Наталья Серова: «Я ни одной секунды не жалела о своем выборе»

Наталья Владимировна Серова рассказывает истории. Это истории о музыке и о тех, кто ее создает.

И это так прекрасно, что после одного из концертов в филармонии я не могла не подойти и не предложить Наталье Владимировне побеседовать. А в итоге оказалось, что помимо моего восхищения есть еще один, причем очень значимый, повод для встречи. Дело в том, что в этом году исполняется 25 лет творческой деятельности Натальи Серовой на сцене Новгородской областной филармонии.

«Ни одной секунды не жалела о своем выборе профессии и всем желаю никогда не жалеть, потому что это счастье», — говорит моя собеседница. Я очень надеюсь, что это счастье будет длиться еще долго, и мы с вами услышим много ее незабываемых рассказов о композиторах.

Но пришло время рассказать историю о ней самой.

Тайна деревянной шкатулки

Однажды, разбирая вещи, Наталья Владимировна обнаружила деревянную шкатулку, которую дедушка сделал в подарок своей супруге на 35-летие свадьбы. Он увлекался изготовлением таких вещиц, а эту смастерил с особенной теплотой, внутри обклеил фотографиями, которые рассказывали о разных этапах совместной жизни — вот они с бабушкой молодые, вот родилась дочка, вот внучка Наташа…

Когда Наталья Владимировна открыла шкатулку (та запиралась на ключ) и прочитала документы, которые в ней хранились, долго плакала. Перед глазами вставала скрытая от нее до сих пор история рода.

В шкатулке она нашла свидетельство об окончании Есауловского женского училища своей прабабушки (в таких училищах получали образование дочери казачьих офицеров), донской казачки Дарьи Васильевны Гусаковой, чудом сохранившийся паспорт прадедушки, Леонида Сергеевича Хрипкова, офицера жандармерии.

Плотная голубая бумага, церковная печать о венчании, письмо прадедушки к супруге от 29 июня 1912 года… Он, кстати, был старше на 11 лет, вдовцом с двумя детьми, когда на ней женился. «Уродился ли крыжовник…», — цитирует по памяти Наталья Серова эту семейную реликвию, написанную мелким-мелким почерком, чернилами, которые стали коричневыми от времени. Кстати, прадедушка знал несколько языков — немецкий, английский, калмыцкий (так как жил на Дону, где была таможенная станица Аксай), играл на фисгармонии.

Увы, он умер от холеры, и прабабушка угасла от тоски, потеряла интерес к жизни, почти не ела, через несколько месяцев последовала за мужем. Дети (их было семеро) попали в детдом, четверо тоже умерли. Бабушке Натальи Владимировны в тот момент было 9 лет.

Перебирая эти бесценные документы и другие сохранившиеся семейные реликвии, Наталья Владимировна начала вспоминать уклад их жизни, семейные традиции, разговоры дедушки и папы, речевые обороты, даже кулинарные рецепты. И многое стало понятным.

Дело в том, что бабушка и дедушка от прямых расспросов об их родословной старались уклониться, очень боялись — казаки ведь пережили гонения. Мало рассказывала бабушка и о своем отце, а на сохранившемся свадебном фото она обрезала мундир с погонами на фигуре папы.

Но одно за другим приходили воспоминания о том или другом моменте, которые открывали правду.

«Вот дедушка лежит на софе — старенький, хотя какой старенький, здоровенный дядька с огромными черными бровями, — рассказывает моя собеседница. — Звучит русская песня, и дедушка не только подпевает, вон уже и пританцовывает, как будто едет на коне и держит в руках вожжи. Вот бабушка собирает пенку с молока — готовит донской каймак…

А какой был к деду почет и уважение! Да, бабушка была полнейшей хозяйкой в доме и муж отдавал ей всю зарплату, но когда покупали фрукты, то самое лучшее яблоко всегда предназначалось дедушке. Кстати, после свадьбы дедушка запретил бабушке работать, так как считал, что мужчина обязан обеспечивать семью. Прожили они в браке 60 лет, и количество счастливых лет бы росло, но дедушка умер из-за врачебной ошибки, а бабушка пережила его лишь на год».

