Антон Шабуров: «Дирижёр не может замыкаться на музыке»

В Свердловской филармонии завершился V Симфонический форум. Одним из его участников стал Дальневосточный симфонический оркестр под руководством Антона ШАБУРОВА. Этот дирижёр родом из Екатеринбурга, именно здесь он получил образование, здесь обрёл свой первый музыкальный коллектив — оркестр Уральской государственной консерватории.

«Хабаровск тянется за Екатеринбургом»

— Антон, чуть больше года назад вы стали художественным руководителем и главным дирижёром Дальневосточного симфонического оркестра. И теперь с ним приехали выступать в родной Екатеринбург. Расскажите, насколько отличаются атмосфера, настроение и музыкальные пристрастия здесь и там, в далёком Хабаровске?

— Могу сказать, что в Хабаровске, в отличие от Екатеринбурга, 300 с лишним солнечных дней в году (смеётся). Вот вы взгрустнули, и это на самом деле очень чувствуется. Потому что я родом с Урала, да и в общем-то живу здесь всю жизнь, хоть и периодически уезжаю. И хорошо знаю по себе, отчего уральцы такие суровые (улыбается). Вот даже сейчас — в Хабаровске очень мягкая и солнечная осень, когда мы открывали сезон, погода стояла великолепная. А приехали сюда — тут снова затянутое небо, дождик, от чего мы уже отвыкли… Так что там может быть холоднее, но почти всегда солнечнее. И это не может не сказываться на общем настроении города и его жителей.

А если серьёзно — тяжело сравнивать, потому что города очень разные. В силу разных причин, и не в последнюю очередь благодаря блестящей многолетней работе филармонического менеджмента, Екатеринбург сейчас — одна из музыкальных столиц нашей страны. И здесь нет никакого преувеличения, Свердловская филармония — это действительно очень репутационная площадка, известный бренд даже за рубежом. И конечно, Хабаровску в этом смысле ещё тянуться и тянуться за Екатеринбургом — мы пока в начале пути. Но тем полезнее стал приезд на этот форум — мы увидели то, к чему может прийти региональная филармония и региональный оркестр, и будем стараться двигаться именно в этом направлении.

— Как вы вообще решились поехать на Дальний Восток? Ваша семья здесь, оркестр на другом конце земли, при том оркестр не молодёжный — взрослый, с очень богатой историей…

— Получилось довольно спонтанно. Меня туда пригласил один из бывших главных дирижёров этого оркестра — мой друг и коллега Илья Дербилов. Он позвонил и сказал, что сложная ситуация — оркестр остался без руководителя. Предложил попробовать свои силы в Хабаровске. Честно скажу, я, как, наверное, многие, довольно смутно представлял, где Хабаровск находится. Знал лишь, что это далеко и холодно. А сколько туда лететь и что там с оркестром — не очень себе представлял. Мои знания, если не лукавить, заканчивались на том, что там есть оркестр и что у него довольно богатая история.

Я тогда сразу сказал — почему нет, давайте попробуем. В дирижёрской профессии, особенно в начале своего профессионального становления, необходимо быть там, где есть работа — там, где ты нужен больше всего. В результате приехал с концертом и узнал, что, оказывается, этот концерт был частью конкурсного прослушивания претендентов на должность главного дирижёра. И что оркестр проголосовал именно за мою кандидатуру. Потом были довольно длительные переговоры с руководством филармонии по условиям работы — всё же мне нужно было понимать мои полномочия, потому что я принимал легендарный коллектив, попавший в очень непростую ситуацию. И в каком-то смысле для меня это был вызов. Сейчас, когда прошло чуть больше года, я открыл свой второй сезон с этим оркестром, то, что мы приехали, и, на мой взгляд, достойно выступили на Симфоническом форуме в Екатеринбурге, показывает, что это решение всё-таки было правильным.

— И как сложившийся, очень опытный коллектив принял довольно-таки молодого руководителя?

