Cамарский «Cтейнвей» покорился романтику

Новый рояль областное правительство подарило Самарской филармонии три года назад. В рамках фортепианного абонемента «Стейнвей» приглашает» в этом сезоне самарский пианист Николай Фефилов представил на суд публики очень интересную программу.

Вечер был посвящен первым романтикам в музыке – Францу Шуберту, Роберту Шуману и Фридерику Шопену. Конечно, их произведения звучат в филармонии часто. Но сыграть в одном концерте трагическую сонату Шуберта, тонкие «Детские сцены» Шумана и сразу четыре Баллады Шопена, эти настоящие «бриллианты романтизма» – отваживаются немногие пианисты.

Николай Фефилов учился музыке в родной Самаре, затем в Казани у Киры Шашкиной, педагога Михаила Плетнева. С отличием окончил Московскую консерваторию в классе народной артистки СССР Веры Горностаевой. Дипломант нескольких престижных международных конкурсов. Работает в филармонии, преподает в академии культуры и искусств. С первых выступлений в Самаре пианист привлек внимание публики виртуозностью, культурой звука, вдохновенностью интерпретаций. Его концертов слушатели стали ждать.

Включение самарского музыканта в абонемент для приезжих «звезд» - это, конечно, признание мастерства. Фефилов доверие оправдал. Молодой, стройный, кудрявый, он и внешне соответствовал заявленному курсу на «Романтические сцены», как назывался концерт. Ведь музыкальный и литературный романтизм создан юношами, многие из которых не дожили и до сорока лет.

В Сонате ля минор Шуберта пианист поразил игрой света и тени. Лунные блики таинственной первой части, серебристое свечение мягких волнообразных фраз второй, всполохи яростных пассажей финала достоверно отражали душевные муки героя, бессильного перед злым роком. В «Детских сценах» Шумана, в каждой из одиннадцати маленьких зарисовок жизни ребенка, будь то знаменитые «Грезы» или «Верхом на палочке», звук рояля казался ощутимым на ощупь. Бархатные басы. Теплая, как крохотные детские носочки из домашней шерсти, фактура. Шелковые стежки прекрасных мелодий. Зал был очарован и просто купался в нежности.

Второго отделения публика ждала с явным нетерпением. Каждый, кто хоть раз слышал Баллады Шопена, отдал им свое сердце навсегда. Но Николай Фефилов как будто смыл со знакомой музыки налет привычных штампов, и эти драгоценные камни засверкали новыми гранями.

Прихотливые изменения темпа в Первой Балладе были сродни взволнованному дыханию человека. Призрак безумия победил сокрушительными октавами во Второй. Третья Баллада увлекла публику танцевальным вихрем любовного упоения. И, наконец, простое тихое счастье воцарилось в Четвертой. Казалось, что для Фефилова не существует технических трудностей. Мощные кульминации взрывались ослепительными звездами, и зал в ответ взрывался горячими аплодисментами.

На «бис» неожиданно прозвучал парафраз на тему прелюдии Баха. Вместо традиционного убойного «кунштюка» - тончайшая акварель, светлая печаль, хрустальная прозрачность. И весь концерт стал напоминанием о том, что счастье хрупко, и его надо беречь. Изо всех сил.

Антон Григорьев