Басиния Шульман: «Я — абсолютнейшая пианистка!»

Тематика портала — от фолка до классики, для «открытия» которой мы пригласили в собеседницы Басинию Шульман. Что Басиния — пианистка класса «экстра»… эта истина — из общеизвестных.

А вот какая она собеседница?

Яркая, необычная. Этакий сплав (по-музыкальному, кроссовер) бизнес-вумен, гордой московской умницы-красавицы из интеллигентной семьи и — просто женщины, отзывчивой на доброжелательность. Речь — бойкая, без подготовленных периодов, фраза рождается на ходу, от мысли тут же пришедшей, не обкатанной; посадка — естественная, но с прямой спиной, будто за невидимым роялем; взгляд — чуть кокетливый и чуть «в себя»: верно ли сказала, чтобы быть понятой?

До беседы мы, авторы портала, решили сделать «красной нитью» разговора отношение Басинии к кроссоверам «классика плюс не-классика» -благо, у нее есть успешный опыт такого проекта. Но беседа получилась куда шире — о чем мы ничуть не жалеем, приглашая вас читать этот текст.

«ДРУГОГО ЧЕЛОВЕКА С ТАКИМ ИМЕНЕМ — НЕТ»

— Кто вам дал столь редкое имя?

— Родители, за что очень им благодарна! Бася — имя известное. Во-первых, это сокращенное имя от польского Барбара. Во-вторых, просто еврейское имя Бася. Вот я и есть «во-вторых». Родилась в Москве, в роддоме имени Грауэрмана, но до трех лет жила в городе Домодедово — кстати, даже не представляю, как мама оттуда добралась до Арбата, чтобы меня родить.

Басей звали мамину бабушку, но вот Басиния — имя придуманное моей мамой. Я была уверена, что другого человека с таким именем нет… но недавно в Фэйсбуке увидела девушку, которую зовут так же! Подумала было, что она из Бразилии, написала ей: как это возможно? откуда у вас это имя? Но она мне ответила не по-португальски, который я и на слух понимаю и прочитать написанное на нем могу, а на каком-то, судя по каракулям ответа, африканском языке… или на каком-то, диалекте.

— Образование у вас?..

— Самое, что ни на есть классическое музыкальное. Московская Специальная Школа имени Гнесиных, потом Московская консерватория. И год стажировки в Брюсселе.

С последним вышла интересная история. В 1994-ом я не поступила в аспирантуру по нелепой причине — попала в автомобильную пробку, из-за чего опоздала в Консерваторию на экзамен по специальности. Уникальная ситуация была! Машину-то я вожу с 18 лет, к тому дню имела шесть лет водительского стажа, на дороге себя чувствовала прекрасно… но пробка была просто дикая! Бросила машину на Чистых Прудах — и бегом до Консерватории! Мобильников не было, да и кому позвонить — вся комиссия уже собралась на экзамен. В общем, опоздала, но сыграть мне дали. И сыграла я очень неудачно — потому что вся запыхавшаяся была и на нервах. Но теперь, честно говоря, очень этому рада — поступи я в аспирантуру, возможно, не нашла бы своей дороги. То есть, что Бог ни делает, что жизнь ни подкидывает — все к лучшему!

А тогда было ужасно обидно, казалось: жизнь кончена! Потому как Элисо Константиновна Вирсаладзе (мой профессор) имела на меня планы — взять к себе в аспирантуру здесь, а потом в Мюнхене, там она тоже аспирантуру вела. Получилось, что я ее очень подвела с этим экзаменом…

- И как Господь вырулил вас из «ужасного и обидного»?

— Тут же «подкинул» мужчину моей жизни. Практически в то же время я вышла замуж… что, к слову, сильно повлияло на отношения с педагогами: им казалось, в браке молодые люди уже не могут стопроцентно отдаваться работе.

Хотя… всему своё время. Мне кажется, надо уметь расставлять приоритеты. Жизнь ведь многолика, в ней, кроме профессионального роста, масса направлений — и мне искренне жаль людей, которые идут одной дорогой. И считают, что все прочее — лишь помеха для «генеральной линии».