— Не знаю, можно ли мне так говорить, но есть ощущение, что коллектив мне доверяет прежде всего как музыканту. И мы сразу эту музыкантскую связь установили, что сильно облегчило наши взаимоотношения — бытовые, начальственно-подчинённые, человеческие. С другой стороны, я сам в целом очень доверяю оркестру именно как музыкантам. Именно на таком взаимном доверии мы стали строить наши отношения, и это сразу стало приносить свои плоды.

Наверное, в каком-то смысле мне повезло, что, буквально только вступив в должность, я получил прекрасный шанс проявить себя в очень непростой ситуации. Мариинский театр проводил фестиваль, в рамках которого было запланировано концертное исполнение оперы «Симон Бокканегра» Верди в Хабаровске. В данном исполнении принимали участие ведущие солисты Мариинки (достаточно сказать, что заглавную партию пел Владислав Сулимский), хор Приморской сцены Мариинского театра и наш Дальневосточный оркестр. Примерно за неделю до концерта я узнал, что дирижировать предстоит мне. Это был очень экстремальный проект, потому что в кратчайшие сроки пришлось выучить сложнейшую оперную партитуру, при том что оркестр не имеет большого театрального опыта. Мы очень быстро поняли, что в такой ситуации нам не до взаимных придирок, распрей, самоутверждений и прочего. И в результате у нас получилось — мы выступили очень достойно, получили прекрасные отзывы, в том числе от артистов и от менеджмента Мариинского театра. И вот это, как мне кажется, нас сразу же очень сильно сплотило.

Решение непременно стать дирижёром Антон Шабуров принял на третьем курсе Уральской консерватории. Фото: Владимир Мартьянов

«Самое трудное — это найти свой первый оркестр»

— Вы являетесь, пожалуй, одним из самых молодых дирижёров, достигших такого профессионального уровня. В какой момент вы поняли, что хотите заниматься именно этим?

— Так получилось, что ещё в Свердловском музыкальном училище у меня был класс дирижирования. Это был один из обязательных предметов, и я попал к замечательному педагогу, ученику легендарного Марка Израилевича Павермана —Вячеславу Леонидовичу Карташову. Конечно, изначально я занимался дирижированием лишь как одним из предметов, но тут, вероятно, повлияла совокупность факторов. Я видел своих старших товарищей, которые занимались дирижированием с каким-то неподдельным горением. Это не могло не заражать. Ну и когда я сам получил возможность выйти к оркестру, то буквально заболел этим. А к третьему курсу Уральской консерватории я окончательно понял, что именно дирижированию хотел бы посвятить свою дальнейшую музыкальную жизнь. Ведь нет более совершенного инструмента, чем симфонический оркестр, а дирижёр — это тот музыкант, который может с этим инструментом постоянно иметь дело. Это был абсолютно музыкантский фактор. Я тогда не представлял всех сложностей, которые таит в себе работа дирижёра, особенно молодого дирижёра, особенно не уроженца Москвы или Санкт-Петербурга.

— О каких сложностях идёт речь?

— Прежде всего, нужно получить дирижёрское образование, а доказать, что ты достоин даже просто стать студентом-дирижёром, весьма непросто. Это ведь совсем другие требования по всем предметам — сольфеджио, гармония, фортепиано и так далее. И плюс нужно иметь огромный багаж знаний. Я очень хорошо помню, как полтора года усиленно готовился к поступлению в Московскую консерваторию, я понимал, что уровень, который даётся на исполнительском отделении, хорош, но недостаточен для того, чтобы поступить именно на отделение оперно-симфонического дирижирования.

Но самое сложное начинается потом. Дело в том, что получив образование, ты выясняешь, что тебя не особо ждут в профессии. И много молодых дирижёров ломается и уходит из музыки именно на стадии между получением красного диплома и получением возможности свои знания, умения и навыки воплощать с оркестрами. Дирижёрский рынок очень конкурентен, потому что оркестров хоть и довольно много, но желающих дирижировать в сотни раз больше. Даже такому крупному городу, как Екатеринбург, нужно, может быть, десяток дирижёров, чтобы закрыть все позиции. Не больше. В более мелких городах это вообще штучная история. Поэтому я в начале пути с удовольствием согласился на место дирижёра в родной Уральской консерватории. Я понимал, что самое трудное — это найти свой первый оркестр.