Как-то раз Наталья Серова купила большую монографию Валерия Шамбарова «Казачество», которая тоже помогла многое вспомнить и понять, в частности, об еще одном представителе семьи. Среди документов из шкатулки Наталья Владимировна нашла удостоверение и послужной список дедушкиного дяди Василия Алексеевича Фомина, который был писарем 5-го Донского казачьего полка, то есть вторым человеком после атамана. Как выяснилось из монографии, писарь вел переговоры, отвечал за внешние связи, у него хранилась печать. В послужной список вносились данные о том, владеет ли человек холодной ковкой лошадей, участвовал ли в боевых действиях, был ли ранен. Василий Алексеевич прожил 94 года, сохранилась фотография, на которой маленькая Наташа сидит у него на коленках.

Кстати, из казаков был и отчим Натальи Серовой, ставший любимым папой. Петр Иванович Безуглый, родившийся в станице Усть-Лабинская (а дедушка, кстати, из знаменитой Потемкинской, которая прежде называлась Зимовейской — в ней родился Емельян Пугачев).

«Петр Иванович был кубанским казаком с проколотым ухом. Кстати, знаете, зачем они прокалывали уши? Это ведь удивительная вещь, — рассказывает Наталья Владимировна. — У младших сыновей в семье казаков было проколото одно ухо, у единственных сыновей или единственных детей в семье — два.

В уши вдевали круглые серьги, так по ним определяли какой сын в семье. Во время битвы казаки оберегали таких своих товарищей, чтобы матери не теряли младших или единственных сыновей. Казачество — особый мир, особое братство.

Папа воевал на Волховском фронте, был капитаном артиллерийской батареи. Они охраняли Дорогу жизни. Во время акции „Бессмертный полк“ я несла его фотографию… Он был красавец! Русые волнистые волосы, прекрасные голубые глаза, стать… Его капитанские погоны, статьи о нем в газете и журнале и другие памятные вещи я передала в Музей воинской славы».

О папе Петре Ивановиче у Натальи Серовой — самые теплые воспоминания. Как-то раз, когда он еще не жил вместе с семьей, засиделся у них в гостях под вечер. Пятилетней Наташе пришла пора идти спать. Перед сном стали ее уговаривать выпить горячего молока. «Выпей, а то уйду и больше не приду», — сказал Петр Иванович. «А если выпью, останешься у нас жить?» «Да». «Навсегда?» «Навсегда». Девочка выпила ненавистное горячее молоко залпом, и папа остался. А как оказалось позже, они с мамой на тот момент уже были женаты. Об этом рассказало свидетельство о браке, обнаруженное в той самой шкатулке…

Петр Иванович обладал прекрасным чувством юмора, обаянием. Когда Наташа училась в музыкальной школе, любила пошутить: «Папа, сыграй мне сонатину», а он в ответ: «Ой, боюсь я сатанину». «Сыграй мне прелюдию». «Да постесняюсь я при людях…»

Не могу не сказать, что настоящего отца Наталья Владимировна тоже вспоминает во время нашего общения с теплом, хотя и родители разошлись, когда она была маленькой. Папа был штурманом морской авиации. Дочку он не забывал, присылал письма и красивые открытки. Умер в 1971 году.

Завершая разговор о семье, Наталья Владимировна говорит: «Цените каждую минутку, проведенную с родными людьми. Расспрашивайте бабушек и дедушек, родителей, не стесняйтесь говорить им добрые слова. Потом до такой степени горько, что этого не вернуть!»

«У вашей девочки тонкие пальцы»

Наталья Владимировна родилась в Великих Луках. Ей было годика два, когда семья переехала в Новгород. Жили в доме на Пяти углах. В то время квартиры отапливались дровяными печками, титаны тоже топились дровами. Из того времени у нашей героини сохранились воспоминания о том, как они с бабушкой пели.

Мама Натальи Серовой училась играть на скрипке, но выбрала юриспруденцию, закончила юридический факультет университета в Ленинграде, прослужила в милиции до звания майора, руководила мужчинами, для них была авторитетом.