— В семье у вас?..

— … более чем в порядке. Пусть карьера развилась не в том направлении, о котором когда-то мечталось (у меня нет международного менеджера, который катал бы по значимым и весомым площадкам, организовывал полезные для статуса концерты) — зато муж научил меня простой и важной вещи: если сама не стану работать не только за роялем, но и над собственной карьерой, ничего не выйдет.

(Через паузу.) Я сейчас в том возрасте, когда не хочу ждать, когда кто-то что-нибудь предложит — предпочитаю все делать сама. А если бы не встретила своего мужа — не была бы такой, какая сейчас.

«СОПРОТИВЛЯТЬСЯ МНЕ НЕВОЗМОЖНО!»

— Как родилась идея общего кроссовера — сплава классики и джаза — с Алексеем Козловым, Дмитрием Илугдиным и другими?

— Я — человек ищущий, мне скучно все время находиться в одном музыкальном пространстве. Есть, так сказать, творческая пытливость в характере. Вообще-то, когда вхожу к кому-то со своим энтузиазмом — сопротивляться мне невозможно. Потому что аргументированно доказываю, почему такой-то проект нельзя не сделать. И прихожу не только с инициативой, а с конкретными предложениями.

Так вот, о кроссовере. У меня есть друг Вартан Тоноян — известный музыкальный продюсер, который много сделал для популяризации бразильской и кубинской музыки — и не только в России, но и во всем мире. Он близко знаком с Козловым — когда-то был директором джаз-клуба «Синяя птица». И я однажды на чистой интуиции попросила Вартана: «Познакомь меня с Козловым. Может, мы что-нибудь сможем вместе придумать». Никакой конкретной творческой идеи в тот момент не было — только мысль каким-либо образом скомбинировать два жанра: классику и джаз. Мы пришли к Козлову домой, и я сказала Алексею Семеновичу: вот я, такая-то и такая-то. Могу то-то и то-то. Открыта для сотрудничества. Давайте думать вместе.

— Когда это было?

— Довольно давно — больше семи лет назад, точно не вспомню. К тому времени я уже имела немалый опыт организации разных мероприятий — в том числе концертов. И пришла не с абстрактной идеей «что-нибудь сделать и где-нибудь прокатать» — пришла с конкретными предложениями концертных площадок и дат, репетиционной базы, финансовой части. На что Козлов ответил: «Знаете, опыт проектов с классикой у меня, мягко говоря, немалый: и с квартетом Шостаковича, и с еврейским хором… а вот у меня Второй концерт Рахманинова…а вот у меня Равель…» — и так далее. В общем, сначала я сама к нему, можно сказать, напросилась — а дальше мы стали сотрудничать. У Козлова были наработки — с них и начали. А всю организационную работу я взяла на себя.

— А Дмитрий Илугдин как появился?

— Разумеется, от Козлова — Илугдин же у него в «Арсенале» работал!…

Алексей Семенович вообще человек неиссякаемый! Он, кстати, меня научил многим творческим приемам: я же до встречи с ним никогда не играла в джазовом коллективе. Это сейчас сама могу придумать исполнительскую форму, сделать произведение «балладой» — так мы называем наши некоторые композиции в жанре кроссовер. А раньше я такого не умела. Не знала, что делать басу, что делать ударнику, как вообще эти приемы называются, кто, что и когда должен играть, где у кого идет импровизация…

Всему этому научил лично Козлов.

— Почему в Сети нет записей этого проекта? А также диска с ним?

— (Со вздохом.) Хороший вопрос… К сожалению, меня на всё не хватает. И бывают случаи: если я чего-то не сделаю — никто не сделает. В данном проекте моей функцией было: наработать репертуар, обыграть его, собрать в программу, дать ей жизнь. Сейчас очень остро встал вопрос о записи этого диска — значит, пришло время мне над этим серьезно поработать. Думаю, скоро он появится.

«ОБЩИЕ ПРОЕКТЫ — ДЕЛО СЛУЧАЯ»

— Вопрос дилетантский, как бы уточняющий: вы пианистка или клавишница?

