Любовь с театром обоюдна

Лукавят те, кто утверждает, что театр начинается с вешалки! Театр начинается с художественного руководителя! Невероятно повезло на такого человека московскому театру драмы и комедии «Содружество актёров Таганки»: Николай Николаевич Губенко имеет нюх и глаз выбирать самых интересных, самых неординарных в свою творческую команду. С одним из таких алмазов его сокровищницы мы сегодня и поговорим — молодым и, без всякого сомнения, талантливым актёром Романом Серковым.

Музы против электроники

— Роман, Вас можно назвать настоящим современным москвичом: в Москву Вы перебрались из солнечного Ташкента! Как занесла Вас судьба в столицу?

— Транзитом через Ульяновск! Когда распался Советский Союз, мои родители решили переехать в Россию, потому что не видели в Ташкенте будущего для нас с братом. Десять лет я прожил в Ульяновске, закончил школу, потом — Ульяновский государственный технический университет по специальности «Электропривод и автоматизация промышленных комплексов и установок».

— Очевидно, никто из родных Вас на творческие специальности не ориентировал?

— Моя семья не имела никакого отношения к искусству: папа — инженер, мама — детский врач. Но всегда меня тянуло на сцену. Актёром я мечтал стать с самого детства, любил выступать в садике и школе, просто у меня не было погружения в творческую среду. Я чувствовал нутром этот скрытый от меня мир, но было очень мало знаний обо всём этом, поэтому после школы я и поступил в технический вуз. Но мечта внутри меня созревала. И со второго курса я стал заниматься в клубе любителей театра «Квинта» под руководством Людмилы Владимировны Макеевой и Татьяны Анатольевны Курской. Они приоткрыли для меня дверь в мир творчества, музыки и театра. И спасибо им огромное за это! После третьего и пятого курсов я ездил в Москву поступать в театральный и со второй попытки поступил! Так началась моя творческая жизнь.

— А как же электроприводы простили Мельпомене и Талии?

— Не работал по первой специальности ни дня! В день вручения дипломов моей группе в Ульяновске Радомысленский зачислил меня на курс в московский Институт современного искусства.

«Штрафное» крещение

— Рома, Вашим первым наставником на профессиональной актёрской стезе стал заслуженный деятель искусств Российской Федерации, режиссёр, профессор Евгений Вениаминович Радомысленский. Расскажите о времени общения с ним.

— Евгений Вениаминович был художественным руководителем нашего курса. И лично для меня он стал отцом (не меньше!), который научил меня быть личностью, человеком, гражданином, отцом, сыном… Евгений Вениаминович — это человек-эпоха. И я очень благодарен судьбе, что он четыре года был рядом со мной. Я многому ему обязан. Это был один из самых запоминающихся людей в моей жизни, ведь я приехал после технического вуза, гуманитарного во мне было мало, но были очень большие стремления всё постичь и познать. Вначале мне было очень сложно перестраиваться, хотя я и учился в Институте современного искусства, осознавая, чего я хочу. Радомысленский открыл для меня Шекспира, поэзию Серебряного века… Он ставил с нами, студентами, дипломный спектакль «Ромео и Джульетта», в котором я играл Ромео. С его супругой Еленой Петровной Муратовой мы ставили спектакль «Здесь, на синей земле…», в котором участвовали двое: Маша Кузнецова и я. Это была история про отношения поэта Александра Блока и актрису Наталью Волохову. И этот опыт тоже очень многое мне дал.

— Сразу ли Вы пришли служить в театр? Не искушала ли жизнь Вас, красивого, обаятельного парня с актёрским образованием, пуститься «не туда», как это бывает с молодёжью, которая мечтает сниматься в кино?

— Я сразу пришёл служить в театр. Театр был моей целью. Я не хотел распыляться. Да, есть молодёжь, которая хочет сразу играть главные роли, которая не видит себя в маленьких, в эпизодических ролях. Но по своему опыту я могу сказать, что только единицы могут сразу прийти на главные роли наравне с опытными артистами, и сцена их примет. Часто рушатся ожидания от самого себя, от осознания того, что ты не соответствуешь уровню «большой сцены», профессиональной. Но у меня был правильный настрой, может, из-за того, что я в более старшем возрасте пришёл в театр, уже в 26 лет. Я здесь, и с театром у нас обоюдная любовь!

— С какой партии Вы дебютировали?