А Наташу начали обучать игре на фортепьяно с шести лет, после одного случая, который, кстати, произошел в здании филармонии (в то время там располагался театр).

«В Новгороде был концерт Рихтера, — вспоминает моя собеседница. — Мы с бабушкой тоже пришли послушать великого пианиста. В антракте я положила руки на спинку соседнего кресла и стала «играть». Я не баловалась, была очень скромной послушной девочкой (кто бы мне сказал, что я однажды выйду на сцену!) И тут какой-то пожилой мужчина в очках посмотрел на мои руки и сказал бабушке: «У вашей девочки тонкие пальцы, ей надо учиться музыке».

К совету незнакомца прислушались (тем более, что дома был инструмент), нашли через знакомых студентку дирижерско-хорового отделения Киру Егорову. Кира Петровна занималась с Наташей дома, а затем девочка поступила в музыкальную школу, которая в то время была одна в городе и располагалась в кремле.

Наталья Серова училась там на четверки и пятерки, однако на выпускном экзамене ей дали рекомендацию не на фортепианное, а теоретическое отделение музыкального училища. «Я сильно огорчилась тогда, — вспоминает Наталья Владимировна, — но преподаватели знали, что делали».

После училища она стала в нем преподавать, потом поступила В институт имени Гнесиных, на историко-теоретико-композиторский факультет. Правда, заканчивать вуз пришлось заочно — родился сын Андрей. Сейчас ему 34 года, он живет с женой в одной из стран Европы. Большой специалист в области полиграфии. Становится все больше похож на прадеда-казака.

Искусство слова

Сейчас Наталья Владимировна, мастер слова, учит студентов лекторскому делу. И не только искусству красноречия, методике выстраивания вступительных слов и лекций-концертов, но и тому, как нужно выглядеть, как держать спину, как красиво уйти со сцены.

Сложно поверить, что когда-то на сцене на Наталью Серову нападал такой страх, что она просила выключать свет в зале! В музыкальном училище и Гнесинке таких предметов не было, так что всему приходилось учиться на собственном опыте при поддержке Леонида Владимировича Шитенбурга — бывшего директора Новгородской филармонии.

Наталья Серова делится со студентами профессиональными секретами. Поделилась она таким секретом и со мной. Правда, это пример из серии «как не надо». Оказывается, можно зарубить самому прекрасному музыканту все «бисы», если не сказать перед последним произведением, что оно прозвучит в завершении концерта.

— И вот зрители похлопали и ждут, что будет дальше, — рассказывает Наталья Серова. — А дальше — ничего. Нет больших аплодисментов, чтобы спеть на «бис», нет ничего в программе. Выходишь и говоришь: «Концерт окончен».

Мы говорим с Натальей Владимировной о современном школьном образовании, о том, что студенты сейчас с трудом могут изложить свои мысли и в письменном, и в устном виде, не хотят читать. Наталья Владимировна вспоминает, как в школе их учили говорить, думать, как они составляли рассказы по картинкам. Как учили наизусть стихи и прозу.

«Я знала всего „Онегина“ наизусть, почти всего „Руслана и Людмилу“, — вспоминает она. — А сейчас, во время изучения опер, когда нужно прочитать „Пиковую даму“ или „Войну мир“, классику читать в большинстве своем студенты не хотят. А ведь в либретто опер отличия в трактовке, смысловых акцентах от текста Пушкина и Толстого.

Важно прочитать эти книги и понять, тогда это останется на всю жизнь и не надо будет ничего зубрить. И потом, поймите, ребята, это ведь особый мир… Вы не имеете права себя считать русскими, пока не прочитаете „Войну и мир“. Современные талантливые дети могли бы многограннее развиваться, если бы в школе сохранились те традиции, на которых воспитывали нас».

По мнению Натальи Владимировны, в том, что дети перестают читать, вины компьютеров нет. Интернет — это колоссальный ресурс. В нем много книг, есть галереи живописи, музыки, возможность не только не только слушать, но и смотреть оперу, балет в прекрасных театрах и залах, выбирать любых исполнителей.

