«Гул затих. Я вышел на подмостки»

Выход на сцену — всегда испытание. Испытание на артистизм, выдержку и профессионализм. Сольная программа для пианиста — это всегда исповедь. Не просто выступление, а откровение перед слушателями. Один на один с роялем, в большом зале, в свете софитов. Выбор программы в этом случае становится поиском в музыкальном наследии произведений, созвучных внутреннему состоянию, мировосприятию исполнителя. Сам же концерт превращается в звуковой информационный поток, отражающий вибрацию душевных струн музыканта.

Заключительный концерт абонемента «Steinway приглашает» Сергей Загадкин посвятил исключительно русской музыке. Четыре классика — М. Мусоргский, П. Чайковский, С. Рахманинов и А. Скрябин — воплощали в своем творчестве различные стороны загадочной русской души.

Концерт начался с «Картинок с выставки» — сочинения, известного, помимо оригинальной авторской редакции, в оркестровом решении М. Равеля. Трудно сказать, какой вариант предпочтительнее. Музыкальные образы Мусоргского в оркестровке французского импрессиониста трансформируются, обретая объем и эффектную красочность. В исполнении Загадкина они предстали скорее графичными карандашными рисунками — каковыми и являлись на картонах художника В. Гартмана.

С точки зрения драматургии цикл был выстроен пианистом безупречно: с идеально точными градациями динамических нюансов (в пределах от piano до mezzo forte), темповыми контрастами и выразительной артикуляцией. Повинуясь творческой воле исполнителя, череда разнохарактерных номеров превратилась в единую линию повествования, где наиболее выразительными стали первая светло-лирическая «Прогулка», несколько меланхолический «Старый замок» и мрачно-устрашающие «Катакомбы».

Темп исполнения показался немного замедленным, и это позволило услышать цикл по-другому, где реалистические и фантастические образы предстали в призрачном, отраженном свете. Как сквозь пелену далекого прошлого выступили из тумана «Богатырские ворота». Не торжественно-мощным перезвоном стольного Киевского града завершился цикл, а иллюзорно-светлым звучанием колоколов мифического Китежа — чаемым, но пока, увы, недостижимым праздником, мечтой о соборности.

«Думкой» П. Чайковского открылось второе отделение. Композитор добавил к названию пьесы уточнение: «Сцены из русской деревенской жизни», сделав ее программным произведением. Разнообразные приемы виртуозной фортепианной техники соответствовали песенно-танцевальному характеру тематизма. По настроению пьеса близка зимним месяцам цикла «Времена года»: «Ноябрь. На тройке», «Январь. У камелька». Пейзажные картины середины «Думки» в исполнении Загадкина были омрачены тягостными раздумьями крайних разделов, с явным преобладанием эмоционального настроения последних.

Четыре прелюдии Рахманинова из разных опусов (B dur, g moll op 23 и h moll, gis moll op 32) составили своего рода мини-цикл. В широкой песенной мелодии первой из них чувствовались ощущение весны, пробуждение сил природы. Характерные интонации колокольного звона, придающие музыке яркую праздничность, отметил в этой прелюдии В. Стасов: «Не правда ли, Рахманинов очень свежий, светлый и плавный талант с новомосковским особенным отпечатком, и звонит с новой колокольни, и колокола у него новые».

Одна из самых популярных прелюдий Рахманинова g moll — драматический марш, разрастающийся из таинственно-угрожающих интонаций до неистово мощного трагического звучания, погребающий под своей звуковой лавиной все живое, — прозвучала неожиданно корректно и собранно. Тонко и проникновенно была исполнена прелюдия gis moll, в которой выразительная русско-песенная мелодия словно истаяла, растворилась в льдинках — колокольных фигурациях репризы.

Завершали концерт три этюда Скрябина ор. 12. Типичная для зрелого периода творчества композитора образная триада: томление — полет — экстаз — еще только формируется в этих произведениях и представлена в них не как последовательное развитие, а в качестве отдельных констант. Исполнителю удалось передать все состояния творческой души, но наиболее ярким был в этот вечер могучий полет этюда ре диез минор. Мощными полнозвучными аккордами, живописующими образ творца — титана, поднявшегося в небо и разверзшего облака во имя солнечного света, — завершился концерт.

Во всех сочинениях этого фортепианного вечера по-разному интерпретировались колокольные звучности. Праздничный звон, перезвон бубенчиков несущейся по дороге тройки, трагический похоронный звон… Колокола как символ соборности, знак исконно русского, связующей нити поколений оказываются чрезвычайно актуальными сегодня…

После концерта Сергея Загадкина окружили его многочисленные ученики, которых мастер обучает ремеслу и искусству, передавая им лучшие традиции русской фортепианной исполнительской школы.

Текст: Анна Лазанчина, музыковед, кандидат искусствоведения, доцент СГИК.
Фото: Денис Егоров
Опубликовано в издании «Культура. Свежая газета», № 10 (98) за 2016 год sjrs.ru