Десятый фестиваль искусств Юрия Башмета в Сочи: легендарный дневник фестиваля от «Аргументов недели»

День первый. Десятилетие культурной революции

В Сочи открылся очередной фестиваль искусств Юрия Башмета. Уже десятый, юбилейный. Маэстро, слава Богу, в добром здравии, простуды — сопровождаемой сильным кашлем как иной раз в былые годы, будто бы не наблюдается. Выглядит хорошо и даже прекрасно. Уж не бросил ли курить? Накануне открытия фестиваля — 17 февраля на концерт с участием ансамбля Юрия Башмета и актёра Константина Хабенского (он по традиции читал «Маленького принца» Антуана Экзюпери) пришёл и В.Путин с Дм. Песковым и с незнакомой девушкой. Зрители заспорили — похожа на дочь. 

В фойе знаменитого зимнего сочинского театра на этот раз хорошее освещение. Видно лампы сменили на светодиодные. Здесь же выставка афиш выступлений поэтов начала минувшего века. Белый, Маяковский, Северянин… Афиши их выступлений предоставленные Государственным литературным музеем.

Для официального открытия фестиваля на сцену выходят глава города Сочи Анатолий Пахомов и артдиректор фестиваля Юрий Башмет. Г-н Пахомов выглядит очень современно. Голубой пиджак, белая рубашка без галстука с растёгнутым воротом. Черные узкие помятые джинсы. Всё по моде. Молодец. Говорит, что Путин всех вчера порадовал. Что все сочинцы благодарны Юрию Абрамовичу. С него началось возрождение культурной жизни в Сочи. До него был упадок. А Башмет совершил культурную революцию. Маэстро Башмет тоже сказал сочинцам приятное: ваши розы, в отличии от заграничных, пахнут. Что будет на фестивале через год он не знает. Но жанров хватает для новых экспериментов. Очень рад, что неофициальное открытие фестиваля прошло с Путиным.

По словам г-на Башмета нам с Путиным не просто повезло — он хорошо разбирается в музыке. Как то раз он подарил ему запись с одним из сочинений Шуберта. Тот спросил — это тот, кто не слышал своей симфонии? Вот так. Откуда он об этом знал? Он слушает музыку. И в зале здесь сидел как простой зритель и слушатель, простой любитель театра. 

И вот первый концерт. Для начала — симфония Моцарта для гобоя, кларнета, фагота и валторны. Оркестр долго исполняет увертюру. Солисты-духовики явно нервничают. Уже по три раза облизали мундштуки инструментов — как бы пробуют их на вкус. Особенно дама с гобоем. Но вот увертюра закончена и игривая моцартовская мелодия начала наматываться словно нить на красивый и ровный клубок. Иногда быстрее иногда с замедлением. Сразу заметно, что сочинял юноша. Музыка льётся весело, без черноты в душе и приятно для слуха. Умер Моцарт молодым. Не успел горя хлебнуть, что и осталось на нотных листах: всё весело и игриво.

Больше всех старается девушка с гобоем. Труба инструмента становится грозным оружием в руках этой миниатюрной француженки. Его конец так и норовит приблизится к носу валторниста и фаготиста. Те успевают увернуться. Всем весело и приятно. Зрители ждут развязки. Удастся ли гобоистке кого то задеть? Кстати маэстро Башмет тоже совсем рядом. Он дирижирует в полуметре. А труба гобоя — в длину метра полтора. Но все три части произведения идут без происшествий. Моцарт как всегда убаюкивает. В зале никто не кашляет и не гремит креслами. Волшебный сон под фагот и валторну с гобоем. 

Пробуждение следует с Николо Паганини. Солист Массимо Кварта из Италии. Высокий с лысиной на макушке и кудрями за ушами. Очень симпатичный итальянец. Башмета на сцене нет. Как только заиграла скрипка, стало ясно, что на сцене едва ли не сам Паганини. Музыка волшебная. Виртуоз. Немыслимая нюансировка и техника. Итальянец ещё и артист от Бога. Умудряется дирижировать оркестром стоя к нему спиной. Можно сказать, слышим «Полёт шмеля» только намного тише по звуку и в разы виртуознее. Дирижирует в пол оборота гримасами лица. Руки- то заняты! Играет двумя струнами на высоких нотах — как комар пищит. Похоже на работу швейной машинкой Зингер: захватывает петли челноком. Не одной не пропустит. Так вот что такое знаменитый Паганини, который играл на одной струне, и никто этого не замечал. Стало быть — Массимо его реинкарнация, и слушатели нырнули в далёкое прошлое — времена музыкальных гениев!

Второе отделение.