— С этим связана смешная история. Когда я поступил в труппу театра «Содружество актёров Таганки», Николай Николаевич Губенко сказал нам, молодым артистам, что мы должны посмотреть все спектакли, ходить на репетиции, вводиться в те роли, которые нам понравятся. Если мы будем им соответствовать, то будем играть. Я пришёл на спектакль «ВВС (Высоцкий Владимир Семёнович)», чтобы его посмотреть. А Николай Николаевич говорит: «Ребята, а давайте вы сыграете сегодня у меня!» Я тогда в театре был всего неделю или две, и мне стало страшновато. Мы должны были выйти в массовой сцене. У нас есть такое приспособление — плунжер, которое выезжает прямо перед зрителями. И мы должны уплывать на плунжере, маршировать и петь песню «Штрафной батальон». Я не знал слов этой песни. Для меня это было боевое крещение. Сцена должна тебя принять или отвергнуть. И перед спектаклем я с ней разговаривал: «Сцена, здравствуй! Я новый артист Рома Серков. Я хочу выступать. Я отношусь к тебе с большим уважением…» И потом я действительно чувствовал от сцены какую-то энергетику. И она нас, двух молодых артистов, в тот вечер настолько наполняла, что мы должны были маршировать на месте, а мы всё время уходили вперёд. А поставили между нами Заслуженного артиста России Михаила Басова. Он пел песню, а в паузах, видя наш отрыв, командирским голосом рычал: «Наза-а-ад!» И мы потихоньку маршировали обратно. Потом на следующем куплете мы снова забывались, а Басов командовал: «Наза-а-ад!» К следующему спектаклю, который был через несколько недель, я выучил все слова, готов был показать себя во всём великолепии. И тут во время действия с текстом случилась накладка. На плунжере должно было выезжать 10–12 артистов, но люди просто не успели зарядиться. Запрыгнули я с одной стороны и три артиста — с другой. И получилось, что в правом крыле — три человека, а в левом — вместо массовки один я. А Николай Николаевич стоял сверху и взирал на всё происходящее с печальным видом. И тогда я настолько громко и энергично пропел слова этой песни, что, мне кажется, слышал и до сих пор вспоминает весь Таганский район!

Служебный роман

— Расскажите о Вашем сотрудничестве с театром «Содружество актёров Таганки».

— Вы знаете, я не могу назвать это сотрудничеством, потому что театр стал моим вторым домом, как папа и мама. Я здесь развиваюсь, у меня много интересных ролей и надеюсь, что и дальше у меня будут новые роли, новые вызовы, которые я достойно буду принимать.

— А ведь Ваша жена, Кристина Грубник, тоже из актёрской среды!

— Моя супруга — потомственная актриса в третьем поколении. Начиналось всё с бабушки и дедушки, которые служили в театрах в Киеве. Папа Кристины — актёр, Народный артист России Юрий Павлович Грубник. И, несомненно, самая талантливая из всех — моя любимая жена. Мы с ней пришли в одно время в театр, много вместе играли, много времени проводили вместе. Много было и есть у нас творческих дуэтов. Это переросло в служебный роман и семью. У нас подрастает сын Ярослав. Это плод любви, который радует прабабушек, бабушек, дедушек, родителей.

— Вы бы хотели, чтобы он продолжил Ваше дело?

— Не знаю, кем он будет. Но если решит пойти по нашим стопам, то станет артистом в четвёртом поколении. Но я не загадываю: может, он будет футболистом, поваром, может, станет на скрипке играть. Я хотел бы, чтобы он был счастливым человеком!

Знать демонов по именам

— Рома, Вы сталкивались с творческой завистью, ревностью? Каким нужно быть человеку и актёру?

— Естественно, сталкивался. Москва — город больших контрастов, это такая мясорубка, которая может тебя перемолоть и превратить во что-то бессердечное, бездуховное. С этим надо бороться. Это каждодневная личная работа. К своим 34 годам я уже научился бороться с этим, хотя у меня тоже были и зависть, и ревность. Но нужно находить в себе этих демонов, и когда мы знаем их имена, то с ними легче бороться. Где-то нужно помогать, где-то — идти на компромиссы, порой бесплатно работать. Ты должен нести талант и не растерять его, не разменять на серебро. Я понял, что у меня есть мой путь, и я по нему иду. Хочу быть самим собой, Романом Серковым, и делать то, что у меня получается и что нравится. Я, наверное, внутренне к этому готов, и мне свыше это посылается.

— Любите ли Вы творческие эксперименты? В каких проектах Вы принимаете участие?

— Для меня как молодого актёра каждый новый спектакль — это эксперимент. Я сейчас участвую в спектакле «Лики Шекспира. Отражение», где смешиваются, казалось бы, несовместимые вещи: классическая музыка и драматургия Шекспира — его сонеты, отрывки из пьес, монологи. Арии исполняет контртенор Олег Безинских, а творят бесконечно прекрасную музыку гобоист Алексей Балашов и органистка Юлия Иконникова. Они все лауреаты международных конкурсов, известные люди. И для меня как драматического актёра — это вызов, потому что нужно соответствовать, нужно показывать класс! Лично я считаю, что драматическое искусство немножко ниже, чем классическая музыка. И мне одновременно сложно в этом проекте и очень интересно вплетать драматический текст в канву нашего спектакля! Мы выступаем в Москве и с гастролями в других городах.