«Многое зависит от педагога, — говорит Наталья Серова. — Расскажите детям доступно и интересно про русских композиторов в школе, пока у них еще нет нигилизма. Про Глинку, про Чайковского. Музыка связана с историей, литературой. Говорите на уроке истории про Ивана Сусанина, вспомните оперу, читаете Пушкина — расскажите об операх, основанных на его сюжета, послушайте, к примеру, сцену письма Татьяны. Уделите хотя бы пять минут этому на уроке, и если ребенок сердечком прочувствует — это в нем навсегда останется. А пальцы веером делают и говорят, что „это нам не нужно“, сначала для того, чтобы покрасоваться перед приятелями, а потом такое отношение закладывается в головушку по принципу самовнушения и так в ней и остаётся. А когда позже шелуха с человека сходит, он понимает, как много упустил.

В музыкальных школах, школах фольклора традиции сохраняются. Я преклоняюсь перед Мариной Клавдиевной Бурьяк. Она делает необыкновенные вещи. Как-то был концерт в лектории, зал битком, детки с двухлетнего возраста уже танцуют. Разве они будут плохо относиться к народному искусству? Никогда! Для них это как дышать. Но ведь и с другими также можно, в тех же детсадах. Но без нравоучений. Потому что, как только мы преподнесем это серьезно и обязательно, то в переходном возрасте встретим неприятие».

Воспитание — питание души

Так получилось, что накануне встречи с Натальей Владимировной я пересмотрела фильм «Весна на Заречной улице». Если помните, там был такой момент — герой Николая Рыбникова приходит к учительнице, а та включает радио. Начинается концерт по заявкам… И вот, «по просьбе комбайнера Науменко, киномеханика Рябова, учительницы Левченко звучит Второй концерт для фортепиано с оркестром Рахманинова». И ведь действительно, в то время благодаря радио люди даже в глубинке были прекрасно знакомы с классикой, знали оперы… Об этом я тоже предложила поразмышлять своей собеседнице.

— Все возвращается. Развивается по спирали. Надеюсь, вернется и это, — говорит Наталья Серова. — В то время в школе воспитывали уважение к Родине, в нас воспитывали совесть. Поэтому и была так востребована и понятна классическая музыка: потому что она — от души. А сейчас, к сожалению, совесть не всегда в почёте, «можно все». И, увы, в нашем обществе сохраняется очень большое влияние западной псевдокультуры.

Но я верю, что такое отношение к культуре, как было прежде, можно возродить. Души ведь у людей все равно чистые, русский народ — генетически высоконравственный. Когда деткам рассказываешь о музыке — у них глазёнки горят.

В свое время у нас в филармонии на протяжении многих лет было до 12 различных абонементов в сезон, лекции-концерты для слушателей разного возраста — и для детсадов, и младших классов, и для подростков. Никогда не забуду лекцию в солецкой музыкальной школе. После концерта мальчик лет семи смотрит на валторну и спрашивает полушепотом: «А можно ее потрогать? А можно в руки взять?» Даже если он не станет музыкантом, то такое уважительное отношение к музыке, эту святость он в себе сохранит. Если детям хотя бы раз в месяц такие беседы проводить — то все возродится.

Еще пример. Года два назад, когда был юбилей Рахманинова, филармония разработала проект и выиграла грант в конкурсе «Новгородика». Это позволило провести концерты в двух селах, связанных с жизнью и творчеством Рахманинова, в Захарьино и Пинаевых горках. Мы туда приехали с народным оркестром и певцами Владимиром Гневышевым и Любовью Макухой, а я рассказывала о Рахманинове. Вы не представляете, какая тишина была, как внимательно слушали дети. А потом люди говорили — приезжайте к нам еще, как это интересно, как это нам нужно… Развивать бы это дальше.

Так что тяга у людей в глубинке к классической музыке есть, и ее надо подпитывать. Особенно у молодежи. Ведь когда ребенок начинает ходить, вы что, говорите: «Пусть ходит сам?» Нет, вы поддерживаете.