— Нормальный вопрос. Я абсолютнейшая пианистка, тут ответ однозначный. А вот Илугдин — так же однозначно клавишник. Хотя Дима иногда заставляет меня сесть за клавиши: в некоторых залах нет двух роялей, а ему нужно свою партию играть на рояле — тогда я заменяю его за клавишами.

— Как далеко вы могли бы зайти в сочетании классики с другим музыкальным пространством? Не с трэш-метал, но, скажем, с гитарной музыкой уровня Ивана Смирнова?

— Видите ли, в жанре кроссовера я занимаюсь только одним уже упомянутым проектом — дополняя его, если появится какая-нибудь идея. И о будущем нашего кроссовера пока думаю только в рамках его инструментального расширения. Насчет гитары — пока не слышу ее в нашем составе, но вот ввести орган — да, вовсю над этим думаю. И вокал — однозначно да. Тем более, что у нас Димой есть совместный опыт работы с вокалом — в музыке для кино. Он ее пишет, а я продюсирую. И однажды мы с ним написали песню, которую я спела

- Текст песни — чей?

— Мой. Но… Эта работа — незавершенная. Песню мы написали для фильма «Лифт» (лента Всеволода Плоткина, 2006 г. — АВ.), но её не утвердили, в ленту не вошла…

«Лифт» вообще был первой моей работой в кино в качестве продюсера и музыкального редактора. Труд непростой, в нем очень многое зависит от режиссера и самого главного продюсера. В общем, у меня на сегодня разный опыт есть, и эта работа — тоже по душе. Хотя иногда есть претензии к качеству — это, сами знаете, беда всего российского кино.

Было бы лучше, если того же Плоткина профинансировали бы на серьезный полный метр. Мы уже три картины с ним сделали: «Лифт» - и два сериала, где, сами понимаете, особо не развернешься.

— У вас какой тембр?

— Высокий, сопрановый. Вообще-то у меня довольно широкий голосовой диапазон. Когда-то давно год занималась джазовым пением, все это забыла… но петь люблю. И потом, думаю, такая школа не забывается

- Все-таки вернемся к кроссоверам. Пока у вас в багаже только «классика плюс джаз». Но существуют еще арт-рок, прогрессив…

— Рок — это не совсем моё. Но! Вот сейчас задумалась над вашим вопросом… Понимаете, дело не в стилях, а в том, что именно мне принципиально близко по духу. Сейчас, например, думаю сделать программу с Еврейским хором Александра Цалюка. С огромным удовольствием создала бы программу с Борисом Гребенщиковым, которого очень люблю. Из легких жанров можно было бы сделать какую-то совместную работу с ди-джеем. Какую именно, пока не представляю: не было повода плотно об этом подумать.

Но современную электронную музыку очень люблю. Точнее так: мне не близки рок и прогрессив, зато с удовольствием слушаю хаус, транс и даже r’n’b… Ключевое слово «слушаю» — не работаю в ней как музыкант, но слушаю — вполне, с удовольствием. Стоит ли сопрягать их с классикой — не знаю. Но вот сейчас сижу и думаю: почему нет? Потому что, например, вчера мне написал мой давний товарищ, с которым не виделась лет 25 — оказалось, он очень известный ди-джей! Занимается разными жанрами — в том числе и трансом…

Все мои совместные проекты — дело случая: появляются люди и наталкивают на какую-то идею. Не надо думать, что я все время сижу и ломаю голову: что бы этакого учудить! Обычно так: появляется человек, предлагает идею, и я думаю: интересно, здорово, можно и нужно попробовать!..

- Один из ваших совместных проектов — со «звездным» саксофонистом Федерико Мондельчи. И как вас случай свёл?

