Тимур Халиуллин: в Белгороде я нашёл свой путь.

Тимур Халиуллин — молодой российский музыкант, лауреат международных конкурсов, с 2011 года — солист Белгородской государственной филармонии. Творчество Тимура любят не только в нашем городе: на его концерты приезжают слушатели со всего черноземья, а сам Тимур постоянно гастролирует по России и за рубежом. Мы встретились с Тимуром Халиуллиным и расспросили его о преподавательской деятельности, первой работе и развитии музыки в Белгороде.

FG: В чем секрет твоего успеха?

Тимур: Секрет в том, что я больше ничего не умею (смеется). Я выбрал то, что нравится. Но мало только того, что нравится тебе, надо чтобы твоё дело нравилось и другим. Я начал усиленно заниматься именно тогда, когда понял, что музыка интересует не только меня, но и приносит людям радость.

FG: Когда это произошло? Тимур: После первых, самых трудных, пяти лет: тогда мама буквально заставляла меня заниматься, кстати, спасибо ей. В тот период я не очень любил музыку и хотел бросить обучение, потому что надо было очень много заниматься.

FG: С этого момента ты начал строить карьеру?

Тимур: Можно и так сказать. Я начал много заниматься, участвовал в конкурсах для музыкантов. Конкурсы позволяют не только заявить о себе, но и осознать, на каком уровне ты сейчас находишься, развиваться и не бросать занятия. Когда я понял, что можно продолжать путь музыканта сначала в колледже в Ижевске, а потом в столичной консерватории, я стал готовиться к поступлению.

FG: Какое образование ты получил в итоге?

Тимур: Закончил Санкт-Петербургскую государственную консерваторию по двум специальностям — фортепиано и орган, СПбГУ — по классу клавесина, карильона и органа.

FG: Как ты оказался в Белгороде?

Тимур: Так получилось, что к концу моего обучения в Белгороде открыли новое здание филармонии, готовились открывать органный зал и карильон. Я оказался единственным на тот момент музыкантом, у которого в арсенале были фортепиано, орган, клавесин и карильон. Директор филармонии — Иван Трунов — пригласил меня на раьоиу в Белгород, где мне посчастливилось найти применение своим профессиям.

FG: И ты выбрал Белгород для продолжения карьеры?

Тимур: Нет, скорее я выбрал орган, а он оказался в Белгороде. Тогда я ещё ничего не знал о Белгороде.

FG: Санкт-Петербург был для тебя перспективнее?

Тимур: Санкт-Петербург и Москва всегда более перспективные во многих сферах, но органист — это овсегда особый случай, история частная. Органистов мало, и они немыслимы без инструмента. Пианист везде может найти себе рояль: и в школьном кабинете, и в квартире, и музыкальном салоне. Скрипач везде ездит со своей скрипкой, вокалист — со своим голосом. Органист без органа не существует. Большое счастье, когда у музыканта есть свой инструмент, на котором можно заниматься в любое время. Таких органистов в России по пальцам можно пересчитать. В Москве и Санкт-Петербурге нет практически ни одного органиста при органе, это очень большая проблема столиц. Музыканты, которые приезжают к нам из Москвы, с большой завистью смотрят на меня и других органистов, потому что здесь музыкант под защитой. Концерты ему организовывают в филармонии, а он только занимается делом: учит программу и радует слушателей. Ему не нужно делать афиши и искать место для репетиций. Любая филармония, где есть орган — это защищенное с точки зрения творчества место.

FG: В Москве и Санкт-Петербурге органисты сами ищут, где репетировать?

Тимур: Конечно. Там нет понятия «штатный органист». За инструментом органист закрепляется только в филармониях и церквях в Европе. Белгородская филармония — как раз такое место. Так что когда речь заходит об органе, никто уже не смотрит, где он находится географически, потому что орган всегда становится центром притяжения!

FG: Нравится ли тебе работать в Белгороде?