Недавно меня позвали ещё на один любопытный проект — спектакль для слепых, где всё действие разворачивается звуковым фоном, прикосновениями ветра, дыханием… Сейчас творческая команда решила показывать этот спектакль и зрячим людям, которым будут закрывать глаза. Я пришёл туда посмотреть. Это потрясающая идея, атмосфера! Мне показали кусочек минут 25. Но понял, что, к сожалению, не смогу сейчас в этой постановке участвовать, потому что не хватает времени. Я надеюсь, что вернусь к этим ребятам, когда сын немного подрастёт, пойдёт в детский садик, и нам с женой будет полегче. И я ещё потворю с этой командой!

— Где та грань в жизни актёра, которая разделяет игру и подлинное, себя в образе и себя самого?

— Я не разделяю свою роль и себя. Я должен играть себя в предлагаемых обстоятельствах. Чем хороша сцена: в жизни я не мог бы оказаться на месте своих персонажей — очутиться в начале XX века или в XVI веке… Этим и прекрасна моя профессия. На сцене я оставляю свои нехорошие черты характера, свои коварства и домой прихожу хорошим папой и мужем.

— Роман, как Вам удаётся выучивать большие объёмы партий? У Вас феноменальная память или Вы много занимаетесь?

— Я всё время нахожусь в рабочих процессах, постоянно учу какие-то тексты. Это становится обыденным. Нет у меня никаких техник: мне надо выучить текст, я его учу. Я себе в голове рисую картинки. И когда я уже знаю картинку или «скелет» сюжета, конкретные слова остаются в голове.

— Как Вы думаете, надо ли актёру много читать?

— Я считаю (и никто меня в этом не переубедит!), что актёр должен читать много! Актёр должен постоянно, всю жизнь чему-то учиться, что-то для себя открывать, расширять свои горизонты. Чем больше будет в нём, в душе, в глазах, тем интереснее будет смотреть на него на сцене интеллигентной публике. Как говорил Евгений Вениаминович Радомысленский, видно читающего актёра и видно нечитающего. Я читаю классику и современную литературу, иностранную и русскую, фантастику и комиксы, письма и мемуары. Читаю постоянно, переключаю свой мозг на разные темы и жанры. Не бойтесь читать то, что не принято в каком-то обществе, не ставьте себе границ, друзья!

— А какую роль Вы бы хотели сыграть?

— Я, наверное, должен сказать: «Роль Гамлета». Но я читаю в «Ликах Шекспира. Отражение» монолог Гамлета и немножко его я в своей жизни играю. На дипломном спектакле играл Ромео. Как бы это странно ни звучало, я хотел бы сыграть… женскую роль! И это не связано с современными тенденциями! Нет, я придерживаюсь традиционных ценностей. Но просто мне хочется хулиганства на сцене!

— В актёрской среде существуют разные приметы и суеверия: сценарий упал — плохо, гримёрка под номером 13 — нет, спасибо, в артистической рассыпан грим — тушите свет! Вы верите в приметы?

— Всерьёз их не воспринимаю, отношусь к этому с юмором. Самая известная примета: если у тебя упал текст, неважно, где это случилось: в помещении, на улице, в лужу, в суп, — ты должен посидеть на своей роли, прижать к попе текст и встать с ним! Я играю роль ведущего в спектакле Николая Николаевича Губенко «Концерт по случаю конца света». У меня большая роль. И как-то раз на репетиции в моей сцене у меня упал текст. Помню, в другой руке у меня ещё была кружка с чаем. И все повернулись, смотрят, что буду делать дальше! Примета такая! Не выходя из роли и не останавливаясь, я сел на свой тест, посидел, встал. Потом Николай Николаевич сказал, что получилось даже интересно и можно бы такое повторить на спектакле. Один раз мы так и сделали, а потом не стали — не очень удобно. И в нашей партитуре это не сохранилось.

Чудо необыкновенное!

— Среди Ваших театральных работ очень запоминаются ведущие роли в постановках для детей: Гурд в «Королевстве кривых зеркал», Медведь в «Обыкновенном чуде», Львёнок Лёва из «Приключений Львёнка»… Вам близок детский мир, нравится работать для детей?

— Детский мир мне очень близок, так как я ещё и преподаю деткам актёрское мастерство в Детской музыкальной школе имени Ипполитова-Иванова. И такой секрет я открыл: к детям нужно относиться, как к самому себе, на равных. Конечно, у меня больше опыта и я знаю больше, но дети открываются, дают тебе новое или то, о чём ты уже позабыл. В детских спектаклях очень сложно соврать, надо работать на полную катушку. Для меня это одни из самых лучших и интересных работ в моей актёрской жизни!