— А-а-а! (Счастливо улыбается.) Мондельчи! К нему Орбелян (Константин Орбелян, знаменитый пианист и дирижер — АВ.) меня привел. Он много лет дружит и сотрудничает с Мондельчи, которому для проекта как раз понадобилась пианистка. Пока мы играем одну и ту же программу «Dolce Vita», посвященную музыке из конофильмов. Но, надеюсь, Мондельчи придумает что-нибудь еще — поскольку этот проект «Dolce Vita» пользовался у слушателей огромным успехом.

.- А с Милчо Левиевым — джазовым пианистом топ-класса?

—  Через Вартана Тонояна. — он же насквозь джазовый. Так что и Левиев, и бразилец Жоао Донато, с которым я тоже работала, — все знакомцы Тонояна.

Бразильская музыка, кстати, — вообще отдельный пласт чудесный: у меня в свое время в машине ничего, кроме неё, не играло. Шесть дисков бразильской музыки! Но сейчас я от неё отошла, перестала чувствовать «своей».

Это как отвечать на вопрос: кто ваш любимый композитор? Ответ зависит от того, что в данный момент в жизни переживаешь.

- И все-таки: какие композиторы любимые?

—  Всю жизнь основными остаются Бах и Шопен… Я же по натуре и по манере игры романтик, и не стесняюсь такого… Куда от натуры деваться: что есть — то есть.

- А Скрябин?

—  Ну-у, Скрябин! Он вообще для меня — отдельный и потрясающий автор… Я бы сказала так: он — «изнанка». Понимаете, множество композиторов — «оболочка» души музыки, а он — «изнанка» Его, видевшего музыку в цвете, нигде, кроме как в России, толком не понимают. Рахманинова, конечно, тоже обожаю. Но на вопрос о любимых — хоть в пять утра разбуди! — первыми назову Баха и Шопена.

«ПОВЕРХНОСТНОСТЬ — ВОТ ЧЕГО БОЮСЬ!»

— Есть классика — и есть другая умная музыка, не-классика. Что между ними, на ваш взгляд, сейчас происходит: взаимопритяжение или наоборот — разграничение?

— Скорее все-таки первое. Столько уже всего переиграно, столько уже сказано — и в классике, и в не-классике. А народ надо чем-то удивлять! Конечно, любители классической музыки всегда могут прийти и послушать прекрасных современных исполнителей, но есть и другое, новое поколение слушателей, которые хотят удивляться и открывать для себя новое. Поэтому люди, работающие с музыкой — а также сами музыканты — ищут способ заинтересовать публику, пришедшую на концерт. Например, поразить интерпретацией… Или скрестить жанры.

Если же говорить о конкретном проекте, о кроссовере «классика плюс джаз» — меня в нём больше всего волнует вот что. Я очень трепетно отношусь к чистой классике. Поэтому — не дай Бог кто-нибудь из серьезных слушателей скажет, что не проявила должного уважения к произведению! Что на выходе была пошлость, «попсятина»! Или — хуже того! — поверхностность: для меня это высшее из обвинений, страшнее нет. Поэтому стараюсь делать все, чтобы избежать даже тени поверхностности. И каждый раз, работая над новым произведением, боюсь, как бы не вышла какая-нибудь (через паузу, выбрав слово поточнее)… лажа.

— Чтобы «дожать» тему кроссовера «Классика плюс Джаз»… в афишах его так только ни называли! А сами участники как его зовут?

— «Проект „Emotion Music“». Но, думаю, название надо поменять: на несложное и чтобы слушатель сразу понимал, что это кроссовер.

Кстати, этот проект можно преподносить публике совершенно по-разному. Один вариант — как это было в Театральном Зале Дома Музыки: Алексей Козлов читал серьезную лекцию о симбиозе джаза и классики, а мы — проект »Emotion Music» — её иллюстрировали. Я этот концерт предварила: вкратце объяснила залу, что мы сделали; что именно придумали; где, что и почему скрестили. И публика восприняла нас серьезно и — поэтому! — точно. Хотя в то же время этот проект — развлекательный, не требующий сидеть и внимать, как серьезной классике: джаз дает легкость, возможность слушателю выдохнуть. Но публика в Доме Музыке все равно слушала нас молча, улыбаясь там, где нужно и можно.

