Свою «взрослую» жизнь потомственный дирижер из Улан-Батора Энхбаатар Баатаржав, известный под творческим псевдонимом Энхэ, связал с Уралом. Приехав учиться в Уральскую консерваторию как виолончелист (класс заслуженного артиста России Сергея Пешкова) и дирижер (класс народного артиста СССР Марка Павермана), он остался жить в Екатеринбурге. Четверть века Энхэ посвятил Уральскому академическому филармоническому оркестру, в котором играл в группе виолончелей и с которым продолжает работать в качестве дирижера. 10 лет руководит Уральским молодежным симфоническим оркестром, ставшим академией для молодых оркестрантов.

У меня двое детей. Два оркестра: один — растет на моих глазах, в другом — вырос я. Если бы не сломал руку и не смог больше играть, сидел бы за пультом до сих пор, мне действительно это нравилось. Невероятно интересно изучать оркестр изнутри. А вот вышел оттуда и попал в новый мир — дирижерский. Очень опасная штуковина! Внутреннее состояние — совсем другое. Только подумайте, вся филармония — от бухгалтерии до охраны — трудится ради одного концерта, чтобы он состоялся. Этой внутренней работы публике не видно. Но на концерте виден ее результат, ответственность за который лежит на мне, как на дирижере. Поэтому приходится и с себя спрашивать, и с оркестра — с тех, с кем бок о бок играл больше десяти лет. А с коллективом, из которого вышел сам, сложно работать. Психологически — невероятно сложно.

С молодежным оркестром проще?

С одной стороны, — да, потому что веду их с первого дня. Почти все они — ровесники моего сына, вместе с ним учились, поэтому отношусь к ним как к своим детям. С другой стороны, — сложности неизбежны, как это часто бывает в отношениях между родителями и детьми. Конечно, первое желание — помочь и не только в работе. Ведь если родитель ответственный, ребенку это качество обязательно передастся. А когда человек чувствует ответственность — результат не заставит себя ждать.

Кто-то, может, скажет, что молодежка хорошо играет, но для меня хорошо — это хорошо сейчас, а не когда-нибудь в будущем. Конечно, есть шикарные ребята, играют здорово. Чтобы им было интересно работать, чтобы они могли ощутить себя в роли солистов, обязательно каждый год выпускаю двух-трех человек играть с оркестром соло. Бывают удачи, случаются и менее успешные выступления — ничего страшного, мы учимся. В оркестре есть «костяк», на котором весь коллектив держится. Но встречаются и такие, кому там не место. Приходится доказывать, объяснять. Если человек плохо обучен и плохо играет важно вовремя подсказать, посоветовать поискать себя в другом деле.

Мне бы хотелось, чтобы мои ребята, выйдя из молодежного оркестра, научились уважать себя и других. Считается, что мы себя любим, но на самом деле это не так. Потому что ленимся, не умеем справляться со своими проблемами. Я всегда спрашиваю ребят, как они собираются воспитывать своих детей, если не питают уважения к себе? Как они смогут требовать чего-то от своего ребенка, если не станут примером для него?

Но Вы в детстве с такими проблемами не сталкивались?

Нет (смеется). Я стоял в углу и тапочком получал по попе каждый день. И хорошо! Слава богу, что мой отец был такой. Благодаря ему я выучился и чего-то в жизни добиваюсь.

Музыку тоже не я выбрал. Это сделали за меня. Утром разбудили, отвезли в музыкальную школу на вступительный экзамен. Не спрашивали, хочу или нет. А я и не задумывался: раз отец решил — значит, так надо, тем более, классическая музыка, разговоры о ней — все звучало в ушах с самого раннего детства. Конечно, внутреннее сопротивление было: нежелание заниматься, когда ребята в футбол гоняют, на рыбалку ездят. Я больше увлекался восточными единоборствами, у меня это здорово получалось. Помню, когда отец уезжал на гастроли, чувствовал, что свободен. Но за 2–3 дня до его возвращения возникала тревога за то, что не сделал, не доучил. Это уже потом, в какой-то момент, сцена притянула, как магнит: внимание публики, аплодисменты…

Отцовское влияние ощущал на себе очень долго. Уже учась на пятом курсе в консерватории, спрашивал у него, могу ли пойти работать в Свердловскую филармонию. Он сказал тогда: «давай, 3 года поработай и возвращайся, вряд ли ты там нужен». А я оказался нужен. Сначала хотел вернуться, но…. остался. Надо жить там, где ты нужен, а не там, где ты хочешь. Вот это я понял.