Воспитание души идет через литературу, через музыку, через сострадание. У нас души многих молодых людей и подростков в каком-то панцире. И этот панцирь, под которым спит заколдованная принцесса, надо разбить, и разбудить ее.

Как-то раз я привела финских студентов-музыкантов в наш музей изобразительных искусств. Среди них была такая эпатажная девочка с дредами. Но вот она остановилась перед картиной «Горе» художника Творожникова, и я вижу, что у нее на лице — искренние переживания… Вот она -душа. Ее надо расчистить от сорняков и камней, и тогда она вырастет в прекрасное дерево. Об этом надо думать в семьях и школах.

Мартын и Паня

Своим студентам Наталья Владимировна говорит так: «Вы можете верить или не верить в Бога, но существует закон компенсации подлости. Не делайте того, чего не хотели бы чтобы делали вам, потому что все равно это вернется рано или поздно. И наблюдайте за жизнью».

У Натальи Владимировны — кот и кошка. Оба попали к ней после тяжелых жизненных испытаний. «Всю жизнь у нас были кошки и собаки с помоек, — говорит Наталья Владимировна. — А как иначе?».

Мартын — черный кот с белой грудкой и белыми носочками, солидный красавец. Его назвали так потому, что котенком с обрезанными усами его нашли 8 марта в лесу, куда он был выброшел бывшими хозяевами умирать, а сын Натали Серовой его привёз домой.

Кошка Паня — от слова Пантера. Черная кошка с апельсиновыми глазами и отмороженными ушками. Ей тоже пришлось натерпеться. Три дня, в мороз и вьюгу она сидела на кремлевской стене и на карнизе третьего этажа филармонии. Достать ее оттуда никак не получалось, сотрудники МЧС тоже помочь не смогли. Наконец, поздно вечером Паня сорвалась с карниза. Наталья Владимировна принесла ее домой. Сначала Мартюша очень удивился шипящей кошке, но потом они подружились.

Наталья Владимировна подарила уютный дом и свою любовь этим двум маленьким существам, показала им, что не все люди жестоки. И я верю в то, что в мире действует не только «закон компенсации подлости», но и закон, по которому к человеку возвращается добро.

«Не пририсовывайте Джоконде брови»

Иногда на концертах Наталья Владимировна читает стихи. Последнее, что я слышала в ее исполнении, стихи Антонио Вивальди на вечере, посвященном жизни и творчеству этого композитора.

Ах, какой это был чудесный концерт! Прекрасная музыка, красивые фоны, которые позволяет создавать оборудование филармонии, современные технологии и, конечно же, истории от Натальи Серовой. Поэтому мне было интересно расспросить Наталью Серову о любимых поэтах и неожиданно выяснила, что поэзии она предпочитает прозу. Конечно, стихи она тоже читает, «под настроение», в юности, как и многие девушки, прошла увлечение Ахматовой и Цветаевой, восхищается гением Пушкина, лирикой Саши Чёрного. Но все же больше любит читать прозу.

«Я обожаю Гоголя, его необыкновенный юмор, эту красочность, мудрость. Гоголь — это чудо. Обожаю спокойное размышление Экзюпери, его „Планету людей“, „Маленького принца“. Очень люблю Льва Толстого», — признается Наталья Серова.

Во время нашего разговора о «Войне и мире» я затронула тему экранизаций, тем более, что не так давно в Новгороде снимали британский сериал.

«Я считаю, что после фильма Бондарчука переснимать „Войну и мир“ нельзя, — говорит Наталья Владимировна. — Есть вещи, которые нельзя переделывать или пытаться „переплюнуть“ шедевры. Я всегда говорю: „Не пририсовывайте Джоконде брови! Как было в моде того времени оставьте, не осовременивайте! Познайте и поймите то время, его традиции“.

