Подробная биография

* * *

Родители рассказывают, что способности к музыке проявились у меня очень рано. Чисто петь я научилась раньше, чем говорить. В пять лет начались мои занятия музыкой. Это были частные уроки игры на фортепиано. Когда мне исполнилось 9 лет, было решено определить меня в московскую музыкальную школу. Мы жили за городом, и дорога до нее занимала полтора часа. Я прошла прослушивание в ЦМШ, в Гнесинке и в Мерзляковке. Моя фортепианная подготовка была, по-видимому, слабой: во всех музыкальных школах признавали прекрасный слух, но не более. Именно по этой причине в ДМШ им. Гнесиных я была зачислена в 1-й класс по классу скрипки! В итоге, мне все же удалось поступить на фортепиано в 3-й класс районной музыкальной школы на Таганке.

А через два года меня приняли в школу 7-летку при московской консерватории в 5-й класс с оценками: фортепиано — «3», сольфеджио и музыкальная литература — «5». Именно с этого момента началось мое серьезное профессиональное обучение. После школы, которую закончила на отлично, я поступила в музыкальное училище на теоретико-композиторское отделение. Одной из причин моего профессионального выбора было наличие в Училище органа и органного класса. На 2-м курсе я впервые села за инструмент, с которым в дальнейшем оказалась связана вся моя жизнь.

В училище я занималась органом всего один год. Время в зале и в классе давали только рано утром. Приходилось вставать в 5 часов, чтобы поиграть с семи до полвосьмого.

Не смотря на то, что училище я закончила с красным дипломом, в Московскую консерваторию меня не приняли — откровенно «засыпали» на истории. По всем спец. предметам у меня были пятерки! Как мне потом объяснили, в тот год на треть сократили число будущих студентов, и был негласный список тех, кого надо «взять». Меня в этом списке не было…

Именно это обстоятельство и определило всю мою дальнейшую судьбу — и в профессиональном и в личном плане.

Я пошла работать в клавишную мастерскую консерватории, в бригаду мастеров, обслуживающих органы, под началом Н. В. Малиной.

Спустя год, меня определили настройщиком в Большой зал в паре с Е. К. Ярцевым. В наши обязанности входило также обслуживание учебных органов в 44, 47 и 307 классах, настройка органа Малого зала и клавесина. Но большую часть времени мы отдавали французскому органу Кавайе-Колля — инструменту, к которому я привязалась, как к человеку и который всегда останется для меня самым любимым…

Шесть лет работы в консерватории я считаю самыми лучшими годами в моей биографии! В клавишной мастерской Московской консерватории я познакомилась со своим будущим мужем — он пришел работать туда органным мастером двумя годами позже меня.

Закулисная жизнь. Репетиции, концерты, записи, ночные настройки, уборка… Орган — инструмент, в который можно войти. Четыре этажа. Огромные мехи в трюме. Внутри надо пропылесосить, вытереть пыль с мехов. Потом снаружи — кафедра, фасад внизу — в том месте, откуда «растут» трубы и наверху — под потолком на уровне софитов — все завитушки деревянной резьбы и огромные драконьи головы.

«Кухня» органистов. Как они репетируют. Как ведут себя перед выходом на сцену, во время концерта. Приходилось открывать орган для репетиции в 7 утра и уходить в 2 часа ночи после настройки или записи, спать и есть в органе. Начинается концерт, звучат первые торжественные аккорды, а мы забираемся в орган — у нас время ужина.

За эти шесть лет переслушала множество концертов органных и не только. Ассистировала Р. Уусвяли, Г. Козловой, Н. Малиной, О. Цинтиньшу, О. Янченко, А. Фисейскому, Н. Оксентян, Л. Кремеру… — практически всем, кто играл там в то время. Это были «Мои университеты» как у Горького, бесценное дополнение к академическому, профессиональному образованию. Проходила на концерты, на которые не достать билетов: слушала Горовица, Мравинского, Рихтера (сидя тайком в органе), Спивакова и молодого тогда Башмета …

Орган внутри, как живой. Вздыхают мехи, скрипят половицы, постукивает механика, то тут, то там звучат трубы: переговариваются, спорят (трубы расположены по разным сторонам: «до» и «до диез»).

Параллельно работе шла учеба в Горьковской (ныне Нижегородской) консерватории, куда я поступила в следующем году на заочное отделение по специальности «история музыки».

