На главном конкурсе с оркестром

Завершился XV Международный конкурс имени П. И. Чайковского.

Марафон, проходивший по четырем специальностям — «фортепиано», «скрипка», «виолончель», «сольное пение» — привлек внимание любителей музыки, а качественная трансляция телеканала «Медичи» позволила следить за его событиями из любой точки мира и собрала шестимиллионную аудиторию. Последние годы говорить о падении престижа этого состязания — скандалах, недовольстве решениями жюри — стало почти нормой. Возглавив Оргкомитет, Валерий Гергиев взялся за расчистку «авгиевых конюшен», и преуспел: нынешний юбилейный конкурс прошел весьма гладко. В немалой степени потому, что впервые выставили жесткий барьер — ученики членов жюри не имеют права участвовать в состязании. Да и система голосования стала проще и прозрачнее.

Один из давних упреков — подавляющее количество российских конкурсантов во всех номинациях: что ж, действительно, у нас по-прежнему блестяще учат, профессия «классический музыкант» притягивает молодых людей, несмотря на ее относительную безденежность и отсутствие в России внятного культурного менеджмента. Прослушивания, проходившие у пианистов и скрипачей в Москве, а у виолончелистов и вокалистов — в Петербурге, доказали: объективно наши играют здорово, и искусственно вводить квоты нет смысла. В целом география сложилась достойная: 29 стран, в том числе Германия, Италия, Польша, Франция, Китай, Тайвань, США, Канада. В жюри — крупнейшие музыканты, в том числе и победители конкурса Чайковского прошлых лет.

В дни третьего тура «Культура» попросила прокомментировать ход прослушиваний московской части конкурса всемирно известных музыкантов, членов жюри по специальности «фортепиано» и «скрипка»: представляющего США пианиста, дирижера Владимира Фельцмана и российского скрипача Вадима Репина.

Владимир Фельцман: «Играть в два раза быстрее, потому что вам так хочется, — бессмысленно»

культура: Ваше мнение часто не совпадало с общим решением жюри?

Фельцман: Напротив, я «угадал» 11 из 12 конкурсантов, прошедших во второй тур. В финале играли пятеро из шести участников, которых я хотел бы слышать. Расстроило меня отсутствие в финале Ильи Рашковского — он показался одним из самых интересных исполнителей. Из десяти членов жюри за Рашковского проголосовали шестеро. Столько же голосов собрал еще один участник, но у него оказался более высокий балл.

культура: Пришлось голосовать повторно?
Фельцман: Нет. Регламент конкурса этого не допускает, что правильно. Если участники получили равное количество «за» при голосовании, подсчитывают баллы, они и оказываются решающими.

культура: По какой шкале оцениваются выступления?
Фельцман: По 25-балльной.

культура: С прошлого конкурса появился дополнительный этап — исполнение Концерта Моцарта с камерным оркестром. Нужно ли так утяжелять и без того сложную программу?
Фельцман: Это здравое решение. Можно отлично выучить этюды и пьесу Чайковского, «вломить» сонату Прокофьева. Моцарта не заучишь и не «вломишь», все равно станет ясно, что за артист перед нами, как он мыслит. С моей точки зрения, настоящего Моцарта мы не услышали. Было пару достойных исполнений, но никто из ребят пока не передает моцартовской театральности и оперно-вокального начала.

культура: Ваше отношение к аккомпанементу? Ведь от оркестра во многом зависит конечный результат. Игра «Солистов Москвы» вызвала у меня немало вопросов.
Фельцман: Конечно, оркестр — равноценный партнер в жанре концерта. «Солисты Москвы» — великолепные музыканты, я сам выступал с ними. Однако выбор дирижера Аэртона Десимпелара оказался не самым удачным, из-за него оркестр все время «опаздывал». Что касается Государственного камерного, то его я услышал впервые, и музыканты произвели прекрасное впечатление: стилистически правильная игра, без излишнего вибрато. Их руководитель Алексей Уткин — музыкант самого высокого класса. Те конкурсанты, которые играли с ним, оказались в гораздо более выгодном положении.

культура: Прежде Вы отказывались участвовать в работе конкурсных жюри. Почему?
Фельцман: Конкурсы — всегда политика, и лучше попытаться помочь молодым коллегам другими способами. В последние годы крупные состязания особенно коррумпированы. Одна и та же группа людей, в основном педагоги известных учебных заведений, входит в число арбитров и решает, кому из своих учеников дать премии. На конкурс имени Чайковского я приехал по просьбе Валерия Гергиева: мы с ним дружим более четырех десятилетий, познакомились в Ленинградской консерватории в классе легендарного педагога Ильи Мусина. С тех пор много играем вместе.

Приглашая меня, Гергиев подчеркнул, что в устав конкурса внесли изменения по регламенту работы жюри, чтобы сделать ее максимально объективной. Но даже при этом каждый из судей может кого-то «убрать», поставив незаслуженно низкие баллы. Этого никто не узнает, ведь голосование — тайное.