Снова Моцарт. За роялем Олли Мустонен из Финляндии. Улыбается. Черная рубашка. Смирно сидит за роялем пока оркестр разогревается на увертюре. Тем временем финн в изнеможении качается из стороны в сторону. Руки зажал между колен. И вот — выстрел по клавишам. Началось. Играет чистенько. Как и положено играть Моцарта. Но поначалу нет энергетики Мацуева. Спина прямая, не работает. Не гнётся вслед за музыкой. Только шея. Финн холодный. Но эмоции начинают пробивать и его. Хорошая техника. Неплохо трясёт головой. А вообще, как оказалось — редкий по технике исполнитель. Словно Массимо только на рояле.

На самом деле оказался горячим финским парнем. Высоко поднимает руки над клавишами. И в высшей точке трепещет по воздуху пальцами, как будто хочет поперчить клавиши. Даже выше головы руки выбрасывает. Красиво. Отгоняет видимых только ему музыкальных бесов? За секунду нажимает не менее двадцати клавиш, при этом смотрит в ноты. Чего можно увидеть с такой скоростью игры? Возможно, натренирован работать обоими полушариями мозга одновременно. Как все гении, Тем временем звучит Анданте концерта № 21. Хит классической музыки. Финн на высоте. Каждая нотка живёт в общем потоке оркестра Башмета. А как работают ноги пианиста! Две педали рояля ходят ходуном. Одна педаль (левая) звуки глушит. Правая делает более звучными. Зал в экстазе. Как и положено от настоящей музыки.

И вот «на сладкое» адажио Брамса для альта и струнных. Солист сам Юрий Башмет. Загадочное произведение, как и сам композитор. Веретено из музыкальных нитей крутится и крутится. Но альт это вам не скрипочка гениального Массимо с её бесподобным комариным звуком. От альта вибрирует что- то внутри. Наверное, сама диафрагма. Накатывает какое- то душевное средневековье. Не ужасное, а из восхитительно-загадочной эпохи ренессанса. Чистое. Небесное. Прошлое и настоящее — это и есть Юрий Башмет. Мастер перемещений во времени и пространстве. Вообще он и по жизни крутой. Ботинки с красными подошвами. Мужские «лабутэны»?

Завершение первого дня фестиваля. Снова Моцарт. Увертюра к опере «Женитьба Фигаро». Это где минор меняется на мажор по нескольку раз в одну минуту. Очень позитивное произведение. Аккурат под нашу российскую действительность. Типа, плохо в мире, тяжело в Сирии и непонятно с Америкой. Но мяса в стране производят больше. Сыра своего и зерна навалом. Да, пока денег на всех не хватает. Но президент у нас хороший и думает о нас, грешных. Вот и на фестиваль Башмета в Сочи приехал. Сидел как простой смертный среди народа. Это разве не счастье — жить рядом с великим музыкантом и политиком?

Что будет завтра? Об этом читайте завтра поздно ночью, или послезавтра рано утром. Пока и привет из Сочи.

День второй. На балет, когда на улице февраль

Второй день сочинского фестиваля искусств Юрия Башмета посвящён балету. Как бы сказал товарищ Ленин — этому важнейшему из искусств для российской культуры.

Начало балетного вечера — на музыку Рихарда Вагнера, чья биография была печально омрачена любовью Адольфа Гитлера к его музыке. Особенно «Полету Валькирии». Слава Богу, эта печаль не витала в сочинском театре. Зрителей как и положено перед выходом танцоров, разогревали под музыку к «Тристану и Изольде». В зале полная тьма. Только иностранцы в зале что — то шепчут друг дружке на ши. А вот и исполнители: не хухры мухры, а первые солисты Парижской оперы(хотя привезли балет). Им повезло. Сбежали от парижских беспорядков в спокойный город Сочи. На сцене стараются, лезут из кожи вон!

Кстати, содержание «Тристана и Изольды» довольно любопытно. О западных нравах — где все хотят отравить друг другу жизнь и где сильные обижают и унижают слабых, будь они хоть трижды благородных кровей. Но это политика. А что же балет?

Французская балерина не похожа на российскую. Несколько широковат таз. Редко ходит на носочках, то есть на пуантах. Вообще не ходит на пуантах. Но безумно прекрасная пластика. Танцовщик тоже не как у нас. Нет обтягивающего трико с выступом в причинном месте. На нём практически прозрачная юбка поверх свободных штанов. Нечто в индийском стиле. Да и торс не обнажён как у наших танцовщиков. У французов не это главное. У них — демонстрация чувств, без акробатики и поддержек на прямых руках вверх. Только плавные «па». Очень красиво замирают на концах музыкальной фразы.

Понятно, что главное действующее лицо этого одноактного балета — музыка Вагнера. Это вам не «Полёт шмеля» в исполнении Массимо Кварто. Это державно, трагично, и как то по-имперски. Не «Лебединое озеро» с потешным демоном и легкомысленными лебедями из провинциального немецкого озера. Здесь вековая драма полов. Причём, не простых смертных, а жителей Олимпа. Богов. Такими Тристана и Изодьду делает музыка Вагнера.