Тимур: Да. Очень здорово, что здесь много энтузиастов, которые принимают участие в экспериментальных проектах, работают со мной, не покладая рук, снимаются в роликах, днями и ночами учат новые пьесы и переложения. В Белгороде много хороших музыкантов с высшим образованием из Москвы, Санкт-Петербурга, Воронежа, Ростова, Харькова.

FG: А как же белгородцы?

Тимур: Большая часть музыкантов филармонии — приезжие, но наш институт искусств и культуры набирает мощь. Сейчас период расцвета, и это касается не только моих учеников, которые скоро дадут концерт в органном зале. В Белгороде растут новые музыканты.

FG: Это началось с твоим приездом?

Тимур: Нет, конечно. Просто так совпало: здесь открыли новре современное здание филармонии, построили орган, восстановили институт, открыли новые кафедры, купили карильон. В итоге — новый вектор развития, новые программы, в которых мы ориентируемся на молодежь, добавляем, помимо сложной академической, современную музыку. Растёт здоровый интерес к классической музыке. Люди поняли, что она не такая уж и страшная, а вполне доступная: прекрасно может соседствовать с легкими жанрами: наряду с классической симфонией на концерте может прозвучать произведение современного композитора или даже саундтрек к фильму, джаз или рок. Такой подход привлек новых слушателей. Это заслуга целого поколения белгородских музыкантов, которые работают над этим вектором развития.

FG: Ты считаешь себя Белгородцем?

Тимур: Сказать полноправно, что я белгородец я конечно не могу, но именно в этом городе мне посчастливилось найти свой путь! К тому же только Белгородом ведь все не ограничивается. Мне часто приходится путешествовать и гастролировать. Музыка раздвигает границы, не важно, где ты ей занимаешься. Вообще, музыканты обычно живут без границ!

FG: Много людей приезжает в Белгород на твои концерты?

Тимур: Да. Люди приезжают со всего Черноземья: из Орла, Воронежа, Курска. Даже из Харькова, хотя там тоже есть органный зал. И это нормально: орган всегда был центром притяжения внимания. Есть знаменитая история о том, как Бах пешком путешествовал из одного города в другой, чтобы послушать орган в исполнении Букстехуде, старшего современника. Орган притягивает не только слушателей, но и музыкантов. Многие из тех, с кем я играл, раньше с органом не выступали. Они привносят новое в органное исполнительство, предлагают что-то свое, чего я раньше не слышал. В этом смысле орган — космический инструмент, который примагничивает людей, причем именно энтузиастов.

FG: Есть кто-то, с кем играешь чаще всего?

Тимур: У нас образовалась своя команда, в которую вошли примадонна Галина Зольникова, виолончелист Олег Шейна, пан-флейтист Михаил Пидручный, ударник Сергей Коваленко, пианисты Ирина Соколова, Людмила Петрова и Владимир Исаев. Хороший контакт с оркестром и хором, орган с ними звучит великолепно. Появились мои студенты. Одна из них, Владислава Власова, уже преподает в колледже, при этом заканчивает институт и помогает мне в филармонии: выступает в ансамбле и ассистирует на органных концертах. Наши выступления точно привнесли новую струю в белгородскую культуру. Мне кажется, орган играет немаловажную роль в привлечении публики в филармонию. Орган — это диковинка, жемчужина Белогорья.

FG: Как ты сам познакомился с органом?

Тимур: Орган я услышал случайно в одном из кабинетов консерватории. Некоторые факультативы можно было посещать дополнительно, например композицию, орган, импровизацию. Такое грех пропускать, я все это брал и ходил с удовольствием. Потом я понял, что орган — очень редкий в нашей стране инструмент; много не открыто, не сказано в этом исполнительстве. Здесь есть, где развернуться, проявить миссионерскую роль, что-то продвинуть, узнать самому первому и потом донести до народа. Именно этим я сейчас стараюсь заниматься в Белгороде.

