Интересный собеседник. Александр Соколов: «Идея просветительства всегда была в основе отечественного музыкального образования»

Александр Соколов. Фото ИТАР-ТАСС.

— Александр Сергеевич, Ваш дед — русский писатель Иван Сергеевич Соколов-Микитов, оставивший неизгладимый след в русской и советской литературе. В детстве и отрочестве Вы жили в семье Ивана Сергеевича, и, видимо, атмосфера в ней, уроки жизни, преподанные дедом, не прошли для Вас даром. В чём это выражалось?
— Моё воспитание в доме деда неуклонно укреплялось в сознании на основе духовности, на взаимном уважении, под воздействием приходивших в наш дом людей. Зачастую бывали у нас всем известные люди из писательской среды: Александр Твардовский, Константин Федин, Виктор Некрасов, Владимир Солоухин. Но приходили также и люди самых разных профессий, связанные с теми этапами жизни Ивана Сергеевича, когда он подолгу путешествовал: полярные капитаны, геологи, лесничие, охотоведы и др. Для меня, мальчишки, эти беседы, к которым я был допущен, были, пожалуй, самые интересные. А потом в 15-летнем возрасте я уехал для продолжения учёбы в Москву. Естественно, при первой возможности я наведывался домой, в Ленинград. Старики были одинокими и тосковали по общению со мной. В конце концов, я убедил их переехать в Москву. И уже до конца их жизни мы более не расставались.

— Столетиями выпестованное культурное пространство России нынче заполняется иной культурой. Может быть, людям старшего поколения не всегда уютно себя в нём чувствовать. И все-таки, пост министра культуры и массовых коммуникаций, который вы занимали четыре года, обязывал Вас делать то, что в жизни, может быть, противоречило Вашим убеждениям, позициям. Но были вещи, против которых Вы, тем не менее, активно протестовали. Скажем, известный конфликт, связанный с попыткой вывезти выставку эпатажных художников за рубеж. Она не удалась. Как Вы считаете, это Ваша заслуга?

— Здесь надо чётко прояснить, почему эта явная, далёкая от искусства, провокация не удалась. Не удалась не потому, что я её запретил, ибо я и не имел таких административных полномочий — запрещать. Не секрет, что за границей очень склонны поддерживать в обществе нелицеприятное представление о России. И когда от имени Третьяковской галереи вознамерились послать за границу эпатажную выставку-макулатуру (иначе не назовёшь), причём, намеренно оскорбительную по отношению ко многим ныне здравствующим политическим деятелям — кое-кто заведомо «потирал руки».

Существенно и то, что художники, которые должны были представлять за рубежом данную выставку, давно в России не живут. Они подчиняются законам западного бизнеса, и были очень заинтересованы, чтобы их фамилии фигурировали не просто на очередной выставке андеграунда, а именно на выставке прославленной Третьяковской галереи. За этим стояли немалые деньги: рейтинг-то растёт! Я нарушил эти коммерческие планы, что и вызвало скандал.

— А если бы это была частная галерея?

— Я бы вообще внимания на это не обратил. В данном же случае, это была очевидная провокация. А форму протеста я выбрал очень простую. Собрал на брифинг представителей прессы в Союзе журналистов. Поначалу они, естественно, были агрессивно настроены. Как же — запрет искусства! Но когда они сами увидели предназначенный к вывозу материал, у них глаза на лоб полезли. «Как, вот это?!» Ведь всё время судачили об одной лишь фотографии, где целуются милиционеры — дурацкой, но не более чем. Люди стали, наконец, понимать, о чём идёт речь и задумались.

— Вопрос к Вам, может быть, неудобный...

— Я привык к ним.

Московская консерватория им. П. И. Чайковского. Фото ИТАР-ТАСС.

— Вы занимали пост министра культуры и снова оказались в консерватории. По каким причинам, субъективным или объективным, это произошло?

— Министр — не профессия, а временно занимаемый государственный пост. Годы работы в Министерстве — изнурительная полоса. Я хорошо понимал не только меру своей ответственности, но и ограниченные возможности министра в пору пресловутой административной реформы. Поэтому я ни на минуту не прекращал работать в консерватории: оставался заведующим кафедрой, председателем совета по защите диссертаций. У меня были аспиранты, дипломники, продолжал читать лекции. И другой перспективы для себя я совершенно не представлял. Ведь вся моя жизнь связана с Консерваторией.

— Оглядываясь назад, на то время, когда были федеральным министром, Вы могли бы сейчас сказать: вот это у меня получилось, а это — нет, или что бы Вы хотели и не успели сделать?