Мне в жизни везет на хороших людей. Очень много дала мне Н. В. Малина — от отношения к органу, как к живому существу и до профессиональных знаний. Она же написала письмо в Нижний, благодаря чему меня там приняли как «свою». Я пришла туда как ее помощница и ассистент. Галина Ивановна Козлова разрешила мне брать ключи от органов и в классе, и от большого концертного «Шуке».

Я нисколько не жалею, что училась не в Москве, а в Нижнем. Напротив, там я встретила прекрасных педагогов и замечательных людей, с которыми и сейчас продолжаю общаться — Светлану Ильиничну Савенко (доктор искусствоведения, мой научный руководитель), Тамару Николаевну Левую (доктор искусствоведения, профессор, заведующая кафедрой истории зарубежной музыки), Бориса Семеновича Гецелева (заведующий кафедрой композиции, профессор, председатель нижегородского отделения союза композиторов), Галину Ивановну Козлову — преподавателя класса органа, позже — профессора.

Да, много было «романтики»: походы пешком зимой в полшестого утра, по сугробам, от общежития до консерватории, чтобы занять класс, занятия на Большом органе поздно вечером в холодном зале, когда на улице минус 40, и лопнули трубы отопления!

Профессиональным итогом обучения в Горьковской консерватории — итогом работы в БЗК и занятий на органе — стал мой диплом «Сезар Франк, Аристид Кавайе-Колль и органная культура Франции XIX века».

С годом окончания консерватории совпал и мой уход из органной мастерской в Москве. С интервалом в несколько месяцев ушла вся наша бригада: Ярцев Е. К., мой будущий муж — Лотов Д. Р. И в декабре 1989 года — я. Причиной стали профессиональные и человеческие разногласия, возникшие с нашей начальницей — Малиной Н.В.

Как раз в это время мне предложили руководство Органным классом МГУ, практически прекратившим свое существование после ухода его основателя — Йозефа Штиглера… Я с радостью приняла это интересное предложение.

На деле оказалось, что надо не руководить, а возрождать … Начинала практически с нуля. Два электрооргана, на которых проходили занятия и концерты, на момент моего прихода не звучали. Пришлось вызывать мастера с рижской фабрики музыкальных инструментов из тогда еще советской Латвии, помогать ему паять, запоминать и потом уже самой обслуживать «свои» органы. Здесь мне очень пригодился опыт работы в Московской консерватоии.

Потом надо было заново набирать в класс студентов — из учеников

Й. Штиглера осталось 3−4 человека, самим освобождать и благоустраивать 204 класс, где лежали реквизиты изостудии, создавать нотную библиотеку органистов…

Пришли новые ребята и через месяц мы уже начали заниматься, а через полгода дали первый концерт…

Работать с молодыми, разносторонне одаренными людьми оказалось очень интересно!!! каждый из них неповторимая личность, о каждом можно долго рассказывать. Главное заключается в том, что после окончания университета орган остается с ними, орган, так или иначе, идет с ними по жизни. Кто-то уехал в Америку, преподавать в тамошних Университетах, а по воскресеньям играет на службе, кто-то стал органным мастером…

Учить музыке не малышей, не школьников, а людей с уже сложившимися интересами, которые пришли заниматься именно потому, что им интересно — это оказался очень благодарный труд. Не заставлять, не принуждать, а направлять, подсказывать, помогать реализовать себя, — вот что привлекает в работе с молодыми творческими личностями!

В отличие от студентов — профессионалов, скованных сроками и планами, определенным уровнем программы, мы ставили перед собой другие задачи — реализовать интерес, раскрыть творческий потенциал. При этом профессиональный подход к изучению нотного текста остается, только предоставляется гораздо больше свободы в выборе произведений для изучения и их интерпретации…

Мои «органисты» вместе ходят на концерты, слушают записи, обсуждают увиденное и услышанное, вместе отмечают дни рождения. Получилась дружная «семья». У них есть возможность посмотреть и поиграть на разных органах: музей имени М. И. Глинки, орган Дома музыки, баптистская церковь, орган собора…

И конечно, они имеют возможность выступать в концертах и в МГУ и в других местах.