Но вот танцовщики уходят за кулисы, сверху опускается экран и на него крупно проектируются прекрасные человеческие формы. Торжество красоты человеческого тела здесь можно рассмотреть при сильном кинематографическом увеличении: открытые рты, отдельно — прямые зубы. Спинные мускулы. Локтевые и грудные мышцы. Икры. Ни грамма пошлости. Торжество уникального творения природы — её высшего божественного создания — человека в мужском и женском обличит. Что прекраснее? Ответ на вопрос в новом появлении на сцене танцоров.

Он, наконец, с обнажённым торсом. Она в миниюбке. Современно. Смело. Без изменений только безумная любовь и её торжество над всем. Собственно, в этом и есть главное предназначение искусства. Это Крест Божий Юрия Абрамовича Башмета — нести нам, простым смертным озарение и любовь к тем, кто рядом с нами. Но время меняет всё. Конечно у Мориса Бежара балет был БЫ на порядок выше. Здесь страсть не та.

И вновь помощь — к кадры на экране. И новое проявление кино — тела мужские и женские совсем голые. Их обладатели танцуют по щиколотку в воде.

После очередной киноинсталляции герои наконец-то появляются на сцене во всей красоте человеческих тел. Героиня в трусиках и газовом шарфике на шее. На герое то же самое. Но газовый шарфик на голове. Он им явно тяготится. Как будто шарфик мешает ему довести до конца их общую драму с Изольдой. От этого и она как будто теряет интерес к Тристану: он хоть и голый почти, но не доводит дело до конца, чтобы познать Великое Таинство Природы. Тристан даже ложится на сцену и засыпает. Изольда в недоумении: ходит вокруг лежачего кругами. И о чудо — он всё понимает и срывает наконец газовый шарф с головы. Всё меняется. Драма в музыкальном сопровождении меняется на небесные голоса ангелов. Пластика Изольды с агрессивно-ершистой меняется на магнитно -завораживающую. Вот оно — двуединство женского и мужского начала.

Позы недвусмысленны. Изольда пританцовывает от удовольствия. Её ноги становятся похожи на руки финского пианиста с первого дня фестиваля — так и летают вверх-вниз выше головы, словно машут ангелам в знак благодарности. В финале Тристан и Изольда соединяются навек так, как соединяются обычно люди, безумно любящие друг друга: он снизу, она сверху. Зрители в экстазе. Аплодисментов ураган. Номер удался — да здравствует Франция!

Второй одноактный балет этого вечера — «Сын мадам Баттерфляй» по мотивам оперы «Чио чио сан». На музыку Пуччини. Кто не знает, это рассказ о безумной любви японской гейши к американскому военному. Он поиграл с ней и бросил. А она ждала его, родила младенца, а увидев с другой невестой, вскрыла себе живот японским острым мечом и умирая, благословила их любить сына. Он и стал главным героем одноактного балета. Вырос. В этом вольное допущение авторов.

Танцуют итальянцы. На сцене три мальчика и три девочки. Они постоянно меняются партнёрами. Даже случаются парочки девочек. Явно свежо и современно. Танцуют очень динамично. На японскую драму не похоже. Вдруг мальчиков становится четверо, а девочек двое. Но заметно это с трудом. Унисекс. Да и танцуют одинаково. Хотя девочки эмоциональнее, как и в жизни. Иногда они обнимают друг дружку ниже талии, во что японцу можно поверить с трудом. Во времена Чио Чио сан такого не было. Могли и голову отрубить.

Но Бог милостив — мальчики всё же берут верх и разбивают девичьи пары. Как у нас на танцах во времена СССР. Костюмы предельно просты. Ничего японского. Футболки и серые трико с юбками. Так что балет очень современный.

Герои ходят по сцене потерянными. Как и в случае с солистами парижского балета явно перекормлены. Особенно девушки. Хрупкости выпускниц Вагановской академии балета нет и в помине. Их итальянское детство прошло в Макдональдсе с Кока-Колой. На мужчинах тоже ничего обтягивающего. Но что- то скрывают и они.

Что отрадно: на сцене в лучах подсветки не видно столбов пыли от древних костюмов времён Петипа и Дягилева. Не пахнет нафталином. Но сюжет настораживает — сегодня древняя история едва ли «покатит» среди молодёжи. А это зритель ближайшего будущего. Ему подавай про любовь в соцсетях. Натуральное понять всё сложнее. Пока спасает сопровождение музыкальных хитов из одноимённой оперы.

В финале мальчиков на самом деле оказалось четверо. Как и девочек. Вот что такое унисекс в балете.

Так что эксперименты в этом древнейшем из искусств продолжаются. Где ещё — читайте завтра в очередном репортаже из Сочи.