— И того и другого было предостаточно. Я много сотрудничал с органами государственной власти, которые занимаются законодательством: с Госдумой и Советом Федерации, во многих важных вопросах мы нашли взаимопонимание. Были приняты многие нормативные акты, связанные с решением проблем исторических памятников, музейного дела, архивов и т.д. Это позволило отчасти стабилизировать ситуацию. Естественно, что одними законами дело не наладишь, поскольку финансирование культуры продолжает ухудшаться. И диктатуру Минфина никому из отраслевых министров поколебать так и не удалось.

— Ваш опыт работы на посту министра не прошёл даром и, наверное, востребован в нынешней Вашей работе?

— Безусловно. Я уже второй раз избран ректором. И если в первом ректорстве я многое впервые постигал, то сейчас работаю уже с пониманием того, что происходит не только в стенах консерватории, но и вне её. Доступ к реальной информации — это очень важный ресурс. Установившиеся ранее контакты со структурами государственной власти, (их поддерживаю и развиваю), помогают нам ускорять решение тех вопросов, в которых консерватория заинтересована. Так, например, в 2016 году мы будем отмечать 150-летие Московской консерватории. Основная наша задача — максимально использовать все имеющиеся возможности для подготовки к этому юбилею. Вы знаете, что мы отреставрировали Большой зал консерватории, ввели в эксплуатацию ещё один учебный корпус. К 2016 году, надеюсь, приведём в порядок весь архитектурный комплекс консерватории. У нас ещё будут построены новые объекты, в которых консерватория остро нуждается. Это и новый студенческий комплекс, и новые залы, это и оперный театр, которого у нас нет.

— Интересуется ли консерватория дальнейшей судьбой своих воспитанников?

— Безусловно. У нас есть ассоциация выпускников Московской консерватории «Альма-матер». Возглавляет её один из самых авторитетных в мире музыкантов — Владимир Ашкенази. В интернете мы развернули целую программу, налаживаем связи с теми, кто готов с нами поддерживать творческие контакты. Специальная фестивальная программа так и называется: «Возвращение». Мы предоставляем все залы консерватории для того, чтобы лучшие наши воспитанники напомнили о себе, некоторые — впервые за многие годы. И публика проявляет к ним большой интерес.

Скрипач и дирижёр Виктор Третьяков во время концерта в Московской Государственной Филармонии. Фото ИТАР-ТАСС.

— Скрипача Виктора Третьякова я знаю с юношеских лет. Выдающийся музыкант! Но в последнее время, проживая в Германии, он в стороне от нашей российской культуры. Так ли это?

— Вы не правы. С Виктором Викторовичем мы поддерживаем постоянные связи. Он всегда желанен для нас, и как исполнитель, и как педагог. Он постоянно выступает в Большом зале консерватории, иногда даёт мастер-классы для наших студентов.

— Проходишь по улицам Москвы — на стенах домов размещены репродукции художников-классиков. «Выход в народ» — святое дело и для музыкантов?

— Безусловно, идея просветительства всегда была в основе отечественного музыкального образования. С этого начиналась и консерватория. Мы и сейчас в рамках специальной программы устраиваем благотворительные концерты, и не только в консерваторских залах. В последнее время к нам всё чаще приходят взрослые с детьми, внуками. Воспитание аудитории должно начинаться с детского возраста. В этом году мы провели серию концертов в спальном районе Москвы, за

На занятиях в Московской консерватории им. П. И. Чайковского. Фото ИТАР-ТАСС.

кольцевой дорогой. Все наши коллективы: это оркестры, хоры, оперная студия постоянно выступают на выезде. Естественно, они должны иметь и дополнительную финансовую поддержку. Для этой цели десять лет назад был создан Попечительский совет, в котором представлены и бизнес-структуры, и органы государственной власти. У каждого консерваторского творческого коллектива есть свой спонсор. Он финансирует проекты, в которых мы заинтересованы участвовать.

— И последнее, о чём хотел бы Вас, Александр Сергеевич, спросить, и с чего мы начали с разговор: какие нравственные ценности, завещанные Вашим дедом, Вы хотели бы передать своим детям?

— Я хочу, чтобы они были нормальными людьми — скромными, интеллигентными, создавали бы добрую среду обитания, как это было заведено в нашей семье. Чтобы они имели стержень в жизни. И передавали эти нравственные качества своим детям.

СЕРГЕЙ ЛУКОНИН

file-rf.ru