Сейчас, спустя некоторое количество лет, осознаю, что единственный путь в дирижёрской жизни — я не люблю слово «карьера» — это всё-таки самосовершенствование. Если вы работаете над собой, улучшаете свою музыкантскую убедительность, то рано или поздно вы будете востребованы — ваше от вас не уйдёт.

— Не можем не спросить о легендарном дирижёре Геннадии Рождественском — вашем преподавателе. Летом этого года он ушёл из жизни. Каким вы его запомнили и, главное, чему у него научились?

— Конечно, он не мог не повлиять на каждого из тех учеников, которые имели счастье хоть чуть-чуть с ним соприкасаться. Он грандиозный человек. Очень хорошо помню это чувство, когда на вступительном экзамене в Московскую консерваторию, в частности, задавались вопросы о Шостаковиче, а я понимал, что передо мной сидит человек, который с Дмитрием Дмитриевичем плотно работал, исполнял его музыку в его присутствии, с его благословения. Конечно, мы перенимали его дирижёрское мастерство, но ценнее был факт общения с таким человеком — багаж знаний, знакомств, опыта, переживаний, которые были в его жизни и которыми он, может быть, даже бессознательно делился с нами, просто приходя в консерваторию и позволяя с собой общаться. Это неоценимо. Было ощущение прикосновения к легенде. Я не знаю, насколько я «настоящий ученик Геннадия Николаевича» — я не считаю, что на него похож и сознательно никогда его не копировал, хотя, думаю, какие-то отдельные жесты и дирижёрские приёмы, конечно же, вошли и в мой арсенал. Но его влияние было огромно именно в формировании музыкантского вкуса — от составления программы вплоть до того, как именно ты выходишь на концертную эстраду. Какое-то чувство музыкантского аристократизма, которое было присуще Геннадию Николаевичу, что бы он ни делал — вот именно его я старался перенять.

Антон Шабуров довольно-таки молод для профессии дирижёра, однако управлять ему приходится взрослым, с очень богатой историей Дальневосточным симфоническим оркестром. Фото: Татьяна Андреева

«Если про короля говорят, что он был добрым, значит, правление не удалось»

— Геннадий Николаевич был довольно строгим преподавателем. А вы — строгий руководитель?

— Я всегда повторяю фразу: «Если про короля говорят, что он был добрым, значит, правление не удалось». Конечно, дирижёр не должен быть добрым, он должен быть справедливым. А с другой стороны, я категорически не приемлю хамства, даже если оно почему-то оправдывается талантами дирижёра или его прежними заслугами. Нельзя забывать, что дирижёр — это всего лишь первый среди равных. Нет никакого диктатора. Я могу быть требовательным, но изначально я прихожу с ощущением доверия и желанием подружиться. Вывел для себя такую формулу: дирижёр должен быть терпелив, но не терпим. Нетерпим к проявлению непрофессионализма, халтуры, но терпелив в плане достижения целей — надо понимать, что не всё получится прямо сегодня. Конечно, никогда ни один музыкант не услышит от меня каких-то личных оскорблений — это табу. И опять же в этом отношении это школа Геннадия Рождественского: подчёркнуто уважительное отношение к коллегам, с которыми вы делаете музыку — это один из столпов его дирижёрского кредо. И моего.

— Вы один из дирижёров, которые довольно активно работают в театре. Что вам даёт работа в опере и балете?

— На самом деле я не так активно работаю в театре, как мне бы хотелось. Не так давно с моим другом и коллегой, одним из лучших молодых дирижёров нашей страны Валентином Урюпиным мы обсуждали, что те дирижёры, которые совсем ничего не делают в опере, всё же недополучают что-то очень важное. Есть такое особое театральное ощущение, которое не заменит ни один симфонический концерт. И при первой возможности я стараюсь соглашаться на работу в театре. Вот буквально улетаю из Екатеринбурга — и на следующий день буду дирижировать на Приморской сцене Марииинского театра, будет спектакль «Волшебная флейта».

