Куда девались Клиберны?

Конкурс Чайковского прошел без больших скандалов, но и без больших открытий

Пианист Лукас Генюшас — один из фаворитов нынешнего конкурса им. Чайковского.
Фото: TCHAIKOVSKYCOMPETITION.COM

Вчера поздно вечером завершились прослушивания XV Международного конкурса имени Чайковского. Сегодня в Большом зале Московской консерватории будут официально объявлены и награждены победители одного из престижнейших в мире соревнований классических музыкантов. От конкурса с очень авторитетным жюри и в высшей степени влиятельным президентом оргкомитета — Валерием Гергиевым, с обновленной системой оценок (вместо запутанного компьютерного подсчета — только простое «да» или «нет» от каждого арбитра) ждали многого. Оправдались ли ожидания?

Почти три недели длился этот марафон из четырех потоков, разделенных не только на разные залы, но даже города: виолончельный и вокальный конкурс принял у себя Санкт-Петербург, оставив Москве пианистов и скрипачей. Извечной проблеме энтузиастов «Чайковского» — как разорваться на четыре части — помогал Интернет: все прослушивания транслировались и вывешивались на официальном сайте соревнования. Но помогал он скорее теоретически, потому что реально охватить этот гигантский объем информации, присутствуя притом и на живых прослушиваниях, почти невозможно. Автор этих строк выбрал другой путь — по максимуму вжиться в одно соревнование, в полной мере ощутив его накал. И этим соревнованием стал конкурс пианистов.

Драматургия конкурса прояснилась быстро. С самого начала заявили о себе как о фаворитах уверенно (хотя может быть, не очень художественно-индивидуально выступающий) Лукас Генюшас — представитель одновременно России и Литвы; воспитанник недавно скончавшейся известной пианистки, профессора Московской консерватории Веры Горностаевой и заодно ее внук; юный и обаятельно-победительный Даниил Харитонов — пока еще ученик Центральной музыкальной школы (класс Валерия Пясецкого); крепкий американский виртуоз Джордж Ли; романтически-утонченный француз Люка Дебарг…

К «досаде» журналистов, но в плюс к реноме конкурса, особо громких скандалов с проколами судейства не припомню: за это спасибо Дмитрию Башкирову, Борису Березовскому, Мишелю Бероффу, Питеру Донохоу, Сергею Доренскому, Барри Дугласу, Владимиру Овчинникову, Александру Торазде, Владимиру Фельцману и другим известным мастерам пианистического дела.

Второй тур (12 участников), особенно первая, сольная его часть, стал драматическим центром конкурса. Тут наибольшее разнообразие репертуара, давшее возможность проявиться индивидуальностям. И надо сказать, не всегда пресловутые фавориты выглядели лидерами. Да, все ноты 1-й сонаты Брамса и 7-й Прокофьева были сыграны тем же Генюшасом вполне интеллигентно, но эта музыка требует от исполнителя куда большего. Если говорить о таком слушательском чувстве, как симпатия, то ее, на мой взгляд, скорее достоин Илья Рашковский (иркутянин, воспитанник Владимира Крайнева в Ганновере) — хотя бы нестандартной программой, в которой сразу две сонаты Скрябина, 10-я и 5-я, а такая приверженность к определенному композитору всегда внушает уважение: у человека есть страсть — один из важнейших признаков индивидуальности. А воспитанник Михаила Петухова в Московской консерватории Дмитрий Маслеев показал себя настоящим музыкантом-исследователем, не боящимся трудных тем: в его программу вошли сразу две «Пляски смерти» — Листа и Сен-Санса (в обработке того же Листа).

Вторая часть второго тура — концерты Моцарта — принесла скорее разочарования, чем находки: мало кто из участников нашел свой подход к внешне скромному, но полному сокровищ и тайн творчеству зальцбургского гения. А Михаил Турпанов, до того зарекомендовавший себя глубоким интерпретатором Шуберта (высшая характеристика для пианиста, даже такой мастер, как Денис Мацуев, до сих пор опасается этого творца «божественных длиннот»), на Моцарте вдруг срезался, элементарно забыв текст…

Выбор финальной шестерки не вызвал заметных разногласий между жюри (к которому теперь присоединился и Мацуев) и публикой. Разве что Сергей Редькин с его механистичной манерой странновато смотрелся на фоне таких конкурентов, как, скажем, увлекательно-напористый Джордж Ли или утонченный Люка Дебарг… Люка — вообще уникум, о котором стоило бы написать отдельный рассказ: парень лишь в 11 лет начал учиться игре (тогда как в мире уже и пятилетний возраст считается пограничным — позже виртуозность развить гораздо труднее), а с симфоническим оркестром (ГАСО России) вообще впервые встретился на нынешнем конкурсе в свои 24 года. Ему еще элементарно не хватает физической силы, и 2-й концерт Листа в его интерпретации выглядел скорее порханием эльфов, чем полетом Мефистофеля с Фаустом, что было бы гораздо ближе к листовскому замыслу. А в 1-й части 1-го концерта Чайковского этот отточенный виртуоз в какой-то, далеко не самый сложный, момент вдруг растерялся, испугавшись непонятно чего…

Лукасу Генюшасу — отдельное спасибо за исполнение 2-го концерта Чайковского, который играется в десятки раз реже 1-го, хотя ничуть не хуже, а по драматургии и развороту даже шире. И за смелость после этой глыбы взяться за еще одну — 3-й концерт Рахманинова. Но даже этот закаленный боец к финалу рахманиновской эпопеи заметно устал.

Итак, кто же первый: Генюшас, Дебарг, Ли, Харитонов, Маслеев или Редькин?

Надеюсь, выбор жюри будет достойным. Хотя в целом могу сказать, что желанного открытия — индивидуальности масштаба Клиберна, Ашкенази, Соколова или Плетнева — по моим наблюдениям не появилось.

Куда же, фигурально говоря, девались Клиберны? Или, может быть, они созреют позже — из тех же Харитонова, Дебарга, из не дошедших до финала Турпанова, Рашковского?.. Но это уже вопрос не к уважаемому жюри конкурса имени Чайковского.


www.newizv.ru