FG: В чем конкретно проявляется твоя просветительская деятельность?

Тимур: Провожу много концертов для детей, активно с ними общаюсь. Организовываю концерты-лекции. Делаю проекты, в которых показываю разное звучание органа: современное, романтическое, классическое, барочное. Я хочу, чтобы люди перестали воспринимать орган, исключительно как церковный инструмент, чтобы понимали, что орган — это и романтический и современный инструмент, что это не только Токката и фуга ре минор, но и Deep Purple, и «Призрак оперы», и «Интерстеллар». Это мне и нравится в органе: он еще полностью не раскрыт в России, в нем много потенциала для музыкантов и для слушателей.

FG: Как в твоей жизни появились карильон и клавесин?

Тимур: Я начал на них учиться вместе с органом, потому что кафедра смежная. Соединяя эти инструменты, я разноображу свой музыкальный быт. Утомился за органом — пересел за клавесин, карильон или фортепиано.

FG: Это правда, что во время обучения ты работал в музыкальной школе?

Тимур: Да. Это было, когда я получал второе высшее образование. ВПоторое образование в нашей стране платное. Чтобы его оплпчивать мне пришлось работать в музыкальной школе концертмейстером. Очень тяжелая работа, потому что дети ещё играть не умеют. Вся зарплата уходила на обучение.

FG: А на что ты жил?

Тимур: Были различные стипендии: именные, социальные, от ученого совета, гранты, в конце концов повышенная стипендия за отличную учёбу тоже была не лишней.

FG: Когда ты начал ездить за границу?

Тимур: Как только начал заниматься на органе. Поездки — неотъемлемая часть обучения органистов. Каждый орган уникален по форме, устройству клавиатуры, звучанию. Чем больше органов мы посетим за обучение, тем лучше будем играть на своем инструменте, да и на любом органе мира сможем сыграть. Поездки были регулярными, меня это подкупало и радовало. Первое место, куда я поехал — Финляндия. Первые органы были там, в Котке, небольшом городе возле границы с Россией. Очень интересно сложилась судьба. Котка — первый город, где я живьем услышал Токкату и Фугу Ре минор на настоящем барочном органе. Через 10 лет я туда вернулся и сам ее сыграл.

FG: Ты упоминал своих студентов. Расскажи о них. Тимур: У меня 9 студенток, 30 апреля будет их концерт. Вообще их больше, но не все ходят на занятия.

FG: Все девочки?

Тимур: Есть один абитуриент из Харькова, которого я готовлю к поступлению в БГИИК. Это тот случай, когда человек ради органа приезжает в другую страну.

FG: Планируешь расширять преподавательскую деятельность?

Тимур: Пока у меня в планах — играть. Пока не планирую всерьез заниматься преподаванием.

FG: На нашем сайте почти никто не интересуется школами искусств, музыкальными в том числе. Как думаешь, в чем причина?

Тимур: Я очень занят концертной деятельностью и в полной мере не знаю, как с этим обстоят дела. Точно знаю, что уровень музыкальных школ и института не очень высокий. Подход к образованию в музыкальной сфере к сожалению не очень серьезный. Да и учащиеся не привыкли много работать. В школьные и студенческие годы мы занимались больше — целыми днями, как каторжные.

FG: Как ты при этом держал себя в форме?

Тимур: Всегда находил время на физические упражнения. Все время консерватории увлекался роликами, катался перед общежитием после занятий. И сейчас в Белгороде езжу на работу на велосипеде

FG: В одном из первых интервью ты говорил, что первый раз в жизни поехал в отпуск на море. Как обстоят дела с отпуском сейчас?

Тимур: Прекрасно. Каждое лето езжу в Сочи, встречаюсь с родителями. Это наша точка пересечения. Вообще, у меня каждая поездка, как отпуск. Недавно был в Красноярске, два дня провел в экскурсиях.

FG: А как же концерты?