А театр появился в моей жизни тоже благодаря Уральской консерватории, в которой есть замечательная оперная студия под руководством Павла Ивановича Коблика. Именно он предложил мне попробовать свои силы в этом жанре, пригласив работать под его началом. «Оперная студия» — такое название, может быть, немного снижающее уровень до студенческого, но на самом деле это полноценный, хоть и студенческий, театр — свет, декорации, оркестр в оркестровой яме. Моё первое профессиональное признание случилось как раз с этим коллективом — в 2010 году наша постановка оперы «Джанни Скикки» Джакомо Пуччини была удостоена премии Губернатора Свердловской области. Затем я дирижировал балетами в Екатеринбургском оперном театре, и вот сейчас я уже второй год сотрудничаю с Приморской сценой Мариинки. Дирижирование в опере и балете очень обогащает дирижирование в симфоническом оркестре.

«Не могу понять, когда нашей работой искренне восхищаются хирурги»

— Со стороны кажется, что дирижирование в театре гораздо сложнее, чем работа только с оркестром, ведь нужно следить и за оркестром, и за труппой…

— Я не любитель делать культ из каких-то узкоспециальных вещей. Это наша дирижёрская кухня, это наши базовые знания. И дирижёр должен это уметь. Особенно понять не могу, когда нашей работой искренне восхищаются хирурги! Вот их работа — операции на открытом сердце — это уму непостижимо.

Ну, а насчёт того, где сложнее… Да, в опере в чём-то чуть сложнее, но, с другой стороны, в театре тебе есть за кого спрятаться, а вот на сцене ты абсолютно один на один с публикой.

— К Приморской сцене Мариинского театра сейчас приковано внимание всей страны. Расскажите подробнее о работе там?

— Моя работа там несколько сторонняя, я вам вряд ли смогу многое рассказать про внутреннюю кухню. Всё-таки в первую очередь я дирижёр Дальневосточного академического симфонического оркестра. Более того, есть доля здоровой конкуренции между Владивостоком и Хабаровском — прихожу к выводу, что это такие Москва и Санкт-Петербург по-дальневосточному. Даже с таким же расстоянием между городами и теми же ночными поездами и летящими час самолётами. Ждём запуска дальневосточного «Сапсана».

Но что могу отметить — Валерий Абисалович (Гергиев. — Прим. «ОГ») какими-то грандиозными темпами развивает Приморскую сцену. Там очень много планов по строительству и развитию образовательного центра, строительству ещё одного концертного зала. Они показывают, что русский город Владивосток может стать местом притяжения не только в России, но и для всего Азиатско-Тихоокеанского региона. На прошедшем этим летом Международном Дальневосточном фестивале «Мариинский» Валерий Абисалович очень гордился, что «Тристан и Изольда» Вагнера впервые прозвучала не то что во Владивостоке, но во всём Азиатско-Тихоокеанском регионе: эта опера не была ранее полноценно показана ни в Японии, ни в Корее, ни в Китае, ни где-то ещё. Они пытаются сделать так, чтобы Владивосток стал центром всего этого огромного региона. И дай им Бог сил, чтобы всё задуманное получилось реализовать.

— У Свердловской области достаточно большая сеть филиалов, большой гастрольный график, они стараются зайти в каждый населённый пункт. Знаем, вы на Дальнем Востоке тоже многое делаете в этом направлении.

