Иветта Воронова: Первые деньги на программу «Новые имена» дал Ван Клиберн

Электронный журнал о благотворительности «Филантроп» 28.09.2012
Автор: Лидия Тихонович

Основатель и первый президент Фонда «Новые имена» Иветта Николаевна Воронова, заслуженный деятель искусств РФ, в сентябре отмечает 80-летие. 23 года ее жизни посвящены помощи юным музыкантам, художникам и поэтам. О том, как появился фонд, и как он живет сейчас, Иветта Николаевна рассказала в интервью «Филантропу».

Иветта Воронова. Кадр телеканала «Ностальгия»

Иветта Николаевна, большая часть Вашей жизни связана с Фондом, который помогает юным талантам. Как появилась идея его создания?
Дело в том, что всю эту историю я сама выдумала, сама организовала, сама сделала. Я считаю, что это мой ребенок. А когда есть ребенок, то все время думаешь, что лучше для него сделать – все время приходят какие-то идеи. Это дитя родилось как-то вот так вдруг. И потом пошло и пошло…

Расскажите, как оно рождалось.

Вот так и родилось, совершенно случайно. Я уже вышла на пенсию и как-то не знала, что чего и как. Меня пригласили в Фонд культуры. Не знаю, кто меня рекомендовал, но Раиса Максимовна Горбачева меня знала. Они меня очень быстро приобщили, я стала членом Президиума Фонда. Тогда время было перестроечное, и у меня еще силы были – все-таки больше 20 лет назад. Хотелось что-то новое сделать в культуре, что-то создать. Тем более Фонд культуры тогда возглавлял Дмитрий Сергеевич Лихачев, я была очень воодушевлена. Было много программ: «Наше наследие», например, и другие. И вдруг у меня родилась идея, что сейчас самое время помочь классике, потому что массовая культура заполняла все. Но я не то что какой-то синий чулок, к массовой культуре спокойно отношусь, и люблю очень многие вещи…

Но почему именно музыкантам, исполняющим классическую музыку, решили помогать?

Я как-то шла домой и увидела молодых людей – трио или квартет струнный, которые играли в переходе. Молодые ребята, но играли очень прилично. И у меня сердце сжалось, что они там стоят в переходе, шапка лежит… Я подумала: классике не стало места.

Кто поддержал материально вашу идею?

Первые деньги мне дал Ван Клиберн, известный американский пианист. Мы его принимали от Фонда культуры, устраивали концерт в зале Чайковского. Я вышла в конце, чтобы закрыть этот концерт, и говорю, что мы счастливы и т.п., а он в ответ: «Я хочу, Иветта, вам вручить деньги – $10 тысяч. Хочу сделать вклад в программу «Новые имена», о которой вы мне сегодня рассказали». Мы с ним утром накануне пили чай в Фонде культуры, и я ему сказала: «Ван, а как вы считаете, что, если создать программу, которая бы поддерживала юных талантливых музыкантов?» Это пришло вдруг, по какому-то наитию, какому-то комплексу обстоятельств, какому-то одухотворению. Я, во всяком случае, не сидела, не думала над этим… Он встал из-за стола, начал ходить большими шагами по приемной, и говорит: «Я очень взволнован, потому что это прекрасно. Если бы мне не помогли в свое время, я никогда не поехал бы на конкурс Чайковского, не получил бы эту премию, не стал бы знаменитым пианистом».

И вечером того же дня он мне прилюдно вручает $10 тысяч. Шел 1989 год, я доллары в руках никогда не держала. Были аплодисменты, я была смущена, так как совершенно не ожидала такой реакции. Меня это конечно безумно воодушевило, но я даже не знала, куда с этими деньгами деться. Говорю мужу: «Может, мы их где-то оставим?» «Где мы их оставим в зале Чайковского? Поедем уже домой, утром я тебя провожу» — отвечает. А я боюсь… Утром я пришла на работу первая, и ждала главного бухгалтера, чтобы быстрее эти деньги сдать. Я ей сказала: «Я сдаю эти деньги на программу «Новые имена»». «Нет такой программы» — отвечает она. А я говорю, что сейчас пойду к Георгу Васильевичу Мясникову – он был заместителем Дмитрия Сергеевича, и программа будет.

Вот так просто сразу появилась программа?

Не совсем просто. Пришла я к Георгу Васильевичу и говорю, что сдала деньги – $10 тысяч, которые получила прилюдно и т.д. Он мне: «Знаешь, по телевизору это показывали, уже телеграммы пришли: кто-то просит на Соловецкие острова, кто-то еще на что-то». Действительно, нужд было безумно много, а здесь вдруг 10 тысяч. И когда он мне сказал: «Знаешь, надо поделиться», я понимала, что это естественно, но в то же время стало очень обидно. Я говорю: «Нет. Не позволю».

