Юрий Мартынов, профессор МГК. Брамс. Рахманинов. Муром. 30 апреля 2021

Накануне концерт был в Коврове. Во Дворце культуры им. В. П. Ногина. Там хороший рояль. Как сказал профессор Московской консерватории Юрий Вячеславович Мартынов: «Хорошо выбранный, и за ним очень хорошо смотрят». Я даже знаю кто. Кто так хорошо следит за этим сокровищем. Александр Иванович Кретов, настоящий мастер «настроечных» наук. Организатором концерта, как и многих других ярких культурных событий академической музыки в Коврове был директор музыкальной школы Александр Дмитриевич Швецов, заслуженный работник культуры, прекрасный музыкант. Зал был полон, среди слушателей много воспитанников той самой маленькой музыкальной школы, что расположена в старом уютном двухэтажном деревянном здании. После концерта даже сфотографировались вместе — исполнитель и юные слушатели во главе со своим мудрым директором. Мне понравилось. На следующий день на автобусах, с пересадками, по бездорожью Юрий Вячеславович приехал из Коврова в Муром. После такой дороги, конечно, отдых, отдых и ещё раз отдых. Это так естественно! Ан нет. Даже в кафе не заехали. Сразу в школу. Удалось на минутку попасть в зал.

Юрий Вячеславович попытался выбрать рояль из наших двух. Видно было разочарование музыканта. Конечно, не ковровский концертный Bechstein, и настройщик приходит в нашу школу по великим праздникам, иногда один раз в год. Как вам это нравится… Программа очень серьёзная и сложная. Два масштабных сочинения. Третья фортепианная соната Брамса и Первая Рахманинова. Выбрал пианист белый рояль, кабинетную «Москву», и были у него на то свои тайные причины.

Как известно, Брамсу было всего 20 лет, когда он закончил это сочинение, оно было последним из тех, которые он показал Шуману. Написанная в 1853 году, соната состоит из пяти частей, в отличие от традиционных трех или четырех. «Когда он писал эту сонату для фортепиано, многие считали, что этот жанр уже миновал свой расцвет. Брамс, влюбленный в Бетховена и классический стиль, сочинил Сонату № 3 для фортепиано с мастерским сочетанием свободного романтического духа и строгой классической архитектуры». Так пишут в энциклопедиях. Слушать сонату очень интересно. И драматические, и лирические эпизоды увлекают, захватывают. Поражают и мощь, и нежность. Масштабное, чрезвычайно сложное для исполнителя и очень интересное для слушателя.

Во втором отделении ещё одна глыба. Первая фортепианная соната Сергея Васильевича Рахманинова. Традиционно цитирую упоминание о разговоре композитора с первым исполнителем сонаты Константином Николаевичем Игумновым. «Догадки о программном характере рахманиновской сонаты, возникавшие у ряда лиц при ее слушании, были подтверждены собственными высказываниями композитора. Выражая опасение, что соната может показаться слишком длинной и растянутой, Рахманинов писал: „В такие размеры меня завлекла программа, то есть, вернее, одна руководящая идея. Это три контрастирующие типа из одного мирового литературного произведения“. По словам же Игумнова, который был первым исполнителем сонаты, композитор говорил ему, „что при сочинении сонаты он имел в виду гетевского Фауста и что 1-я часть соответствует Фаусту, 2-я — Гретхен, 3-я — полет на Брокен и Мефистофель“. Но от опубликования программы Рахманинов отказался, хотя и считал, что при знакомстве с ней многое в произведении может стать более ясным для слушателя». Вот всё это добросовестно читаю, и не в первый раз. Аплодисменты приглашают музыканта на сцену. Юрий Мартынов выходит. И сначала обращается к залу. Подверг сомнению всё, что только что услышал, рассказал о своём понимании рахманиновской сонаты.

Вот тут процитировать не могу. Если близко к тексту, примерно, так. Как многие сочинения русских композиторов того времени, это соната — пример апокалиптического высказывания, ощущения суровых роковых перемен. О многом говорят и практически точные цитирования церковных песнопений. А с канонами, законами и традициями духовной музыки композитор был хорошо знаком. Рахманинов был автором «Всенощного бдения», «Литургии св. Иоанна Златоуста». Думаю, уместно и воспоминание друга композитора, А. Ф. Гедике: «Рахманинов очень любил церковное пение и частенько, даже зимой, вставал в семь часов утра и уезжал в Андроньев монастырь, где выстаивал в полутемной огромной церкви целую обедню, слушая старинные, суровые песнопения из Октоиха, исполняемые монахами параллельными квинтами. Это производило на него сильное впечатление».
Слушалась Соната на одном дыхании. И музыка хороша и прекрасное исполнение располагало к сопереживанию.

Не давала покоя финальная часть статьи Ю. Келдыша. Уж простите, ещё одна цитата. Вот она. «Самой уязвимой частью в сонате, как и во Второй симфонии, представляется финал. Наряду с длиннотами, обилием чисто пианистических виртуозных приемов он страдает однообразием звукового колорита и недостаточной яркостью тематизма. В музыке его много реминисценций из предыдущих частей. Иногда прежние темы принимают ироническую окраску, подобно тому как мы встречаем это у Листа в „мефистофельском“ финале его „Фауст-симфонии“, но без листовского демонического сарказма и мастерства трансформации». Вот такая цитата.
С пиететом, уважением и большим доверием отношусь к знающим, образованным людям, а таким, несомненно, был Юрий Всеволодович Келдыш, музыковед- историк, педагог, музыкально-общественный деятель, Заслуженный деятель искусств РСФСР, доктор искусствоведения, профессор. А вот согласиться не могу. Гениальная музыка, живая, настоящая, волнует, тревожит. Даже если в ней и есть всё то, что перечислил музыковед. Вот написала и стало легче. Вы меня понимаете?)

Юрий Мартынов, лауреат международных конкурсов, профессор Московской консерватории, играл в Муроме впервые. Все, кому посчастливилось быть в зале, надолго запомнят эту встречу, горячий приём, особую торжественно-праздничную атмосферу, удивительные и неожиданные бисы…

Очень хочется встретиться вновь.

PS
На концерте была Татьяна Душутина, муромский журналист. Вот её впечатление.
«Замечательный концерт. Прекрасный, чуткий собеседник и щедрый человек. В ответ на наши похвалы в чём-то самокритичен и даже парадоксален. Это сильно подкупает, помимо его внутреннего и внешнего обаяния, коим он наделён. И — чудесный предпасхальный подарок муромцам, поклонникам классической музыки: сложнейшие для исполнения и восприятия Брамс и Рахманинов. Профессор Московской консерватории Юрий Мартынов пришёл в большую музыку, по его словам мне в экспресс-интервью, потому, что его в детстве оперировал родственник его будущего педагога и буквально спас от смерти. Сложный, ассоциативный путь. Полагаю, не без „голоса и дара свыше“. Вне программы исполнил на „бис“ два нежнейших мелодичных произведения Баха и Шумана. Впечатление грандиозное. Аплодировали … так, что аж ладони болели».

Фотографии Владимира Гурина

Муром Филармония XXVI сезон
30 апреля 2021