Работа академического музыканта, если только он не специализируется на исполнении современной музыки, — это постоянное общение с давно ушедшими. Только без всех этих «говорящих досок», столоверчения, психов-медиумов и прочих глупостей. Для нашего спиритического сеанса достаточно рояля (скрипки, гобоя, виолончели… нужное подчеркнуть!;)) и нескольких пожелтевших от времени, затасканных до дыр страниц нотного текста. Для полного эффекта не помешает еще и портрет Бетховена, например, хмурящийся со стены класса всякий раз, когда ты мажешь пассаж в его сонате или своими неловкими руками превращаешь чудесную мелодию адажио в бессмысленный набор звуков;).
Так ты будешь представлять себе все это пока ты — шестиклассник, в свободное от уроков время смотрящий фантастики-ужастики и читающий «Гарри Поттера». Это потом, в консерватории, ты прочитаешь много толстых и умных книжек и узнаешь, что, оказывается, произведение после своего создания начинает жить собственной жизнью, что музыкальный текст становится самодостаточной системой, и его содержание далеко не всегда связано с какими-либо фактами биографии автора, а даже если связано, то все равно каждое поколение исполнителей и слушателей ищет в той или иной пьесе что-то свое, создавая собственное ассоциативное и смысловое поле… И фигура композитора, такая живая в детском воображении, незаметно отойдет на второй план…
Но пока этого не произошло, можно шутя пожаловаться портрету Шумана на сложность его же, Шумана, музыки и посудачить с одноклассниками о том, было ли что-нибудь у жены композитора, замечательной пианистки Клары Шуман, с другим композитором, Брамсом, или нет…;) При этом твои же коллеги из параллельного класса будут смотреть на вас как на очень странных ботаников;)…
Получив консерваторский диплом, ты окончательно запутаешься в отношениях со всеми этими духами легендарного прошлого. С одной стороны ты будешь ругать Чайковского за сентиментальность, точно при этом понимая, что никогда ничего и отдаленно похожего не напишешь, с другой — исполнять вокальную музыку Дебюсси на флейте, нисколько не заботясь о том, что об этом подумал бы автор, потому что «это же такая гениальная музыка, я хочу к ней приобщиться и хочу, чтоб люди ее услышали! И не хочу доверять эту священную миссию каким-то (о, сорри!) глупым вокалистам…;)))»
С живыми композиторами все еще увлекательнее. Если они твои соседи по комнате в общежитии, ты получишь массу разнообразных эмоций, полчаса упрашивая их вынырнуть из партитур и убрать с дороги свои носки… Если они твои однокурсники и попросили тебя сыграть их произведения на композиторском экзамене, будь готов к тому, что они будут что-то дописывать и доделывать в последнюю ночь, и ты увидишь окончательный вариант, предназначенный для комиссии, за несколько минут до выступления… Но зато потом ты можешь высказать им в лицо все, что думаешь об их опусах, без всякого душевного трепета, как в случае с Чайковским (только потом надо будет быстро убежать;))). А еще можешь попросить у них пару пьес, если тебе нечем заткнуть дыру в программе… И первую в твоей жизни концертную поездку могут тебе устроить тоже они…
Главное — держать ухо востро с маститыми маэстро… Нрав у них крутой, что-нибудь придется не по нраву в твоем исполнении — закопают. Лет 8 назад в филармонии в один вечер играли «Симфонические танцы» Рахманинова и Симфонию одного из корифеев харьковской школы Владимира Золотухина. «Симфонические танцы» прозвучали довольно рыхло, а вот Симфония — весьма достойно, ведь в зале присутствовал автор…
Если хотите услышать, как звучат романсы Дебюсси на флейте, и что пишут ныне живущие композиторы, мои ровесники,
приходите к нам на «Веснянки»…;))