И когда я узнала, что он обсуждает с коллегами из Фонда, на что деньги потратить, я опять пришла к нему, села напротив и говорю: «Если вы мне сейчас не скажете четко, что эти деньги направлены именно на программу «Новые имена», которую мы будем создавать, я объявляю голодовку и минут через 40 приглашаю корреспондентов». Он подумал, видимо, посоветовался, приходит ко мне в кабинет и говорит: «Ладно, все – твои деньги. Планируй, действуй».

Вот такой был первый шаг, так Ван Клиберн помог мне. А в Москве помог Виктор Черномырдин, он тоже внес какую-то сумму, поверил в это. И, знаете, пошло настолько хорошо, что сейчас, когда прошло 23 года, и меня спрашивают: «Какие трудности были?» – я отвечаю: «Никаких не было». Сплошное счастье: и что так быстро признали, и что стало все быстро развиваться, распространяться по всей стране.

Когда и почему вы решили создавать фонд «Новые имена»?

Когда мы уже выросли – программа стала известной, — в Фонде культуры мне сказали: «Ну что же, мы не можем только на вас работать, у нас масса других направлений». И я быстро подсуетилась и создала Фонд «Новые имена». Это было в 1992 году. И вот уже 23 года все происходит. Если ты работаешь честно, отдавая себя, свои помыслы, это очень хорошо, и это будет иметь продолжение. Что жизнь и доказала.

Вы начинали поддерживать юных музыкантов, а потом появились художники и поэты?

Да, сейчас есть и поэзия, и художественные работы мы издаем. Но в основном, по-прежнему, музыка.

На сайте фонда больший список известных уже людей, которым вы помогли в свое время. А как вы первых детей находили, где?

А чего их находить, они были на виду. Мы посещали разные конкурсы, поддерживали ребят – не обязательно тех, кто выиграет. Александр Гиндин, например, получил вторую премию. А мы его поддержали, а не того, кто занял первое место. Чутье.

А Дениса Мацуева вы как нашли?

Это такая счастливая случайность. Когда объявили программу «Новые имена», все стали проводить конкурсы, концерты и приглашать нас. И вот звонит мне Дмитрий Сергеевич Лихачев, говорит: «Иветта Николаевна, просят, чтобы вы приехали в Иркутск, там джазовый фестиваль». Я говорю, что я хочу классикой заниматься, до джаза еще далеко. Но он настаивал, и мне пришлось поехать. Сижу на концерте, рядом со мной мэр города. Мы разговариваем. Выступают джазисты – все так неинтересно… И я думаю, что зря я наверно приехала. И тут слышу: пошел Рахманинов, и такой, вы знаете, широкий… Смотрю – сидит мальчишка, играет. Я застыла. А после Рахманинова он играет джазовую импровизацию. И меня как ветром сдуло, я полетела за кулисы, давай знакомиться. «Денис, — говорю, — вам надо обязательно в Москву». Вернулась и начала всем трубить, что есть такой парень замечательный, артистичный. Не помню уже, на что именно мы его пригласили сначала. Потом мы ему дали первую стипендию и после стали приглашать везде – и на концерты, и в загранпоездки. Он считает, что Иветта Николаевна – его вторая мама.

Денис Мацуев

Кроме стипендий, которые Фонд выделяет своим подопечным, есть еще творческие школы в Суздале и в Москве, мастер-классы. Что самое важное, по-вашему?

Основное, что нужно детям, — это быть услышанными. Это — концерты, публикации, выставки, поездки. Все это мы делаем. Представляете, ребенку еще только 9 лет, а у него уже работы Любого из нас выпусти на сцену, и чтобы люди поаплодировали и сказали добрые слова. В любом возрасте от этого и крылья вырастут, и силы откуда-то возьмутся.

Талантливым детям, наверно, важно еще и общение между собой?

Конечно, они очень любят друг друга. И как говорит Денис Мацуев: «Мы до сих пор дружим». Все в разных странах. Денис Буряков сейчас первая флейта Америки. А я помню, как он пришел к нам, ниже стола, с флейточкой. Он был откуда-то из Симферополя, кажется. И мы его сразу взяли. 7 лет, а он встал в такую серьезную стойку, начал играть – и захватил в ту же секунду. Отец и мама его мыли полы в школе, потому что им негде и не на что было жить, но они взяли и привезли сюда этого парня. Мы назначили ему стипендию, потом подарили флейту…

Родители его просто привели в Фонд? То есть, к вам можно напрямую обращаться?

Абсолютно. К нам можно напрямую. Или через префектуру, или через какую-то организацию. Главное, что это не просто мама свое дитя тащит – чтобы талант был.