Вы — последний ученик Марка Павермана и работаете с оркестром, который он создал. Какие чувства испытываете?

Мне приятно работать с оркестром учителя. Не хотелось бы, чтобы Марку Израилевичу и моему отцу, который фанатично был предан оркестровому делу, было стыдно за меня. Ответственность — мой крест. Но для того, кто ведет за собой оркестр, одной ответственности не достаточно. Дирижер — амбициозная профессия. Без самолюбия, без уверенности тоже невозможно руководить оркестром. Музыка — искусство тонкое, самое сложное из всех искусств. Если оно у тебя в сердце, ты — дирижер, если нет — имитатор.

Но ведь не всегда все проходит гладко. Страдаете самоедством?

Конечно! Бывает очень стыдно за неудачный концерт, особенно если он не удался по моей вине. Преодолеваю это по-своему: каждый день стараюсь расти и развиваться, не останавливаться. Я научился извиняться и перестал обижаться на музыкантов, ведь они — живые люди, и самое главное — они каждый день приходят работать со мной.

А как Вы относитесь к тому, что с молодежным оркестром работают другие дирижеры?

Я знаю, дирижеры друг друга не любят, но у меня этого нет. Нет зависти к коллегам, поэтому я живу спокойно. Я понимаю, что ребятам из оркестра это необходимо.
Давно хотел, чтобы и Владимир Теодорович (Спиваков), и Юрий Абрамович (Башмет) работали с молодежкой. С ними постоянно сотрудничает Александр Израилевич Рудин и плоды этой работы — серия концертов сезона под общим названием «Рудин-класс». Он — шикарный дирижер, пианист, виолончелист. Один из самых талантливых, один из самых заметных в мире, обладающий и знаниями, и умениями. Он может не только объяснить, но показать — что может быть лучше для музыканта? В нем все гармонично: и профессионализм, и человеческие качества, и умение общаться с людьми.

Как Вы считаете, профессия «дирижер» накладывает отпечаток на жизнь вне сцены?

Эта профессия заставляет по-другому жить. Не позволяет что-то делать плохо, не доводить до конца.

Но ведь таких «правильных» людей обычно не любят?

Не любят тех, кто в жизни добивается чего-то, потому что, как правило, это сложные люди. Всегда вспоминаю своих друзей: скульптора Сергея Антонова, ювелира Сергея Пинчука, художников Анатолия Калашникова и Мишу Шаевича Брусиловского. Теперь их со мной нет. И только сейчас понимаю, какие это были талантливые люди. Наверняка найдутся те, кто их недолюбливал, ведь талантливые люди не всегда ведут себя корректно. Но для меня они были очень дороги, с ними всегда было интересно, хотя по годам, они, скорее, мне в отцы годились.

Я по натуре одинокий человек. Больше 20 лет назад я уехал из родного дома и туда уже не вернусь: там давно другой мир, где мне нет места. Когда умер отец — было чувство, будто земля провалилась, без дна остался. А здесь у меня были и есть настоящие друзья. Надо быть не только там, где ты нужен, но и с теми, кому ты нужен.

автор Светлана АБУШИК,
начальник отдела связей с общественностью Свердловской филармонии

Материал опубликован в № 9 (ноябрь 2016 года) журнала «Культура Урала». www.muzkom.net

ВКонтакте Facebook Twitter Мой Мир Google+ LiveJournal