ЗЛАТА ЧОЧИЕВА: «Я не представляю себе жизнь без рояля».

«Себя я не оцениваю как звезду. Моя миссия — подарить какие-то моменты, которые людям запомнятся. Я всегда надеюсь, что слушатели будут уходить с моих концертов, переполненные любовью и ощущением прекрасного в душе», — Злата улыбнулась. Немного помедлила и продолжила: «Думать о себе как о звезде — закрыть себе путь. Я человек достаточно самокритичный. Предпочитаю расти и стремится к чему-то большему. И не хочу на чем-либо останавливаться».

Разговор со Златой Чочиевой состоялся за полчаса до начала ее первого концерта в Томске. В определенном смысле он был для нее дебютным. Не только знакомство с новой публикой, новой сценой. Она впервые выступала в рамках проекта Министерства культуры и Московской филармонии «Звезды XXI века». Хотя с Московской филармонией сотрудничает уже несколько лет. Наш город выбрала сама, потому что Сибирь, по ее признанию, она любит давно. И произведения для первого знакомства с томичами Злата тоже выбрала по своему вкусу.

- Я всегда стараюсь найти компромисс между своими пристрастиями и тем, что может быть интересно моему слушателю. Поэтому в программе Шопен, который всегда ложится «на ухо» слушателю. Этюды Фредерика Шопена — мои любимые. Сегодня исполняю только 25-й опус, а вообще я записала на диск все 27 этюдов. Сергей Васильевич Рахманинов — еще один мой любимый композитор и пианист. Недавно записала диск со всеми этюдами-картинами. В концерте прозвучат лишь восемь. Соната № 2 Прокофьева для меня — одно из самых захватывающих и интересных фортепианных произведений. И еще одна соната с тем же номером, но уже Александра Скрябина. Программа построена разнообразно и так, чтобы мы смогли окунуться в миры разных эпох и разных культур. Все композиторы и все произведения, включенные в программу, представляют совершенно уникальный мир поэзии, который вечен, и в то же время выражают определенное время.

— Время Скрябина и Рахманинова — это время «тектонического сдвига» культур, слома эпох, исторических катаклизмов. Современник улавливал токи времени в их музыке. Что вы сегодня хотите сказать этой музыкой?

— Такая музыка написана на века. С другой стороны, всегда интересно вспомнить события минувших эпох, этюды-картины Рахманинова — последние романтические произведения в этом жанре. Они создавались в дни исторических переворотов и мучительных сомнений, когда композитор принимал решение покинуть родину. Эта музыка полна трагических предчувствий. Мы не должны забывать своей истории, что случилось и почему случилось. От этого наша жизнь будет более честной и справедливой. Надо помнить и трагические события в истории страны, и свои ошибки. Об этом напоминает музыка, еще и еще раз. С другой стороны, Скрябин и Рахманинов, люди одной эпохи, — совершенно разные индивидуальности. Разные по духу композиторы. Сто лет назад Сергея Васильевича осуждали, что в его музыке нет каких-то новых исканий. В отличие от Скрябина, который всегда мыслил очень авангардно, Рахманинов оставался приверженцем того романтизма, который есть и у Шопена. И этот романтизм не истребим. Он сохранился до наших дней.

— Вы романтик?

— Бесспорный. Поэтому мне очень близок Шопен, очень близок Рахманинов.

- Кто из ваших учителей исповедовал романтизм и вам предал такое отношение к миру?

— Это сложный вопрос. Михаил Васильевич Плетнев — не совсем романтик. Хотя, бесспорно, в его творчестве присутствует романтизм. Для меня он скорее — сверхчеловек. Это космический человек, который парит в другом мире... Когда я его слушаю, особенно, когда он исполняет Скрябина, чувствую что-то космическое. То, что он делает, не подвластно нашим понятиям...

— В Вашей официальной биографии написано, что Плетнев заметил Вас и выделил из общего потока юных дарований на одном из фортепианных конкурсов. И он сам предложил заниматься у него. Как проходили Ваши занятия?

— Мне было 14 лет, когда познакомилась с Михаилом Васильевичем. Он был удивительно добр. Мне он запомнился как человек необыкновенно великодушный. Очень теплый. Возможно, это кого-то и удивит. Чаще он создает впечатление неприступного человека и очень отстраненного. Я благодарна судьбе, что встретила на своем пути такого удивительного человека и великого музыканта. Это великий музыкант, который останется в наших сердцах навсегда. Такие гении рождаются раз в сто лет.

— Не мешала ли Вам его известность заниматься с ним?