День третий. Комедия-буфф

Третий день фестиваля искусств Юрия Башмета принёс редкую возможность самому оценить, что такое синтез в искусстве. Комедия Бомарше «Севильский цирюльник» известна зрителям по одноимённой опере и двум пьесам — «Севильский цирюльник» и «Женитьба Фигаро». На фестивале их объединили, сделали «по мотивам».

Главный герой, ясное дело, маэстро Юрий Башмет, на втором месте — известный киноактёр Евгений Стычкин. В начале оба сидят на огромном футляре для контрабаса. Г-н Башмет хаотично водит смычком по струнам альта. Стычкин всасывает в себя лапшу. Затем он же начинает изучать со всех сторон футляр. Длится это целую вечность, но вот оркестр г-на Башмета по-тихому даёт о себе знать.

Когда музыка начинает звучать громче, у Стычкина случается нечто похожее на ломку: будто даже выворачивает наизнанку. Но всё плохое когда-то заканчивается, и звучит знаменитая увертюра к опере. На сценических конструкциях расцвечивается инсталляция в стиле супрематизма Малевича. Круто и весело. Стычкин оказывается где- то наверху «на стропилах». Затем быстро бежит вниз: ну чем не «Фигаро здесь, Фигаро там»! Уже внизу около футляра он хватается за голову и в изнеможении падает на него. Оказалось, что Стычкин вовсе не Фигаро. Пока он служит предметом, который призван заполнять пространство в отсутствие полноценной театральной постановки.

А вот и настоящий Фигаро (Алуда Тодуа). Прекрасный голос, отличный костюм. Он вскакивает на некий помост, поёт знаменитую арию, и из его левой руки начинает проистекать пена для бритья. Он мажет пеной голову стоящего рядом Стычкина, как и положено севильскому цирюльнику. Тут Стычкин и начинает свой рассказ. На его голове остатки пены. На тело надет пластиковый мешок из плёнки, чтобы не испачкаться пеной.

Стычкин удивляет зал историей жизни Фигаро. Оказывается, он поэт. Но по политическим соображениям становится бродячим цирюльником. Поскольку во времена политических гонений писать поэту не о чем. Всё запрещено. Тем временем на сцену выходят новые героини в костюмах уборщиц. Сначала вытирают пол от остатков пены. Затем лысину рассказчика. Она блестит, как новая. И всё под ангельское пение уборщиц на безукоризненном итальянском. Классическое содержание пьесы Бомарше пока не просматривается. Альмавива (Юрий Городецкий) распевается. За этим занятием г-ну Стычкину удаётся убедить его переодеться. Так он оказывается в ящике с тремя дырками, откуда и поёт свою арию. Его лицо появляется поочерёдно во всех дырках, под которыми нарисованы костюмы. Так граф скрывается от зловещего доктора Бартоло, который опекает прекрасную Розину (в которую и влюбился граф). От того самого доктора-опекуна, который сам желает жениться на Розине и прихватить её огромное приданое.

Итак, граф поёт из ящика. Костюмы под дырками с лицом графа меняются от космического скафандра до огромного яйца с дырками для ног. Тем временем на сцену выходят новые герои. И прежде всего — сам коварный доктор Бартоло (Дмитрий Овчинников) в белых кроссовках и красных носках.

Настоящую классику демонстрирует только Розина. Прекрасное тёмно-салатного цвета платье. И эту неземную красоту, по совету г-на Стычкина, доктор запирает дома, чтобы любители поживиться не охмурили и не украли у него завидную невесту. Розина горестно поёт, а доктор бегает по сцене то с плевательной трубкой, то с рогаткой, чтобы отогнать любовников потенциальной жены. Вновь появляется Фигаро, сидя за пианино на велосипедных колёсиках. Наступает момент, когда не только зрители, но и сами актёры перестают понимать, что происходит.

Появляются три мальчика и три девочки в белых спорткостюмах. Все ложатся на канаты, путаются в них и очень слаженно поют. Чтобы понять происходящее, надо закрыть глаза и просто слушать музыку и пение солистов. Всё становится на свои места. Но так тоже неинтересно — любопытство берёт верх, и не напрасно.

На сцене Стычкин плюс Розина в трениках и кроссовках. Он говорит ей, что она всё равно выйдет замуж за графа, и та в знак благодарности целует самого Евгения. Впоследствии это приведёт к трагедии. Г-н Стычкин вдруг начинает нежно гладить футляр от контрабаса. Даже ложится на него и туда-сюда елозит. При этом Юрий Башмет проникновенно играет на альте мелодию явно из любовной лирики. Любовь Стычкина серьёзна и трагична: футляр контрабаса и вправду чем-то напоминает женское тело. Стычкин кричит: «Помогите мне!» Но помощи нет. И он уезжает куда-то верхом на контрабасе, держась за голову.