культура: В конце 60-х Вы победили в конкурсе имени Лонг и Тибо в Париже. А почему не участвовали в главном российском смотре?
Фельцман: Меня вызывали в Министерство культуры, уговаривали — тогда требовалось укрепить состав советских участников, искали лидера. Я отказался, так как совершенно неконкурсный человек. Помнил, каких нервов мне стоил Гран-при в Париже. Переживать неприятные эмоции вновь не хотелось. Но замены конкурсному механизму нет. Молодым людям, желающим получить концерты, менеджмент, необходимо пройти эти испытания. Конкурсы — «зло», с которым приходится мириться.

культура: Споры вызвало выступление во втором туре известного пианиста Андрея Коробейникова. К нему были претензии по исполнению 32-й сонаты Бетховена.
Фельцман: С моей точки зрения, интерпретация, предложенная Коробейниковым, невозможна. И вот почему. Вторая часть данной сонаты — Ариетта. Если вы начнете петь в таком темпе, в каком играл Андрей, то спустя два такта умрете от удушья.

культура: То есть Вы уважаете понятие «верность авторскому тексту»?
Фельцман: Верность авторскому тексту — это иллюзия. Надо знать «словарь» композитора, чувствовать время, когда он создавал свою музыку. Понимание культурного контекста задает определенные рамки, в которых исполнитель может двигаться. Однако играть что-либо в два раза быстрее или в три раза медленнее только потому, что вам так хочется, да еще и претендовать на новое открытие Бетховена, бессмысленно.

культура: Какие впечатления от Москвы?
Фельцман: Мне всегда приятно возвращаться в родной город, Россия остается для меня особым местом, несмотря на все мои прошлые трения с советской властью. Хотелось бы почаще бывать на родине, играть для российской публики. У меня сохранились теплые отношения с Московской консерваторией, моей альма-матер, — надеюсь в скором времени приехать, поработать как дирижер, дать концерт со студенческим симфоническим оркестром Консерватории.

Вадим Репин: «Не смог отказать бельгийской королеве и Валерию Гергиеву»

культура: На конкурс приехали представители Европы, США, стран Азии. Можно ли говорить о разных скрипичных школах, или сейчас и в этой области эпоха глобализации?
Репин: Географическая составляющая минимальна, так было всегда. Важна атмосфера, в которой рос человек, формировались его вкус и мышление. Меня смутило, что исполнители пытаются копировать, подражать или ограничиваются стремлением сыграть как можно ровнее, чище. Им явно недостает собственных идей и чувств. Исключение — Клара-Джуми Кан, ставшая для меня фавориткой со второго тура.

культура: Ваша оценка совпала с решением жюри?
Репин: В финал прошли все, за кого я голосовал. Результат логичный и отражает качество выступлений. Шестерка финалистов имела в совокупности больше положительных качеств, чем остальные.

культура: Концерты Моцарта — постоянный камень преткновения. Как справились конкурсанты, все ли стилистически верно понимали музыку венского классика?
Репин: Что такое стилистика Моцарта? В наше время, два века спустя, просто подражать старинной манере, играя без вибрато, недостаточно. Я не сторонник того, что Моцарт диктует единый стиль. Моцарт безграничен, и все зависит от убедительности исполнения.

культура: Вы руководите Транссибирским арт-фестивалем в Новосибирске. Кого-то из участников пригласили бы в программу следующего года?
Репин: Конечно, Клару-Джуми Кан. В ее игре встречались совершенно сумасшедшие трактовки, но это ее стиль, даже жизненная позиция, и она меня убедила. В ее порой диких выходках, в необычной звуковой атаке, фразировке, иногда на грани хорошего вкуса, я улавливал четкую мысль, находившую дальнейшее развитие.

культура: Как часто Вы работаете в жюри?
Репин: Стараюсь избегать этого рода деятельность, так как морально тяжело определять дальнейшую карьеру человека: это крайне ответственно. Принимал приглашения только дважды. Первый раз не смог отказать в просьбе бельгийской королеве Елизавете и отслушал как член жюри финал конкурса в Брюсселе. Сейчас сделал исключение для Валерия Гергиева. Грандиозно, что ему удалось привлечь в жюри таких ключевых персон музыкальной жизни, как Клайв Гиллинсон, исполнительный директор и художественный руководитель Карнеги-холла, Мартин Энгстрем, директор фестиваля в Вербье, Михаэль Хефлигер, исполнительный директор и художественный руководитель Люцернского фестиваля. Они обладают широким художественным кругозором, и их мнение чрезвычайно интересно. Надеюсь, что многие конкурсанты — не только победители — получат от общения с ними бесценные бонусы.

Евгения КРИВИЦКАЯ
portal-kultura.ru