— Вначале я волновалась. Тем более для меня Михаил Васильевич был самым-самым любимым пианистом. Но с первой минуты, когда начала играть для него, общаться с ним, он посылал настолько теплые, успокаивающие волны, что я настраивалась на них и переходила на профессиональный творческий лад. Не было никакого мандража, страха. Михаил Васильевич не ждал и не требовал поклонения. Очень хорошо общался со своими учениками. Я приходила к нему домой. Мои родители ждали внизу. Мы занимались с Михаилом Васильевичем по многу часов, обычно по пять часов. Слушали много записей, не только его концертов, но и его коллег. Работа шла не только возле рояля,. Он советовал, какие книги читать, что узнавать. Надо было владеть и симфоническим репертуаром. Михаил Васильевич требовал от своих учеников чтение с листа, понимать, запоминать партитуры.

— И это в 14 лет!

— Да, это было что-то выше того уровня, к которому человек в 14 лет привыкает. У Плетнева была очень высокая планка. Нужно было учить большой репертуар. Приносить каждый раз новое выученные сочинения. И разговоры были не детские, а философские. Он говорил о том, как воплощать смелые идеи в творчестве, в музыке. Конечно, шла работа и над техническими сторонами исполнительства. Я очень благодарна Михаилу Васильевичу за эти уроки музыки. Для меня открылись иные сферы. Буквально за несколько уроков я почувствовала, что стала играть по-другому. Буду благодарна до конца жизни за те знания, те ключи, которые он мне подарил, чтобы открыть какие-то секреты мастерства фортепианного исполнительства. Я искренне это говорю.

Список наград и побед Златы Чочиевой на различных международных конкурсов впечатляет. Теперь легче не перечислять, а просто представлять пианистку, как лауреата 14 международных фортепианных конкурсов.

— Вы открывает наш филармонический абонемент «Во власти клавира». Помните ли тот момент, когда ощутили власть клавиш над собой?

— Власть над собой или власть над роялем?

— О, это тоже интересный аспект. Можно и так повернуть вопрос.

— Концертировать я начала в пять лет, а в семь уже точно решила, что буду музыкантом, пианисткой. Очень любила выступать на сцене. Я даже никому не заявляла: хочу быть пианисткой. Но с первого конкурса стало всем ясно — мое будущее связано только с музыкой. С тех пор я не представляю себе жизнь без рояля, без сцены. Для меня мысль быть не музыкантов — просто страшная мысль. Страшная!

— А власть над роялем? Когда пришло ощущение свободы?

— Сложно сказать. Сейчас, конечно, для меня рояль — это близкий друг. Я редко ощущаю какие-то проблемы в коммуникации в наших отношениях. Обрести свободу, артистическую свободу и техническую свободу, что включает не только виртуозность игры, но и звукоизвлечения, и какие-то ощущения времени и многое другое — в этом мне помог как раз Михаил Васильевич Плетнев.

— Поговорим о том, что составляет часть жизни артиста, но напрямую с музыкой не связано. Это концертное платье. Часто ли задаете себе вопрос: что надеть, что предпочесть?

— Наш внешний вид — это чувство уважения по отношению к нашей публике. И как говорил Владимир Самойлович Горовиц, тоже один из моих любимых пианистов, в артисте должно быть все идеально, в том числе и внешний вид. Я эти слова хорошо помню. Конечно, я люблю выглядеть красиво. Но во время концерта, честно сказать, у меня не хватает эмоциональных сил заботиться о том, как я выгляжу со стороны. Когда исполняю концерт, я настолько фокусирована музыке, чтобы воплотить все свои идеи в музыке. Поэтому мой главный помощник в выборе костюма — моя мама. Большинство платьев выбирает она.

— Верите ли вы в приметы, например, в счастливое платье?

— Сейчас я на такие мелочи не обращаю внимание. И вообще я — не суеверный человек, а верующий. Это разные вещи.

...Искушенная публика по достоинству оценила изысканность фортепианного вечера. «Программа была сложной и интересной — столько много сильных и ярких сочинений сразу! Редко когда услышишь их в таком сочетании. Это невероятное счастье!» — призналась во время автограф-сессии одна из слушательниц.

Для этой молодой особы, впрочем, как и для многих пришедших 24 сентября в Органный зал, концерт стал открытием нового имени. Злата Чочиева, известная в кругу пианистов, как одаренный и сверхталантливый ребенок, предстала перед томским слушателем зрелым и сильным пианистом. «Такая хрупкая — и такая сильная! Откуда берется мощь такая»?! — восклицали одни. «Такое ощущение: что музыка воспринимается не через мысли или образы, а сразу, прямо попадает на органы чувств. И это невероятное ощущение», — говорили другие.

Главный дирижер Томского Академического симфонического оркестра Ярослав Ткаленко, присутствующий на концерте, сделал предложение пианистке — сыграть вместе с оркестром. Злата с улыбкой приняла это предложение. А у публики появился шанс еще не раз услышать игру самой молодой заслуженной артистки Республики Осетия в Томске.

Текст: ТАТЬЯНА ВЕСНИНА

Фото: Владимир БОБРЕЦОВ.

http://bkz.tomsk.ru