В следующее мгновение он оказывается в плену сценических конструкций и начинает давить в себе невыносимое чувство любви перечислением ингредиентов для приготовления макарон с мясом и овощами: «Двести граммов макарон, двести мяса, соль, морковь…» Он требует от кого-то сварить всё это в бульоне до готовности и смешать со сливочным маслом. Драма любви достигает апогея. Стычкин завозит на сцену стол с ингредиентами для приготовления макарон. Надевает фартук и точит нож. Оркестр нагнетает. Звучит диссонансное исполнение оперных хитов. Евгений шинкует овощи и мешает их в тазу ложкой, похожей на скрипичный смычок. Наконец и оркестр, и Стычкин отмучились. Осталось посолить и понести варево в зал под мелодию «цыплёнок жареный».

Когда зал накормлен, на сцену выходит Розина с рогатым быком. Его олицетворяет огромная бычья голова, прилаженная к тележке на колёсиках, в которой лежит брикет прессованной соломы. И тут г-н Стычкин снова сходит с ума — начинает ласкать быка. Про контрабас (свою недавнюю любовь) напрочь забыл. Мало того — режиссёр-постановщик спектакля Виктор Крамер недвусмысленно намекает: Стычкин и есть бык, и смотрит он на Розину! Кажется, ещё мгновение, и мы увидим на сцене полноценную любовь животного и человека. Но так далеко фантазии автора не идут — Розину быку не отдают. Мало того, ему мстят и закалывают бандерильями. Испуганная любовью быка, Розина увлекает на сцену г-на Башмета, и он лично добивает быка, вонзая пики в брикет прессованной соломы.

Стычкин падает на пол. Он умер. Принял смерть от маэстро и Розины. Затем труп поднимают и начинают вертеть мёртвой головой и руками. Это оживляет актёра, и он произносит монолог саморазоблачения. Звучит ангельский голос Розины. Она сменила треники на костюм благородной девы. Альмавива, тоже участвовавший в убийстве быка-Стычкина, устремляется к Розине. Воскресший счастлив. Он рад торжеству любви. Звучит ария Фигаро. Все открывают огромную бочку и тащат в неё корзины с виноградом. Будет вино. Дело к свадьбе.

А вот и бочка с краном. Стычкин наливает всем. История закончена свадьбой. Очень прикольное представление. Режиссёр, такой же лысый, как Стычкин, выходит под громкие овации на сцену и целует всех актёров. Это его торжество. Это совершенно новое прочтение классики.

Кстати, маэстро Башмет тоже в кроссовках. Белых, с красивыми тонкими полосками.

День четвёртый. Китайский. Куда нам без пипы?

Вечер, как всегда, начался в фойе. Народ у нас музыкальный, и одна из зрительниц села за пианино и заиграла тему М. М. Исаева из «Семнадцати мгновений весны». Сразу подумалось о Родине. Как после такого слушать китайское? Но на провокацию всё же не похоже.

Началось с исполнения оркестром Ю. Башмета прелюдии из «Времён Хольберга» композитора Грига. Здесь же на сцене расположился и Китайский оркестр Гонконга. Наши слева, китайцы — справа. Место дирижёра — посредине.

Любая музыка великого норвежца близка русскому уху. Она радостная и величественная одновременно. Это ода северному льду и пламени. Гимн трудной любви высоких широт и семи горных королевств, наполненных ледниками, фьордами и водопадами. От этой музыки душа наполняется восторгом и какой-то северной теплотой, свойственной всем нам, простым русским любителям музыки. Иное дело музыка китайская.

На разогрев — «Песня генерала». Исполняет Оркестр Гонконга. Дирижёр Ян Хуичанг. Как и г-н Башмет, он весь в чёрном. Но его лёгкий сатиновый фрак заметно длиннее сатинового фрака г-на Башмета. Наш всё же лучше и современнее. Тем временем китайские музыканты настраивают инструменты. После нашего Грига им нельзя ударить в грязь лицом. На родине не поймут и накажут юанем — вот и хватают быка за рога: начинают с боя барабанов и звона тарелок. Это вам не Григ. Звучит много смычковых цитр (похожи на наши домры, можно играть смычком и щипать струнки пальцами). Иногда вступают лютни юэцинь, флейты дицзы и арфа кунхоу.Но пока преобладает скрипящий звук двухструнной скрипки эрху и барабана сюаньгу. Скоро маленькие скрипочки освобождаются от ударных и вместе с флейтами переходят в радостный рассказ о буднях генерала. Снова барабаны, маленькие скрипочки всё пронзительнее. Мелодия не просматривается. Это музыкальные иероглифы, где каждая музыкальная фраза символизирует некое действие персонажа. Закроешь глаза, и жизнь генерала разворачивается в нашем воображении. 

Следом за «Генералом» слушаем традиционную кантонскую пьесу. Не похоже на «Генерала», поскольку все китайские провинции отличаются друг от друга — как языком, так и музыкой. Связь только через иероглифы. В кантонских напевах меньше скрипа и барабанов. Главные здесь — инструменты, издающие звуки пастушьего рожка и балалайки. Ими музыканты владеют мастерски. Под трель балалайки мелькнёт мысль, что слышишь звуки Родины, России. Очевидное родство наших душ? Но наши музыканты с балалайками не дружат. Разве сыграешь на них Грига?

