Маэстро из Шахт

Имя дирижёра Сергея Гринёва сегодня хорошо известно не только в нашем городе, но уже и за его пределами. Увлечение дирижированием началось ещё в годы учёбы в училище, и стало не просто профессией, а призванием.

Наш земляк, выпускник школы (ныне гимназии) № 10, в 1999 году закончил шахтинское музыкальное училище по классу тромбона. А затем последовало обучение в Ростовской государственной консерватории (академии) имени С. В. Рахманинова, которую Сергей закончил в 2004 году по классу тромбона (класс профессора Гузия В. М.), а в 2010 с красным дипломом получил второе высшее образование по специальности оперно-симфоническое дирижирование (класс профессора Когана С. А.). Профессия оперно-симфонический дирижёр — не просто редкая, но и уникальная.
Сегодня Сергей — молодой перспективный дирижёр, уже заявивший о себе в музыкальных кругах. Маэстро — как принято обращаться к дирижёрам на музыкальном языке — сотрудничает с Астраханским музыкальным театром, Ростовской филармонией, Ставропольским симфоническим оркестром, Симфоническим оркестром Северной Осетии (Алания), Музыкальным театром города Сыктывкар и др. На счету дирижёра работа над такими полотнами как оперы «Баттерфляй», «Евгений Онегин», «Борис Годунов», «Травиата», балеты «Лебединое озеро», «Щелкунчик», «Ромео и Джульетта», «Вальс белых орхидей». Так же Сергей отводит важную роль в своём концертном графике преподавательской деятельности, которая связана сегодня с шахтинским музыкальным колледжем и Астраханской консерваторией.
Когда смотришь на руки дирижёра, то ловишь себя на мысли на сколько это легко — одним взмахом заставить звучать весь оркестр. Это впечатление ошибочно в корне. Ведь каждый жест дирижёра — это его речь, это особый язык, на котором он говорит с музыкантами без слов. Попробуем хоть немного соприкоснуться с этой уникальной профессией.
— Сергей, что главное в вашей профессии?
— Я могу с уверенностью сказать что является не главным. Умение чётко двигать руками — то, чему учат дирижёра — не главное. А главное — совокупность нескольких факторов таких как музыкальность, организаторская способность, коммуникабельность, глубокое понимание музыки. Дирижёр должен уметь в музыке всё: понимать как играет каждый инструмент, знать его технические возможности и не требовать от исполнителя того, чего он по определению не может сделать на своём инструменте; дирижёр должен уметь спеть вокальную партию, что бы показать вокалисту, например в опере, как надо раскрыть образ в данный сюжетный момент, и даже уметь понимать танцевальные «па» во время постановки балета.
— Ваша концертная география весьма обширна. Скажите, уровень оркестров в разных городах сильно отличается?
— Да, к сожалению. В связи с реформами обучения в музыкальных школах, которые начались в 90-х годах, результаты мы пожинаем сейчас. Музыкальное образование было пущено на самотёк, без поддержки школы выживали как могли, сильные преподаватели уходили из профессии в коммерцию, а значит основное звено в музыкальном образовании — школа — у многих музыкантов, которые сегодня приходят работать в оркестры отсутствует, или на низком уровне. Так же на уровень оркестра влияет степень финансирования. В больших городах средств выделяется больше, в маленьких картина выглядит печальнее. Условия в крупных городах для музыкантов создаются лучше, а значит и оркестры наполнены музыкантами более высокого уровня. И даже инснтрументарий отличается. Не каждый провинциальный оркестр может позволить себе такие редкие инструменты как, например, английский рожок.
— Бывали случаи в практике, когда оркестр Вас не принимал?