— А есть ли в Вашей жизни своё «обыкновенное чудо»?

— Я считаю, что сама жизнь человеческая — это и есть чудо: моя работа, семья, мой ребёнок. Как мы появляемся на свет? Почему мы появляемся на свет? Почему именно мы появляемся на этот свет и даём продолжение жизни? И наша работа… Почему так складываются звёзды, что мы становимся именно такими, какие мы есть?.. Нам кажется, что мы всё знаем, что нам всё понятно, все или почти все законы природы мы открыли или откроем в будущем. А на самом деле нам ничего не понятно. И мы должны относиться к своей жизни как к чуду. И самое главное — не растратить это чудо, понимать, что даётся это не просто так, есть какая-то миссия, есть какое-то предназначение у человека. И не подвести своё чудо!

— Мне очень приятно, Рома, что мы с Вами посотрудничали и в моём проекте — Вашим голосом звучат мои стихи для детей из аудиокниги «Азбука безопасности», которую выпустило музыкальное издательство «Артсервис».

— Работа с аудиокнигой для детей, так же, как и работа в спектаклях для детей и преподавание детям, для меня лично — очень важное, нужное и ответственное занятие. И, несмотря на такой груз ответственности, эти занятия — одни из самых любимых в жизни, потому что работа для детей возвращает нас в наше детство. Только теперь мы получаемся детьми с гораздо большим жизненным опытом.

— Дети, приходя к Вам в театр, учатся у героев быть добрыми, отважными, милосердными. А Вы у детей чему-то учитесь?

— Мы, взрослые, вспоминаем благодаря им какие-то вещи, которые давным-давно забыли и открываем их в себе заново. Нам кажется, что мы у них учимся. А на самом деле, в нас всё это было, просто в какой-то момент мы растеряли. Мне кажется, взрослым людям важно общаться с детьми и открывать в себе лёгкость отношения к жизни, не легкомысленность, а именно лёгкость, простоту в общении без вторых и третьих планов.

Го-о-ол!

— Я знаю, что Вы играете в футбол за команду Вашего театра…

— Да, я играю в футбол! И я капитан команды. Мы неоднократные чемпионы Москвы по футболу среди театров. У нас сильная команда, мы даже с Дмитрием Белоцерковским в 2012 году выиграли кубок фестиваля «Черешневый лес» по театральному футболу, который организовал Олег Меньшиков. Выиграли в номинации «Самый артистичный футболист», и Олег Евгеньевич отправил нас на неделю в Лондон. Мы жили там, как короли! Летом 2016 года Олег Евгеньевич снова проводил однодневный кубок в честь юбилея Театра имени Ермоловой, где он является худруком. И мы его завоевали, причём, в финале встречались с командой его театра, выиграли со счётом 3:1 и подтвердили свой статус фаворитов. Новый сезон мы сразу начали с двух побед.

— Какие ещё у Вас есть увлечения?

— Увлекаюсь настольными играми. Это берётся из моего технического склада ума. В Советском Союзе играли в шахматы, шашки, домино, лото, карты, потом появилась «Монополия». А в это время в Европе и Америке существовало огромное количество других настольных игр. После технического вуза я приехал в Москву и там наблюдал за первыми шагами становления этой культуры. В Москве есть клубы, куда можно прийти поиграть в настольные игры, в социальных сетях есть группы, где можно найти единомышленников. Проводятся чемпионаты Москвы, России, Европы и мира. По одной из игр — «Star Wars Miniatures» — я становился многократным чемпионом Москвы. В последние год-полтора я не возвращался к этому, потому что родился сынок, мало времени. Но надеюсь, что когда он подрастёт, я вернусь к этому своему хобби.

— Так Вы ещё и на гитаре играете! В спектаклях тоже?

— На гитаре играю в компании для души. В спектаклях — нет, играют более мастеровитые коллеги.

— К чему в конечном счёте Вы стремитесь, о чём мечтаете в творчестве и в жизни?

— Этот вопрос надо задавать, когда мне будет 120 лет…

— Тогда его будет задавать уже поздно.

— … когда ты уже дошёл до степеней и званий и вот сейчас бы хотел ещё того-то и того-то. Я стремлюсь работать, развиваться, прикасаться к новому. Хочу, чтобы родители долго жили. Хочу, чтобы сын мой был здоровым, счастливым. Хочу, чтобы войны не было, чтобы дети были радостными и люди улыбались. Каждый должен заниматься своим делом. И если я хоть небольшую каплю своего труда привнесу для этого, я буду счастливым человеком!

Ксения Фёдорова, фото из архива Романа Серкова
nasha-molodezh.ru