Это касается и оперных постановок. Как-то я, стиснув зубы, досмотрела по телевизору до конца трансляцию оперы „Жизнь за царя“ Глинки в современной трактовке. Хор в свитерочках с оленями и джинсах… Но почему не показать, как было на самом деле? Все осовремениваем, подстраиваем под себя, эпатируем, а истории не знаем…

Не стоит браться и за „Тихий Дон“ после Герасимова. Я видела рекламные ролики сериала, снятого Сергеем Урсуляком, после которых не стала смотреть его принципиально. Артистки заштампованы в образе лирических полузападных героинь. А ведь казачки — всегда яркие, красивые — не всегда лицом, но нравом, повадкой. Хотя они и воспитывались скромными, но в них все равно была какая-то лихость, отчаянность, смелость при том. И потом, простите, когда я увидела Маковецкого в роли отца, который полукомически взбирается на крыльцо, а бабка сзади идет и посмеивается с подружкой над ним… Тут бы казак развернулся и въехал бы ей в ухо!

И еще… не надо „перепевать“ Вертинского. Вот кого я боготворю. Подражать Вертинскому — пошлость, петь по-другому невозможно — так оставьте его в покое, слушайте его, транслируйте, иллюстрируйте стихами… В общем, не пририсовывайте Джоконде брови».

О людях

За четверть века на сцене областной филармонии Наталье Владимировне довелось работать со многими известными людьми, и не просто известными, но и великими музыкантами. Я попросила ее рассказать хотя бы о нескольких самых ярких встречах.

«Забавная история произошла у меня с Борисом Штоколовым, любимейшим певцом моего дедушки! — рассказывает Наталья Серова. — Мне было тогда лет 36. В 1991 году СССР перестал существовать, и страна стала называться Россией. Я и представила его: „Народный артист России Борис Штоколов“ и ушла за кулисы. Было холодно, я прижалась спинкой к трубе с горячей водой и греюсь. Вдруг подходит ко мне дядька, похожий на сибирского лесоруба, косматый, с черной бородой (это был его директор). И строго говорит: „Как вы объявили Штоколова?“ „Народный артист России“, — отвечаю я. „А он — Народный артист СССР“. „Так СССР больше нет“. „Но звание никто не отменял“. В общем, во второй выход я исправилась. А сам Штоколов ничего мне не сказал, написал автограф.

Елена Васильевна Образцова… Я узнала за месяц, что буду вести ее концерт, и до самого концерта ходила в прострации, ведь боготворю ее как человека и как певицу. Сердце в пятки уходило.

Я пришла за час до начала. Она репетирует на сцене, простая женщина в юбке, в кофточке в цветочек. С ней был тогда концертмейстер Важа Чачава. Я поздоровалась, представилась, мы поговорили с ней о программе. Она спросила, разбираюсь ли я нотах. Узнав, что да, поручила мне переворачивать страницы во время концерта. И еще мне нужно было зачитывать довольно большие куски текста — переводы вокального цикла Курта Вайля.

Елена Васильевна сказала, что не должно быть никаких микрофонов. Но это было не страшно — у меня большая практика работы без микрофона.

И вот концерт. У Елены Образцовой черное гипюровое платье с горлышком, у меня черное гипюровое с небольшим декольте. Мы в этих платьях, по серединке Важа Чачава за роялем, я выразительно читаю переводы. Посмотрю на Елену Васильевну — она улыбается, довольна. Позже сказала мне комплименты.

Потом у меня было интервью с ней для газеты „Новгород“. Она была умницей и труженицей. Наверное, чем больше мастерство, чем больше труженичества, тем искреннее человек, тем более он простой, без налета дешевой простоты. Только искренность и чистая душа помогают передавать музыку людям. Иначе будет чувствоваться самолюбование и холод. И прекрасный сильный голос не поможет, если не вкладывать душу.

Ведь что делает музыкант? Он выражает свое видение жизни и чувства, которое испытывал композитор, раскрыв свои переживания в произведении. Нужно пережить что-то или многое, иметь жизненный опыт, чтобы сыграть так, чтобы тебя поняли, услышали, прочувствовали и слезу пустили или возликовали вместе с тобой и композитором, а не просто блестяще сыграть пальчиками — быстро, холодно и громко.