На очереди вновь русские. И не кто-нибудь, а Пётр Ильич Чайковский. Элегия «Памяти Самарина». За пультом Юрий Башмет. Истерзанная китайской музыкой душа находит успокоение с первых нот. Никаких барабанов. Только слаженный скрипичный строй. И хорошо, но всё равно будущее за китайцами. Они шумны, без затей и с гигантской энергетикой. Мы (если судить по музыке) нервны и рефлексивны. Пугливы и ищем Божьей справедливости. А дождёшься?

Китайцы слушают элегию с интересом и любопытством. Так Владимир Маяковский слушал бы А. С. Пушкина на стройплощадке Днепрогэса. Они станут похожими на нас сегодняшних лет через 200. Когда переживут перестройку и развал Китая. На очереди Концерт для пипы и струнных знаменитого композитора Тан Дуна. Солистка — красавица Бель Шу. Играет на знаменитой китайской пипе. Это разновидность лютни величиной со среднего индюка. Её держат на коленях грифом вверх.

Оба оркестра играют вместе. Наш пытается своими скрипками достичь эффекта китайского струнного звучания. Удаётся хорошо. Посреди общих громов и молний начинает мурлыкать пипа. Играют на ней пальцами. Возможно, с помощью медиатора. И ещё щиплют струны, перебирают по ним пальцами. Похоже на звук челесты, только не слышно стекла. Одни сухожилия.

Пипа, похоже, имеет при себе маленький барабанчик. Солистка частенько бьёт по нему ручками. Увы, нашему уху этот щипковый инструмент очень непривычен. Пока ближе Григ и Чайковский. Но куда же без экзотики? Это «родимое пятно» фестиваля. Г-н Башмет гений. Кроме него китайскую музыку могут играть только китайцы. А он сдюжил. Да и всем нашим музыкантам низкий поклон: так рвать ногтями струны их прекрасных скрипок, имитируя маленькие пипы, это подвиг! Наши даже кричат что-то время от времени на китайском. В финале пипа тихо умолкает под сопровождение скрипок. Они остались целы. Струны не порваны.

На очереди центральное событие вечера. Сюита Александра Чайковского для двух оркестров. Мировая премьера. За пультом Ю. Башмет. Удивительно, но композитору удалось скрестить ежа с ужом. Скрипки и маленькие пипы зазвучали без перекрикивания и визгов. Ты словно на международном базаре в древнем Вавилоне, где неожиданно царят гармония и порядок. Но соединить звучания обоих оркестров надолго не получается. Начинается пикировка русских скрипок с китайскими барабанами. Вдруг неожиданно прекрасный и не скрипящий звук издают маленькие скрипочки. Их подхватывают другие китайские смычковые. Подключаются и скрипки г-на Башмета — вот вам и музыка к балету Стравинского «Петрушка». Вновь супрематизм, как вчера, только музыкальный. Цветные линии звуков перекрещиваются друг с другом, образуют причудливые конфигурации. Постоянно тикают музыкальные часы с ксилофоническими нотками. Мир засыпает. Мистификация маэстро из Китая парализует европейское ухо своей разнонаправленной техникой исполнения. Звуковые вибрации экзотических инструментов погружают в безмятежный сон или «поддают энтузиазма» до желания маршировать по бесконечно длинной площади Тяньаньмэнь, что около императорского дворца в Пекине.

Таково мастерство музыкантов из Китая. Их инструменты, скорее, не рождают звуки, а синтезируют фантасмагорический поток сознания, эфирную волну из далекой, почти астральной страны — Поднебесной. Пробуждается энергия акупунктурных точек. Смычки маленьких китайских скрипочек, словно иглы, проникают в них, порождая пение тибетских чаш и полифонию звуков природы. Выражаясь языком математики, в какой-то момент происходят очищение и обнуление восприятия всего. Но это не конец. Следом — второе отделение концерта.

Вначале родной до слёз Моцарт. Дивертисмент ре мажор. О Моцарте в «АН» написано так много, что просто послушаем. Даже китайская сторона сцены делает это с удовольствием. Но может быть и так, что для китайского уха это чистая какофония. Кто знает, что в ней — китайской голове? И вот вновь китайцы. «Колесо судьбы». В русском языке едва ли найдутся слова, чтобы описать звуки их оркестра. Управлять этим потоком звуков может только дирижер Ян Хуичанг. Скрипочки и барабаны словно висят на кончике его дирижерской палочки — можно сказать, прилипли. Наши музыканты делают вид, что внимательно их слушают. Но перебрасываются словами, кто-то смотрит под ноги, кто-то качает головой, будто осуждает чужую гармонию. Она и вправду бьёт иной раз по мозгам и поселяется в черепной коробке мятущейся в ней обезьяной. Но и она находит наконец выход, после чего раздаются бурные аплодисменты.

