«Ленинградская симфония»: MusicAeterna в концертном зале Мариинки

Первый гастрольный тур по России Оркестра musicAeterna под управлением Теодора Курентзиса, начавшийся 20 декабря в Перми и охвативший Тюмень, Новосибирск и Красноярск, завершился двумя столичными концертами: 28 декабря в Концертном зале Мариинского театра и 29 декабря в Большом зале Московской консерватории. Тур был посвящен одному сочинению — Седьмой («Ленинградской») симфонии Дмитрия Шостаковича.

В последние дни 2017-го — года 75-летия премьеры Седьмой симфонии и ее первого исполнения в блокадном Ленинграде, когда, казалось, всё по этому особому поводу было сказано, написано и сыграно, Теодор Курентзис продуманно (так же, как в случае с прошлогодней прямой трансляцией «Золушки» из Москвы в завершающий час (!) года Прокофьева) поставил финальную точку. Последнее слово о великой симфонии в юбилейный для нее год осталось за ним и его оркестром. Ни дирижер, ни оркестр ранее к этой партитуре не обращались. Тем более важно, о чем это послание.

Несколько перефразируем слова из интервью Курентзиса, сказанные в день первого концерта тележурналисту канала «Культура»: «Это канонизированное для ХХ века сочинение мы хотим сыграть нашим оркестром и его новым российским звуком, дать возможность обновления для этой музыки и возможность нового погружения в нее для слушателя».

Играть Седьмую в нашем городе — всё равно что быть под прицелом: истории, памяти, великой дирижерской традиции. Предновогодние хлопоты и подчеркнуто позднее время начала концерта петербургскую публику не смутили. То напряженное ожидание, каким полнился зал в минуты перед выступлением, не могло не привести оркестр в некоторый трепет. Но Курентзис известен своим бесстрашием и свободой от авторитетов. Музыканты и дирижер просто вышли, встали по обыкновению, которое нас постепенно перестает удивлять (у Курентзиса сидят на сцене только те, кто не может не сидеть в силу специфики игры на инструменте), дождались тишины и сыграли. Яростно, пронзительно, местами невообразимо по темпам и фразировке, но как цельно и как неравнодушно! И если не во всем безупречно, то более чем профессионально.

В первой части темп главной партии показался ускоренным, звук струнных — по-барочному сочным, связующая партия прозвучала зловеще, а хорал деревянных в побочной партии — удивительно чисто. Далее маэстро на время замер и знаменитые 283 такта эпизода Нашествия начались сами собой — с появления из небытия и нарастания партии малого барабана, наслоения фактурных пластов, смены тембров духовых (все соло и миксты удались) и плотности струнных. Оркестр неуклонно (и не сдерживая желания ускорить темп) двигался к генеральной кульминации —

теме Отпора и репризе главной партии. Сильное впечатление оставило возвышенно-прекрасное соло фагота (Талгат Сарсембаев), уводящее в астральные высоты завершающих шостаковичских построений.

Вторая часть несла отстраненность крайних разделов и заостренный гротеск в трио. В хорале начала третьей части стройно и скорбно, с прекрасной атакой вступили медные. На фоне «надмирных» струнных и весомых аккордов арф прозвучало филигранное соло флейты (Лаура Поу) — как «одинокий голос человека». В финале дирижеру удалось подготовить и воплотить мучительно трудное, но столь долгожданное победное ликование. Здесь было особенно заметно, что играющие стоя музыканты не только звуком, но и телом откликаются на театрально-размашистый жест и посыл дирижера и его магического танца, и казалось, что из этого «сцендвижения» и рождается экспрессия музыки.

Полные аншлаги в настроенные на легкомыслие предновогодние дни, особая «наэлектризованная» атмосфера в зале, когда публика (добрая половина которой непривычно юна для филармонической аудитории), буквально затаив дыхание, внимает происходящему, стоячие овации, полемическая, но в целом блестящая пресса — это говорит о том, что молодой оркестр играет всё лучше, что ему по плечу разный и самый сложный репертуар и он уже повел за собой молодого слушателя и «уважать себя заставил» вполне искушенных меломанов. А Теодор Курентзис (о котором уже как-то и не скажешь «греческий маэстро» — настолько он «наш»), возможно, нашел тот самый заявленный им «новый российский звук». К слову, присутствие на концерте в Перми специально приехавшего сына Шостаковича Максима, а в Большом зале Московской консерватории — вдовы композитора Ирины Антоновны Шостакович стало свидетельством особой и близкой поддержки для дирижера и музыкантов.

Покидая зал в эмоциональном потрясении, вспомнила, что пять лет назад здесь же в Концертном зале Мариинки в год 70-летия Седьмой симфонию дирижировал Валерий Гергиев —

и это тоже было потрясение. Великая симфония должна жить, звучать, ее должны играть и слушать новые поколения во всем мире. Играть по возможности хорошо, слушать — по возможности понимая. Так случилось и повелось начиная с года ее рождения. Она родилась и была впервые исполнена в конкретный и страшный момент нашей истории. Но прошедшие 75 лет показали, насколько Седьмая выше злободневного отклика и узких политизированных толкований, и как много открытий она продолжает в себе нести. Пройдут 100, 200 лет, и что бы ни было — останется гениальная общечеловеческая музыкальная мысль, заключенная в гениальную звуковую конструкцию. И тогда не по сиюминутным аллюзиям будут судить об этой музыке, а напротив, по музыке о времени, вызвавшем ее к жизни.

Галина ОСИПОВА

Источник: www.nstar-spb.ru