— В декабре прошлого года мы сделали фестиваль «Высокая классика на берегах Амура». И в рамках этого фестиваля мы побывали в тех местах, где люди вообще редко слышат музыку вживую. Хабаровский край логистически более тяжёлая территория, чем Свердловская область. Есть города, как, например, Охотск, куда лететь два часа на самолёте. Город русских моряков, легендарное место, но при этом никаких междугородных автомобильных дорог там не существует. В том числе и поэтому нам очень трудно выстраивать такую же сеть филиалов, как это делает Свердловская филармония, но эта миссия для нас очень почётна. Мы стараемся давать регулярные концерты в Комсомольске-на-Амуре, в Амурске, вот буквально несколько дней назад наш оркестр открыл сезон и в филармонии Биробиджана, которая формально относится уже к другому субъекту Федерации, но тем не менее тоже может считаться нашей «подшефной» территорией. Нередко такие поездки сопряжены с определённого рода бытовыми трудностями — полёты малой авиацией, ночёвки в не самых комфортных условиях, но люди, которые нас встречают, всегда с такой благодарностью слушают добравшихся к ним артистов, что это как-то сглаживает все бытовые неудобства.

При каких императорах жил Чайковский?

— У вас крайне насыщенный график. Даже находясь здесь, в Свердловской области, вы успеваете дать концерты не только в Екатеринбурге, но и Ревде и Каменске-Уральском. На что-то, кроме музыки, хватает времени?

— Пока нет. Я сейчас нахожусь в таком периоде, когда себя жалеть не приходится. Всё сейчас отдано музыке, дирижированию, поглощению новых партитур в каких-то промышленных масштабах. По второму образованию я историк, поэтому стараюсь активно интересоваться общегуманитарными науками. Времени на это мало, хотя всё очень связано — в процессе работы над партитурами, которые созданы в конкретное время в конкретной стране конкретным человеком, историческое образование очень помогает. А так я стараюсь себя немного в плане истории постоянно поддерживать в форме — к примеру, я являюсь одним из преданных читателей журнала «Дилетант».

Помимо истории всегда, когда есть возможность, стараюсь заниматься спортом. Вот даже приехал в Екатеринбург — успел поиграть в волейбол. У меня с консерваторских времён здесь есть компания своя, с которой мы играем. Жаль, что в Хабаровске у меня пока такой компании не случилось.

— Конечно, удивляет, как при таком интенсивном графике вы успели получить второе образование.

— Я учился параллельно — и на истфаке, и в училище, а позже — в Уральской консерватории. Но я не кодифицирую это как два разных мира, это всё взаимодополняющие профессии. Геннадий Николаевич Рождественский на коллоквиуме в рамках вступительных экзаменов в Московскую консерваторию львиную долю вопросов задавал по живописи, литературе и другим видам искусства, потому что дирижёр, а шире — музыкант, не имеет права замыкаться на музыке. Считайте, что историческое образование — это был такой факультатив в рамках музыкального образования. Более того, когда-то у меня были мысли напроситься в Уральский музыкальный колледж (нашу «десятилетку») почитать детям курс истории России — я бы его завязал на музыке. Я такой эксперимент не раз ставил, спрашивал у студентов: «При каких императорах жил Чайковский» — и почти неизменно констатировал, что в головах студентов это два разных мира, которые вообще не стыкуются. Но на самом деле одно без другого не работает.

— Есть любимые исторические личности или период?

— Какие-то именно личности я, наверное, сейчас не назову, но если говорить о периоде, то мне очень близка первая половина 19 века в истории России, традиции русского офицерства. Как исторические личности очень интересны декабристы. Вне зависимости от положительной или отрицательной оценки результатов их деятельности. Отдельный интерес — это декабристы после декабризма: как эти люди, будучи отвергнуты своей страной, тем не менее не предали офицерскую честь и продолжали работать на благо тех мест, где они оказались. Мне это интересно не столько с фактологической, сколько с чисто человеческой точки зрения — как ярчайший пример того, что любовь к Родине и любовь к начальству — это всё-таки очень разные вещи.

Выступление Дальневосточного оркестра, безусловно, стало украшением V Симфонического форума в Екатеринбурге. Фото: Татьяна Андреева

Опубликовано в № 191 от 18.10.2018
Яна Белоцерковская, Наталья Шадрина
www.oblgazeta.ru/culture…189/