Внимание. Вновь Ян Хуичанг. Он отправляет по три китайца в боковые проходы. Ждём стереоэффекта. Так и случается. Словно два кота ночью, начинают подвывать их дудочки. На сцене загадочно звенят металлические треугольники. Сплошной диссонанс. Хмарь в голове. При этом шелест крылышек мотыльков и утренних муравьёв внутри бамбуковой палочки. Над великой Янцзы-матушкой сгущаются сумерки. Плеск крупного карпа в речной воронке. В прибрежных камышах бредёт цапля и слушает, где заквакает лягушка. Это китайская музыка. Над водой летит чёрная птица. Исчезает в тумане. Из него появляется красно-золотой дракон. Мир замирает в восторге. Глаза рыб, птиц, насекомых и деревьев смотрят на его полёт.

Но вот исчезает даже его тень, и жизнь возрождается. Воды желтоводной Янцзы застилает туман. Где-то гнётся под ветром бамбук, и колонковая кисточка мандарина усердно прорисовывает иероглиф. На Янцзы Моцарта не ждут.

Похоже, это поняли и русские музыканты. Они сидят, словно парализованные взглядом и шипением огромного Змея. Красота! Чем ответит Башмет? Игорем Стравинским. С его «Русской песней». Но после энергии великой Янцзы Стравинский выглядит немощным и больным. Но вновь вода. Вернее — «Отражение луны на воде». В названии — всё. Драконов уже нет. Только лёгкая рябь на воде, в которой трепещет отражение луны. Музыкальный инструмент издаёт звук, напоминающий игру смычком на пиле. В голове уже не бешеная обезьяна, а мирные волы, которые тихо месят грязь на рисовом поле. 

На сладкое — вновь композитор Тан Дун. Название пьесы «Крадущийся тигр, ускользающий дракон»… Но пора остановиться. О китайской музыке больше сказать нечего. И внимательный слушатель наконец-то откроет для себя секрет китайского искусства. Оно возбуждает не эмоции, как европейская музыка, а воображение. Погружает в сказочный мир природы и фантастических существ. Здесь комар становится драконом, а шелест листьев бамбука в один миг превращается в гул урагана. Где человек не центр Вселенной, а песчинка мироздания.

Китайская музыка об этом. Спасибо маэстро Башмету, что вразумил нас в нашем неведении. Концерт окончен. Идём слушать шелест капель сочинского дождя и высматривать в небе тень дракона. А вдруг?

День пятый. Революционный

Он оказался отдыхом для мозгов. Китайские загадки сменились в этот вечер хорошим любовно-революционным напором. Вместе с классическими музыкантами г-на Башмета на сцене самая загадочная фигура российского рока — овеянная революционными ветрами Киева жертва «режима Путина» Диана Арбенина.

Казалось, что Диана Сергеевна обречена стать героиней очередного музыкального эксперимента маэстро. Ему что китайское, что революционно-любовное — всё едино и интересно. От этого и зал переполнен — на китайцев клюнуло меньше зрителей.

Началось с привычной настройки инструментов. На первую линию выходят два парня с гитарами. Между ними, вплотную с оркестром, размещается г-н Башмет. Народ в зале ждёт голоса с небес, представляющего очередной эксперимент. Но без всякого объявления номера начинает звучать суровая музыка. Причём такая, что впору вспомнить знаменитую морскую птицу А. М. Горького: «Это смелый Буревестник гордо реет между молний над ревущим гневно морем; то кричит пророк победы: — Пусть сильнее грянет буря!»

Одним словом, душу рвёт на части уже с первых секунд. И пока в этом заслуга симфонического оркестра. Гитаристы стоят без движения, словно охрана г-на Башмета, — он между ними. Высокие. Но и они вступают. Одна бас-гитара враз укрощает весь знаменитый симфонический оркестр. Вступают ударные. Зачем на сцене виолончель и флейты? Всё упрощается до предела — звуки электрогитар, пропущенные через усилители, гуляют по полутонам на низких роковых частотах вверх-вниз, словно г-н Стычкин по футляру контрабаса в спектакле про Фигаро. Так музыкальными приёмами нагнетают.

Наконец на сцене появляется и г-жа Арбенина. Она в простеньком чёрном платьице на бретельках. Спина слегка оголена с одной стороны. Этому давно учила знаменитая Коко Шанель: каждая девушка должна иметь маленькое чёрное платье. Хотя для девушки-рокера очень смело. По законам жанра напрашиваются «косуха» и кожаные штаны с блестящими заклёпками. Но ощущается влияние интеллигентного Юрия Башмета.