А кто решает, есть талант или нет?

У нас есть художественный экспертный совет при фонде. Возглавляет его Наталья Николаевна Шаховская. Туда входят видные деятели культуры, искусства. И, конечно, есть чутье. Как говорят профессора, я, например, никогда не ошибалась, хотя у меня и нет музыкального образования.

Те, кому вы помогали, принимают затем участие в деятельности Фонда?

Да, конечно. Например, был маленький мальчик из Челябинска, 9-летний, который писал стихи. Мы его поддержали в свое время. Сейчас он давно закончил литинститут, каждый год приезжает к нам в Летнюю творческую школу, ведет поэтическое направление. Он здорово умеет работать с детьми, создает там такие спектакли. Зажигает тот, кто сам горит, — так говорила моя мама.

Ваш бывший стипендиат Денис Мацуев с 2008 года стал президентом Фонда. Он ваш преемник?

Я сама ему предложила, сначала дала ранг заместителя, потом – на конкурсе – он стал президентом. Я в него верю. Он – одна из первых наших звезд, и ему все очень дорого. Сейчас он молод, много играет. Но годы идут, и, может быть, когда-нибудь он уже меньше будет играть и займется фондом по-настоящему, разовьет его. У меня не было такого имени, а уж его-то знает мир, он очень многое может сделать для «Новых имен», возглавив фонд. Он может даже обратиться к любому президенту любой страны, чтобы создать вообще мировое сообщество, и это ему будет под силу. Я-то хотела в рамках ЮНЕСКО создать такое сообщество, и не только для музыкантов. Но я очень четко оценила свои силы и возможности… Я хоть и была членом ЮНЕСКО, и ездила туда и в ООН, но я понимала, что у меня все идет к склону возрастному. Поэтому мне надо было упрочить позиции Фонда. и добиться того, чтобы нас поняло государство. Сейчас государство нам помогает, мы очень благодарны и Правительству Москвы, и Министерству культуры, и Минобразования – всем, кто старается нам быть полезными. Денис вхож во власть, и, если фонд ему действительно дорог, он его не оставит.

Какой объем сейчас занимает господдержка?

Точный объем не скажу – по-разному бывает: и 80%, и 70%. Суммы меняются, программы меняются. И я считаю, что мы – общественно-государственный фонд. У нас нет такого статуса, может быть, его даже и не изобрели еще. Наши сотрудники – не госслужащие, государство не имеет к этому отношения. Помещение нам тоже государство не дает — мы платим арендную плату. Конечно, если бы нас от этого всего освободили, мы больше могли бы тратить на прямые цели фонда. И все равно мы много делаем. У нас чистота в отчетах – мы их даем Министерству культуры и информации. Отчитываемся а каждый рубль, за каждый чих.

А частные инвесторы, если захотят прийти – примете?

Мы, как говорится, с распростертыми объятьями. Это очень редко, но бывает. Нам Coca-Cola, например, помогает… Мы не можем предоставить большой рекламы — мы же на стадионах не выступаем. Это у футбола аудитория большая. И трудно поверить, например, в мальчика 12 лет, что он что-то собой представляет. Многие думают: «Зачем? Я лучше отдам эти деньги туда, где они на меня будут работать».

Вообще поддержка талантливых людей – это область, в которую в России люди не очень хотят вкладывать.

Это печально. Надо иметь особое свойство души. Те, кто вкладывают деньги, хотят получать дивиденды. А мы не можем сделать так, чтобы имя или название организации громко прозвучало. Мы, конечно, говорим все время, что очень благодарны тем-то и тем-то людям, когда открываем концерт, например. Но это концерты – в зале Рахманинова, в малом зале консерватории.

И все же есть люди, которые просто помогают. Вот рояль, например, который стоит здесь, в моем кабинете, — нам подарили. Позвонили, и сказали: нам нравится программа «Новые имена», у нас есть рояль, и мы на нем не играем. Можно мы вам его подарим? Пришел профессор консерватории, посмотрел состояние. Мы его обновили. Написали на нем благодарность.

Иветта Николаевна, у вас есть мечта?

Хочется жить. Это главное. Чтобы и тревожиться, и заботиться, и плакать, и радоваться. Хочется, чтобы это просто продолжалось.

Я колоссальное удовлетворение имею в работе, в своей семье. Что еще нужно человеку, в особенности, в канун его 80-летия? Я ощущаю, что я нужна. И, конечно, я наполнена этим. Эта какая-то счастливая звезда для меня – «Новые имена» – дело жизни, которое пришло ко мне в зрелом возрасте. Самое главное, чтобы это дело было, чтобы оно не просто тлело, но горело и распространялось.

philanthropy.ru