В начале 90-х в Новгород приезжала Лариса Голубкина. Честно признаюсь, до концерта у меня было к ней несерьезное отношение. Думала, что объявлю, а потом придется мучаться за кулисами до антракта. Но она так пела романсы! Это было потрясающе! Тем более, она ведь не профессионально обученная академическая певица. Но душа, искренность…

Помню, у нее было длинное бархатное платье со шлейфом и тонюсенькие шпильки. А полы в то время были со щелями, и я так боялась, что её каблук туда попадет. И вот завершается второе отделение, она кланяется со своим прекрасным концертмейстером, и вдруг меня подзывает. А я разве работала? Только объявила в начале и сообщила об антракте. Я показываю из-за кулис, что не пойду, она все равно: „Иди“. И вот я вышла, мы поклонились, и потом быстренько-быстренько убежала, потому что мне было неловко разделять с ней успех. Так вот, когда я услышала Ларису Голубкину, увидела ее мастерство и артистизм, я поняла, что она выигрывает по сравнению со многими профессиональными певицами, потому что у нее есть главное — искренность».

Шампанское в каждом звуке

2016 год вполне можно назвать годом Моцарта, потому что нас ждут сразу две даты, связанные с ним: исполнится 260 лет со дня его рождения и 225 лет со дня смерти. Поэтому я попросила рассказать о том, что значит для нее творчество этого композитора.

«Среди людей есть друзья, знакомые, приятели и любимые. С любимым человеком ты хочешь быть всегда — и в радости, и в горе, и в нём тебе всё нравится. Точно также в музыке, — рассказывает Наталья Владимировна. — Есть композиторы, с музыкой которых зочется быть всегда, она созвучна любым переживаниям. Так вот, когда-то у меня над пианино висели портреты любимых композиторов — это были Бах, Вивальди и Моцарт.

О Моцарте существует очень много легенд, загадок, и мы чего-то, может быть, никогда не узнаем. Только музыка может об этом рассказать. Ведь самые яркие его произведения, Симфония соль минор, Фантазия и соната до минор, они — трагические. Соль-минорную симфонию впихнули в телефоны, ее начальную минорную взволнованную тему омажоривают ритмом ударных, темпом, искажая её смысл, осовременивая, не уважая автора — он ведь уже не возмутится этим.

Соотношение весёлого и трагического у Моцарта — это не противоречие…. Он был таким человеком, внешне — маска, а в душе — глубочайшая драма. В музыке — праздник, шампанское в каждом звуке, а внутри — внутри боль и трагедия.
Музыка Моцарта — это целый космос, который надо познавать и познавать. Он писал блестящую и великолепную музыку, как дышал, он мог сразу заниматься несколькими произведениями. При этом никогда не писал черновики. Это всегда была импровизация. Он прожил так мало, но написал огромнейшее количество произведений. Моцарт — это загадка и святыня…»

Беседовать с Натальей Владимировной можно бесконечно… Мы с трудом расстались. Но я не ставлю точку в нашей беседе в надежде, что наше общение продолжится. И очень надеюсь, что в следующем году Новгородская областная филармония подготовит посвященный Моцарту концерт, и Наталья Серова вместе с замечательными музыкантами камерного оркестра откроет для нас этого человека. И не только его, но и многих других композиторов.

Иллюстрации: фото и документы из архива Натальи Серовой; Алексей Мальчук, интернет.

Сокровища из шкатулки. Похвальное свидетельство Дарьи Васильевны Гусаковой

Письмо прадедушки, 1912 год

Прабабушка и прадедушка Натальи Серовой. Мундир с погонами вырезали в 30-ые годы.

Маленькая Наташа на коленках у Василия Алексеевича Фомина, затем слева направо ее дедушка, его брат Иван и сестра Екатерина.

Удостоверение Василия Алексеевича Фомина

Послужной список Василия Алексеевича Фомина, 1 страница

Наташа Серова на концерте в музыкальной школе

Наталья Серова — сотрудник филармонии. С норвежскими музыкантами. 1998 год.

Наталья Серова на юбилее Новгородской областной филармонии, октябрь 2014 года

Новгородская областная филармония

Автор материала:
Ольга Лаврова

http://vnnews.ru