Незаметно начинается вторая песня, и природа берёт своё — помощник надевает певице на шею электрогитару синего цвета. Сочетание синего и чёрного обьяснить трудно. Плюс волосы Дианы белого цвета… Но сочетание чёрно-сине-белого тоже ни о чём не говорит. Между тем от такой смелой в политическом плане артистки хочется получить хоть какой-то символический посыл. Это и происходит, но не через цветовую гамму: Диана Арбенина объявляет, что именно она хозяйка вечера. Г-н Башмет не смеет возразить — всем известно, что от любого рокера можно и «в репу» получить.

Акценты расставлены. Все успокоились. Но лирики не прибавилось. Очередная композиция артистки так же сурова, как и первые. Вновь печатный шаг. Тяжёлый минорный полутоновый ход по басам вверх-вниз с синкопированным боем ударных. Круто.

Звучит песня «Время года — зима». Конструкция та же. Похоже, это и есть стилистика «Ночных снайперов». Так называется группа г-жи Арбениной. Увы, никакой соревновательности музыкальных стилей и культур нет. Симфонический оркестр выполняет явно пассивную функцию. Наверное, г-н Башмет устал от вчерашней борьбы с Гонконгским оркестром. Сегодня торжествуют несколько аккордов, одномерная мелодика. В это время классические скрипачи, валторнисты и проч. думают о домашних делах или рюмке водки перед сном. Положение могли бы спасти тексты, которые нужно слушать. Но понять их трудно. Информатика китайской музыки, пожалуй, повыше будет: рок-музыка не рождает фантазий.

Тем временем Диана Сергеевна ещё больше замахивается на роль хозяйки. Она встаёт за спиной маэстро и дирижирует оркестром. Трудно оценить этот синтез. Надо очень любить и г-жу Арбенину, и жанр женского рока. Слава Богу, зал реагирует хорошо. Как на хорошем рок-концерте.

Но в Сочи приезжают на фестиваль искусств. А на сегодняшнем концерте нет драматургии, вызова. Вот если бы г-жа Арбенина менялась с кем-то на сцене, чтобы сравнивать. Даже про «Буревестника революции» на самом деле ни слова — только про любовь, как у Киркорова.

Незаметно начинается второе отделение. Рок и классика, свет рампы и мощный поток энергии. Теперь Диана Арбенина скомпоновала единение двух стилей в одежде: под чёрной кожаной «косухой» стального цвета серое шёлковое платье, гитара через плечо, высокие устойчивые каблуки. Все продумано до мелочей, подготовка на высоком уровне.

Но в отличие от Моцарта она пожила и горя хлебнула. Поэтому и суровы её песни. Хоть и про любовь, но тяжёлую и трудную.

Оркестр Ю. Башмета по-прежнему лишний. Как скрипки могут пилить по одной ноте, максимум по трем? К тому же Диана Сергеевна повторяет без конца в микрофон слово «Страшно». Раз тридцать. Серьёзно, без тени юмора. При этом ведёт себя на сцене иной раз очень даже игриво. Даже когда поёт «когда она станет мёртвой», она пританцовывает и чуть-чуть кокетничает со зрителями. Если выключить звук, можно подумать, что она поет частушки. Но звук есть. И только очень редко красиво звучит лидер-гитара. Таким звуком был интересен ансамбль «Песняры», когда на гитаре солировал великий Владимир Мулявин в песне «Александрина». Но сходство мимолетно. Вновь тяжёлый марш. И вновь про трудную любовь. А публике нравится! Артистка хоть и в цивильном платье, но в каждом номере трансформируется в образ музыканта-рокера. Чувствительность её натуры искренна, а талант проявляется в каждом движении и звуке её голоса.

Но очевидно, что наш кумир — это маэстро Башмет. Его подопытных кроликов зритель оценивает очень критично: мешают они ему или нет. В данном случае может показаться, что г-н Башмет сам мешает г-же Арбениной своим оркестром. Это вам не ансамбль Российской армии им. Александрова, исполняющий Неy Jude или Yesterday «от и до». Здесь любая попытка оркестра начать очередную песню лирическим вступлением неумолимо подавляется бас-гитарой и ударной установкой. И самой Дианой Сергеевной. Иногда оркестру достаётся и финал. При этом певица говорит залу, что чувствует себя на своём месте.

Вообще, женский рок — это тяжёлый случай. Мировой опыт есть, но звёзд припомнить трудно. Если рокер-мужчина, к примеру Оззи Озборн из Black Sabbath, и поёт о любви, то в том смысле, что ему «жаль детей, которые так и не были зачаты». Такая она, рок-музыка. А если о чистой любви Оззи, то только к маме. Что в нашем отечестве может петь российская женщина о любви? Для неё это сплошная драма и несбывшиеся мечты. Может, это и задело г-на Башмета, когда он услышал песню «Катастрофически мне тебя не хватает»? У настоящего мужчины это не может не вызвать желания помочь.

Автор — Валентина Темникова

http://argumenti.ru/culture