— Любой оркестр, хоть крупный, хоть провинциальный, при первой же репетиции проверяет дирижёра «на прочность». Мне повезло, видимо, и таких проблем у меня в работе не возникало, но я, в самом деле, был свидетелем нескольких случаев, когда оркестр «съедал» дирижёра и дирижёрская карьера заканчивалась весьма печально. Нужно понимать, что оркестр это живой организм, очень сложно устроенный изнутри. Каждый человек в оркестре — это голос — незаменимая составляющая общего звучания. С каждым нужно считаться, каждого нужно видеть и слышать, понимать и принимать, с каждым работать как над общим звучанием, так и в отдельности. Со стороны кажется, что главный в оркестре — дирижёр. Вовсе нет, главные — это люди — профессионалы своего дела, а роль дирижёр помочь им зазвучать вместе, чисто, правильно; помочь создать музыку.
— В своей преподавательской деятельности в работе со студентами чему вы стремитесь их научить прежде всего?
— Я бы искренне хотел, чтобы все мои ученики после окончания обучения не расставались с музыкой, а значит прежде всего я делюсь с ними своей любовью к музыке, своим пониманием музыки. Научить этому невозможно, а вот поделиться, думаю, можно. Если ученик захочет в дальнейшем идти по музыкальному профилю, то его работа будет связана с игрой в оркестре или с дирижированием. Я преподаю дирижирование и оркестровый класс и моя задача как преподавателя заключается в том, что бы научить музыканта понимать дирижёрский жест во всём его многообразии. А в своей работе в классе по дирижированию важно научить видеть и слышать музыку со стороны, так как играя в оркестре музыкант волей-неволей оценивает её изнутри на уровне своей партии, которую исполняет. Но ведь сочинения Бетховена или Чайковского состоит не из отдельных партий.
— Есть ли среди ваших учеников те, кто достиг каких-либо высот?
— Конечно, но смотря что в данном случае считать высотой? Для кото-то просто закончить учебное заведение — уже большой результат. А для кого-то победа на международном конкурсе даже не высота, а всего лишь одна ступень. Здесь всё зависит от самих людей, если есть желание, то, конечно, всё получится. Я всегда без ошибок выделял людей, которые занимаются музыкой потому, что не могут без этого жить. И с такими учениками всегда особенно интересно работать.
Вот только за последние годы можно с гордостью вспомнить таких моих учеников, как Алексей Сидоров и Дмитрий Калинцев. Сейчас Алексей концертмейстер группы контрабасов в Астраханском музыкальном театре и преподаватель Астраханской консерватории, а Дима работает в Москве «первой валторной» в «Новой опере». С такими учениками — увлеченными своей профессией, фанатами своих инструментов — я не расстаюсь, и у нас есть совместные проекты.

— Кстати, в интернете есть видео и уже достаточно много положительных отзывов о вашем недавнем с Алексеем Сидоровым совместном проекте. Расскажите, пожалуйста, подробнее.
— Месяц назад прошёл уникальный, на наш взгляд, концерт для симфонического оркестра и солирующего контрабаса. Сложилось ложное мнение, что контрабас в оркестре — способен только «бурчать». Однако многие композиторы уже оценили технические возможности контрабаса и для этого инструмента сегодня написаны виртуознейшие сочинения, раскрывающие все его возможности. В нашем концерте прозвучали сочинения как отечественных, так и зарубежных композиторов разных эпох и стилевых направлений. В самом деле восторженные отзывы не случайны — солист прекрасно справился со своей задачей. А по ажиотажу вокруг концерта мы поняли, что такие концерты нужны и востребованы слушателями, и интерес к этому инструменту есть.
— Я знаю, что Вы берете в работу не только классические произведения, но и много новой не известной музыки. С чем это связано?
— В самом деле, есть музыка уже прошедшая испытание столетиями. Но есть музыка новая, современная, музыка не менее достойная о которой нужно рассказать публике, дать возможность услышать и оценить. Возвращаясь к концерту для контрабаса с оркестром скажу, что на концерте состоялась премьера произведения, которое ещё никогда не звучало в России — это «Кармен-фантазия» современного композитора Франка Прото. И это не единичный случай. Всегда стараемся включать в концерты новые произведения, знакомить с ними публику.
— Вы автор совершенно уникального проекта, где соединяется музыка и кино. Расскажите подробнее об этом концерте.