Тимур: С утра на горы слазил, а потом вечером концерт. На следующий день пошел в музей и опять концерт.

FG: Родители повлияли на твое решение стать музыкантом?

Тимур: Конечно, и мама, и папа. Папа играет на гитаре, гармошке, трубе, самоучка. В армии он был трубачом в оркестре. По сей день дома на всех праздниках играет на гармошке. У него две гитары, флейта, фортепиано. Очень музыкальный.

FG: Кем он работает?

Тимур: Он токарь-фрезеровщик широкого профиля. Работает на заводе, делает металлические детали. Полдома сделано его руками.

FG: А мама?

Тимур: Мама вышла на пенсию, последние несколько десятилетий работала бухгалтером. А вообще она у меня музыкант-хоровик, закончила хородирежерское отделение.

FG: То есть ты рвешь шаблон, что все именитые музыканты из музыкальных семей?

Тимур: Никакого шаблона нет. Во-первых, мои родители — музыканты, просто сейчас не по профессии работают. Во-вторых, очень много и музыкантов, которые пришли не из музыкальной среды.

FG: Кто еще повлиял на тебя?

Тимур: Все имеет свое значение, каждый преподаватель внес свой вклад. Самое главное, быть ко всему открытым. Педагоги всегда чувствуют, что студент рвется к знаниям, и помогают всем, чем можно. Они были для меня почти как родители. Мой фортепианный отец, Леонид Феликсович Тамулевич, а органный — Даниэль Феликсович Зарецкий. Они, можно сказать, раскрыли меня как музыканта, сделали тем, кем я сейчас стал в музыке.

FG: Ты стал лауреатом Национальной премии «Гражданская инициатива». Почему решил участвовать и выбрал именно карильон?

Тимур: Моей целью было сделать еще более редкий инструмент — карильон — доступным людям. Мне хотелось, чтобы его воспринимали и трактовали как академический, серьезный ударно-клавишный музыкальный инструмент. Я шел к этому долгим путем. Сначала мы делали концерты каждое утро в 09:00, я просто провожал людей на работу. Мы перенесли концерты на 12:00 воскресенья, затем на 13:00, сейчас проводим их в 16:00 (разумеется, в теплое время года). Постепенно люди стали интересоваться инструментом, и я стал придумывать разные программы с карильоном: мы играли с оркестром, волынкой, ударными, виолончелью, кларнетом, сделали огненное шоу с карильоном. Я подумал, что можно не только на одной площадке выступать, но и ездить по области. Так мы продвинули карильон немного дальше. Потом пришла идея, как сделать карильон сценическим инструментом, сгрузить его на сцену. До этого карильон на сцене концерты не давал. Все это привело к тому, что мы решили участвовать в «Гражданской инициативе» с проектом «Белгородский звон» и победили. Это дало нам раскрутку и публикации в прессе. Позже моя студентка Анастасия Хлюпина участвовала в форуме «Таврида» в Крыму. Она представила проект передвижного карильонного фестиваля и выиграла высшую награду — 300 000 рублей. Эти деньги мы использовали для проведения первого фестиваля. Благодаря «Тавриде» и «Гражданской инициативе» он будет проходить в Белгородской области и дальше, раз в два года.

FG: Есть еще достижения, которыми ты гордишься?

Тимур: Мою пьесу и статью издали в журнале «Орган». Это музыкальный журнал российского масштаба. Статья называется «Что еще можно сочинить для ног?», в ней я проанализировал развитие педальной техники от зарождения до сегодняшних дней. Подтвердил статью своим собственным сочинением, пьесой для педалей соло. На днях я подал заявку на участие в конкурсе композиторов для органа. Предоставил рукопись другого своего сочинения «Вариации на татарскую народную тему». Если всё получится, пьеса будет опубликована в серьезном нотном издательстве в Казани.

Текст: Светлана Лукина

Фото: Мила Ахмедова

feedback.guru/timur-h…-put