать о разных видах искусства?

Откуда взялась музыкальная журналистика в консерваториях

Музыкальный процесс сегодня многолик и сложен. Логично, что он требует грамотных оценок и суждений. И если журналистские тексты о массовой музыке появляются во многих печатных и интернет-изданиях (в том числе и деловых, а не только в молодежных), то музыка академическая чаще всего остается где-то на задворках. В многотиражных изданиях, имеющих наибольший охват аудитории, освещаются лишь самые громкие и резонансные события: гастроли знаменитых, часто зарубежных, коллективов, скандальные премьеры, большие фестивали, а самым популярным жанром остается… некролог. И хотя идея говорить о высоком искусстве простым и доступным языком назрела давно, в России наберется едва ли с две-три дюжины журналистских имен тех, кто действительно умеет это делать хорошо. И вроде бы пора начинать готовить узких специалистов-профессионалов в этой сфере, однако образовательным учреждениям потребовался дополнительный «пинок», который и последовал в начале нулевых.

В сентябре 2003 года Россия подписала Болонскую декларацию, согласно которой должна была постепенно внедрить в своих вузах двухуровневую систему обучения «бакалавриат — магистратура». Об этом процессе до сих пор ведутся споры, и существуют полярные мнения, которые останутся вне фокуса этого текста. В 2011 году Министерство образования ввело ряд Федеральных государственных образовательных стандартов (ФГОС), которые касались всех уровней — от школы до аспирантуры (Более подробно с ними можно ознакомиться на сайте минобрнауки. рф). Затрагивали они и новоиспеченные бакалаврские и магистерские программы, которые нужно было создать и внедрить в ограниченные сроки, иначе это могло сильно отразиться на оценке эффективности вуза. Чиновники решили сформировать в стране единое образовательное пространство, но куда ведут благие намерения, уже давно известно народной мудрости. Фактически вузы оказались перед выбором: либо начать выпускать бакалавров, либо оказаться на задворках новой системы и получать еще меньше финансирования от государства, что чревато скорейшим закрытием или переходу целиком на коммерческую основу. В музыкальных вузах ситуация еще усугублялась тем, что их отнесли к узкопрофильным учебным заведениям, а это приравнивалось к неэффективному типу обучения. Нужно было срочно расширять границы и на своей базе создавать новые профили. ФГОС, который касался консерваторий и позволял этому типу вузов выжить в новых реалиях, относится к направлению «Музыкознание и музыкально-прикладное искусство». Он предполагает несколько областей подготовки, среди которых музыкально-журналистские, редакторские, педагогические, организационно-управленческие, менеджерские и другие. Какие из них предпочесть, стандарт оставлял на усмотрение вуза. Тут и возникает музыкальная журналистика как отдельная специализация. Почему многие музыкальные вузы предпочли именно ее, понятно из управленческой логики. Найти в консерваториях преподавателей, разбирающихся в этой сфере и способных чему-то научить в ней студентов, гораздо больше шансов, чем, скажем, специалистов в области управления и рекламы. Так возникла ситуация, в которой будущих музыкальных журналистов стали готовить ученые-музыковеды и композиторы.

Нужны ли музыкальные журналисты сегодня?

При фактически насильственном внедрении со стороны государства новых профнаправлений налицо рост востребованности некоторых из них. Сюда можно отнести музыкальную журналистику, и этому есть ряд доказательств. Осенью 2016 года на Московском музыкальном форуме, проводимом Московской консерваторией, была заявлена секция для заинтересованных в критике современной академической музыки, что само по себе сугубо специфическое направление. Организаторы сильно удивились количеству пришедших заявок, которых пришло гораздо больше, чем предполагалось. Пришлось проводить отсев. На музыкальную журналистику в РАМ имени Гнесиных конкурс в первый прием (2011г.) составил 5,7 человек на место, а в Московская консерватория оценивает год обучения на этом профиле в 396 тысяч рублей и бюджетных мест пока не выделяет. Стоит упомянуть, что ситуация в МГК имени Чайковского еще связана с тем, что вуз до последнего отстаивал традиционную систему обучения и всячески старался избежать болонских нововведений.