А спустя неделю мы играли ту же программу в клубе «Союз Композиторов». Это джазовый клуб, куда люди приходят отдохнуть, поужинать и заодно насладиться легкой музыкой. Я волновалась, не будет ли наша программа для посетителей клуба слишком серьезной, написала на сайте клуба пресс-релиз, чтобы не было так называемого «разрыва ожиданий». Вёл программу Олег Киреев, участник нашего проекта. Он задал программе совсем другой тон, более развлекательный. Но, как оказалось, наша публика готова совмещать серьезное с несерьезным, и все прошло очень органично. Хотя лично мне больше интересен первый вариант восприятия.

— Сменим тему. Как относитесь к классическим интерпретациям «Битлз», «Пинк Флойд» и так далее?

— Хорошо. Какие больше всего нравятся, сказать навскидку не могу, но к самой идее отношусь положительно.

— Сами бы взялись за такое дело?

— М-м… пока нет.

— А взяться облечь хаус или транс, или r’n’b, которые вам нравятся, в классическую оркестровку? Чтобы на выходе получить нечто новое?

— У каждого жанра есть планка, свой потолок. Лично я под планку r’n’b не полезу — просто потому, что ничего в нем не понимаю. К тому же для кого-то лучше r’n’b — не бывает! И если я подвергну r’n’b классической обработке, меня вполне резонно спросят: ты кто такая? ты что вообще тут делаешь, чего пришла?

Такая работа возможна лишь в одном случае — если она будет интересна и мне, и ар’н’бишникам. Да и вообще — с каждым жанром надо работать, начав с вопроса: а стоит ли делать его симбиоз с классикой? «Впрягать в одну повозку коня и трепетную лань»?

«ДЕЛАЮ, ЧТО ДОЛЖНО — И БУДЬ, ЧТО БУДЕТ»

- Где вы нашли детский театр-студию «История костюма» для проекта «Новогодние музыкальные истории — детям»?

— Повторюсь: все, что я якобы «откапываю», — на самом деле подкидывает судьба. Люди сами ко мне приходят. Я ведь общительна до невозможности: всё, что у меня происходит, — лишь благодаря тому, что постоянно интересуюсь:, кто что делает? у кого какие наработки? А потом свожу кучу информации воедино.

Так и с «Историей костюма» вышло: познакомилась через подружку с гендиректором этого театра-студии Родионом Барышевым, узнала, что он тоже занимается детcкими образовательными проектами, позвала на одну из своих детcких программ, показала, что к чему. Всё нужное совпало — и они тут же были взяты в мою новую программу «Музыка зимы», чему мы все остались очень довольны. Они же первый раз на такой площадке (в Доме Музыки — АВ.), отчего сильно робеют: ведь многие там совсем ма-а-ленькие! вообще горох! трех-четырехлетние!..

- Почему стали заниматься детскими проектами?

— Ой, мне нравится! Я люблю детей… но только не преподавать им.

— Простите, а у вас сколько детей? Впрочем, если вопрос некорректный…

— Еще какой корректный! (Смеется.) У меня — один, в декабре ему 12 будет. Так вот: я преподаванием детям не занимаюсь, не мой вид деятельности. Но мне есть, что им сказать! Поэтому я делаю музыкально-образовательные проекты для детей… причем непременно в развлекательной форме! Потому что как продюсер понимаю: родителям для ребенка от такой программы надо все — чтобы его образовали, развлекли, даже поиграть на инструменте дали.

Сейчас же в России катастрофически не хватает детских музыкально-образовательных программ. Детских спектаклей хватает, а с музыкой — беда полная! Почему-то считают, что это недостойно уровня хороших музыкантов. А я «делаю, что должно — и будь, что будет»… В 2010-ом сделала немало таких проектов — и все при аншлагах, на каждом концерте люди чуть ли не на колоннах висят…

Это огромная радость, когда и взрослые, и дети интересуются тем, что ты для них делаешь….

Дмитрий Филатов, Леся Орлова

Фото: Александр Стернин,

рисунки: Василий Вдовин

artbeat.ru