— Всё что мы делаем, мы делам для и ради нашего зрителя. А публика сейчас разная, и это хорошо. Есть публика «профессиональная», взрощенная на классике, на традиционных концертных формах, таких как опера, балет. Но есть и молодая, современная публика, которую нужно привлечь в концертный зал. Я в постоянном поиске новых концертных форм и эти формы, как ни странно, есть. Например, есть в моём активе концерт, состоящий из саундтреков к известным современным кинофильмам, таким как «Джеймс Бонд», «Розовая пантера», «Пираты карибского моря», «Такси», «Гладиатор» и другие. И звучание музыки в этом концерте сопровождается кадрами из фильмов, на большом экране. Это невероятное по зрелищности и эмоциональному напряжению действие, и зрителю всегда очень нравится слышать в живом исполнении музыку и видеть кадры из любимого фильма.
— 22 февраля в зале ростовской филармонии пройдут два концерта симфонической музыки для детей. Часто ли Вам доводилось дирижировать подобные проекты? Эти концерты чем-то отличаются от остальных, скажем взрослых концертов?
— Конечно, ведь маленькая публика более восприимчивая, это как своеобразный тест на прочность для дирижёра. Здесь по реакции из зала сразу видно в чём ты ошибся, потому что ребенка обмануть в музыке невозможно. И даже по глазам, когда поворачиваешься в зал видно, верит он тебе или нет, нравится ему или нет, на одном дыхании он выслушал концерт или это было испытание для ребенка. Очень люблю эти концерты именно за их искренность. Но, к сожалению, сегодня такие концерты редкость. Особая благодарность за это администрации Ростовской областной филармонии, что из года в год поддерживают идею «Детского абонемента».
— Если бы была возможность вернуться назад и поменять профессию, какую бы вы выбрали?
— Я даже никогда не задумывался о том, что моя судьба моя могла сложиться иначе и пройти мимо музыки. Путь музыканта — сложен, путь дирижёра сложен вдвойне, но результат стоит того, что бы постоянно учиться, самосовершенствоваться и развиваться. При всей сложности и ответственности только музыкант получает награду, не сравнимую ни с какой другой наградой — это благодарность и аплодисменты зрителя.
— С какими жанрами Вам больше нравится работать? Музыку каких композиторов дирижируете с бóльшим удовольствием?
— Из жанров, конечно, симфония. Только в этом жанре дирижёр независим и может показать своё «лицо», свою интерпретацию. В балете, например, многое зависит от танцоров, от их возможностей. Сегодня танцор танцует с травмой, а это значит, что темпы будут медленнее, чем должны быть. То же можно сказать и про оперу, где есть солисты, и так же срабатывает человеческий фактор. И только в симфонии есть свобода, когда ты один на один с оркестром, и дыхание этого организма полностью в твоих руках. Из композиторов я очень люблю симфонии Чайковского. Эта музыка мне близка и понятна. Из зарубежных композиторов Равель.
— Есть музыка, которую Вы не берётесь дирижировать и почему?
— Не берусь дирижировать Малера и Вагнера. Эта музыка для меня как новая ступень, к которой я ещё только иду. Я думаю, что такая музыка есть у каждого дирижёра, до которой нужно дорасти. Музыка, которая ещё ждёт своего исполнения.
— Вспомните свою первую репетицию с оркестром, и первый концерт. Какие эмоции были в те моменты?
— На первой репетиции меня не покидала мысль, что передо мной музыканты, которые знают и умеют больше меня. И был страх сказать что-то глупое от волнения и вызвать смех среди оркестрантов. А на первом концерте было волнение и колоссальный страх ошибиться в дирижёрском жесте, тем самым сбить оркестр.
— Маэстро, если ли у Вас творческая мечта?
— Есть очень необычная мечта. Я сын своего города — города Шахты, очень горжусь этим и всегда возвращаюсь сюда с удовольствием. Мой дед и отец — шахтёры с огромным стажем. А мечта заключается в том, что бы создать в нашем городе профессиональный оркестр. Начать можно с камерного и постепенно расширить его до симфонического. Жители нашего города заслуживают слушать хорошую музыку в исполнении оркестра. Но это только мечта, это ещё дело будущего.

kvu.su