Не успели музыкальные журналисты и критики отучиться, как для них в Перми в рамках Дягилевского фестиваля учредили отдельную премию «Резонанс», куда год от года приходит все больше заявок.

В Москве и Санкт-Петербурге периодически проходят форумы и конференции, посвященные музыкальной журналистике, а театральный фестиваль «Золотая маска» организовал специальную лабораторию по подготовке будущих журналистов в сфере культуры (не только музыки, но и балета, драматического театра), куда частенько попадают студенты Гнесинки и МГК.

Специфика журналистики, в том числе и музыкальной, заключается в том, что ей по сути научить нельзя. Можно дать направление, скорректировать его, помочь советами, показать общую панораму, дать основные знания в сфере языка и культуры. «Можно научить ремеслу. Но не всем дано легко писать. Кроме того, в человеке должен быть просветительский азарт, желание рассказывать просто о сложном», — считает Татьяна Александровна Курышева, профессор Московской консерватории, автор учебника «Музыкальная журналистика и музыкальная критика».

По своей сути музыкальная журналистика — это постоянная практика и расширение культурного бэкграунда. Бэкграунда во всех сферах, не только узкоспециализированных. Конечно, такая работа подходит не всем. Здесь важную роль играют темперамент, личные качества, увлеченность, неугасимое желание рассказывать миру о новых событиях и многое другое. Сильно усложняющееся в последние десятилетия медиапространство требует от журналиста все новых навыков и быстрой адаптации к меняющимся реалиям. И, как показывают результаты прошлогодней премии «Резонанс», дела обстоят далеко не гладко. Председатель жюри, маститый музыкальный критик, переводчик, либреттист Алексей Парин считает, что «и в текстах, и в СМИ сплошной недохват», поэтому было принято решение первые премии за критический текст и музыкальное СМИ не присуждать, а еще один член жюри Алексей Мунипов в интервью порталу Colta.ru сказал: «Из 139 текстов мы с трудом наскребли два более-менее приличных. И это, конечно, довольно печальная картина. Понятно, почему это так — это сфера, где требуются не только чувство стиля, но и довольно специальные знания».

Уже год спустя результаты «Резонанса» оказались совершенно иными. Помимо трех призовых мест, была еще «четвертая премия» и два спецприза. Среди победителей оказались как профессионалы с музыкальным образованием, так люди без него. «Жалко было отказываться от некоторых текстов, которые не могли войти в пятерку, потому что общий уровень действительно был сильный, — считает Петр Поспелов, председатель жюри премии „Резонанс“ 2017 года. — Я убежден, что музыкальное образование необходимо, и то, что люди, не имеющие музыкального образования, вдруг достигают высот в музыкальной критике — это говорит о каком-то очень глубоком способе их самообразования».

Таким образом, интерес к написанию текстов об академической музыке существует не только у специалистов или людей, десятилетиями ею «питавшихся». Даже среди молодежи (на «Резонанс» принимают тексты авторов, которым еще не исполнилось 36 лет) есть те, кто любит, знает и понимает современный музыкальный процесс. Схожая тенденция наблюдается и «по ту сторону баррикад».

«У общества сейчас есть очень большой запрос на музыкальных журналистов. Люди хотят знать и понимать музыку, музыкальный театр. На концертах многие покупают программки, буклеты. Люди приходят на концерты-лекции, просветительские программы, особенно в европейских театрах», — рассказывает Татьяна Курышева.

При таких тенденциях появление нового образовательного профиля в музыкальных вузах сулит ростом уровня понимания академической музыки у тех, кто ею интересуется, и возникновением новых ярких имен среди музыкальных журналистов, в которых, по мнению специалистов, сегодня нуждается общество.

Наталия Сергеева

muzcentrum.ru/news/22…most