Очень много для профессионального роста дала мне органная стажировка в Ст.-Петербургской консерватории у профессора Н. И. Оксентян. Нина Ивановна, представитель старейшего поколения российских органистов, ученица знаменитого Исайи Браудо, основоположника петербургской органной школы, бережно хранит традиции своего учителя, уходящие в начало 20 века. Учиться у нее, общаться с самобытным музыкантом и удивительным человеком, соприкоснуться с живой историей было для меня большим счастьем.

В 2003 году меня пригласили работать в ГЦММК им. Глинки.

Работа в Музе расширила мой кругозор, дала мне возможность совершенствоваться в лекторской и концертной практике, на двух совершенно разных по стилю органах, находящихся в фонде музея — необарочном органе (мастер А. Шуке, Германия, 1976 год) и старейшем органе России, образце немецкого романтического органостроения (мастер Ф. Ладегаст, Германия, 1868 год)

И, наконец, в 2002 я стала церковным органистом, сопровождаю органной игрой богослужения в Соборе свв. Петра и Павла в Москве. А в 2005 году у меня появился и «свой орган» ***) — зазвучал после реставрации трехмануальный инструмент Вильгельма Зауера (1898 года).

20 лет педагогической деятельности, знание устройства органа, знание отличительных особенностей органов разных эпох и стилей, владение теорией музыки — гармония, полифония, музыкальная форма — все это помогает раскрыть замысел изучаемого произведения и сделать исполнение его осмысленным и одухотворенным. В последнее время ко мне приходит все больше взрослых людей, желающих научиться игре на органе, студенты Органного класса Университета в последние годы тоже выступают с концертами в Соборе. Играть в соборе, в церкви как в концертном зале невозможно. И, напротив, — на концертном органе можно и нужно играть как в церкви. Важно научиться понимать и передавать духовную, божественную сущность музыки, исполняемой в ЦЕРКВИ, важно не только учиться органному искусству, но и готовить свою душу служению в качестве органиста.

* * *

Интерес толкает человека на познание окружающего мира. Чем больше у человека интересов, тем интереснее человек для окружающих и тем интереснее и насыщеннее его жизнь!

Орган — необыкновено интересный инструмент…

Орган — удивительный и непостижимый инструмент…

Инструмент с историей в две с лишним тысячи лет, вобравший в себя музыкальную и духовную культуру множества поколений и народов…

Инструмент, более тысячи лет сопровождающий богослужения в западной церкви.

Инструмент с необыкновенным звуком, сложнейшей конструкцией, с космической. и сакральной сущностью…

После первой встречи, Орган остаётся с человеком на всю жизнь…

* * *

Лотова (Билеткина) Юлия Николаевна

Родилась 13 мая 1964 года в г. Дзержинском Московской области, замужем, 2 дочери.

Образование

1979−1983 гг.- Музыкальное училище при Московской Консерватории.

1983−1989 гг. — Горьковская консерватория. Дипломная работа «Сезар Франк, Аристид Кавайе-Колль и органная культура Франции XIX века».

2002 г. — Стажировка в Ст-Петербургской консерватории по специальности «инструментальное исполнительство, Орган» (проф. Н.И. Оксентян)

Работа

1983−1989 гг. — органный мастер в Московской консерватории;

С 1989 г. — руководитель Органного класса МГУ им. Ломоносова;

С 2002 г. — штатный органист Евангелическо-лютеранского Кафедрального собора свв. Петра и Павла в Москве;

С 2003 г. — научный сотрудник Музея Музыкальной культуры им. М. И. Глинки;

Выступала с концертами в городах России — Москве, С. Петербурге, Нижнем Новгороде, в Польше — Кракове, Томашове Мазовецком, Пабяницах, Словакии — Прешов…

Сочинения

«Светлый праздник» — рождественская песнь для хора и органа.

«Томашовские звоны» — фантазия для органа на темы польских духовных песен.

«До Томашова» — песня для голоса и органа (фортепиано)

«Adeste Fidelis» — хоральная обработка для двух валторн и органа

Переложения, в т. ч. для флейты и органа фортепианной прелюдии К. Дебюсси — «Девушка с волосами цвета льна» и др.

***) позже, в 2010 году нам с мужем на личном опыте пришлось понять, что ничего «своего» нет у нас — все от Бога, свои — только наши грехи (это не моя мысль, это сказал иерей Сергий Ермаков)