В филармонии играет Фефилов. Слышали?

AMARA / Пресса / Газета «Самарские Известия» № 94 (25.05.2000)

О фестивале «Пять вечеров у рояля» пресса уже писала. К сожалению, мне удалось побывать только на заключительном концерте, но он оставил прекрасное впечатление, поднял настроение и дал повод гордиться самарскими музыкантами, их действительно высоким профессиональным уровнем. У каждого пианиста — будь то известный в городе Сергей Загадкин, гость из Киева, но «самарец в душе» Борис Федоров или Николай Фефилов и Дмитрий Дятлов, чьи имена совсем недавно стали появляться на афишах города, — были свои достоинства.
Для меня же открытием стала игра Н. Фефилова. Благородство звука, ясность фактуры, богатство оттенков! Концерт N 1 Д.Шостаковича для фортепиано с оркестром прозвучал в его исполнении дерзко, смело, на одном дыхании. Из буклета фестиваля можно узнать, что Николай — воспитанник школы-десятилетки при Казанской консерватории (класс К.А.Шашкиной, одним из учеников которой является Михаил Плетнев), а затем выпускник Московской консерватории (класс В.В.Горностаевой). Лауреат конкурса им.Д.Кабалевского 1984 года и дипломант международных конкурсов. Солист Самарской филармонии, старший преподаватель кафедры фортепиано СГАКиИ.
Мне захотелось больше узнать о Николае и пути его становления в музыке. Предлагаю вам его ответы на несколько моих вопросов. Возможно, они будут полезны и для тех молодых людей, которые всерьез думают посвятить себя искусству.
— Как начинался ваш «путь в музыку»?
— Я очень благодарен родителям, которые, не будучи профессиональными музыкантами, посчитали необходимым дать детям начальное музыкальное образование; в доме было пианино — и меня отвели в детскую музыкальную школу N 4 Самары. Занятия музыкой давались легко — слышал я хорошо. Главным моим недостатком была разбросанность. Спорт, общеобразовательная школа, двор — и все что угодно — легко отвлекали меня от музыки. Только благодаря моей первой учительнице Виолетте Алексеевне Безотосной, человеку высокой духовной культуры и внутренней чистоты, я продолжал занятия. Она подарила мне много внимания, душевных сил, открыла для меня новые горизонты, рассказывая о музыкантах, художниках, поэтах. Старалась пробудить мое самосознание, бережно формировала творческую индивидуальность. Окончив пятый класс, я уехал учиться в Казанскую десятилетку к Кире Александровне Шашкиной.
— Что дала вам учеба в специальной школе?
— Я попал в абсолютно новую для меня атмосферу. Был первый трудный период, когда пришлось осознать, что надо либо полностью пересмотреть свое отношение к делу, либо оттуда уходить. Там ученики занимали классы для занятий с шести утра, говорили на профессиональном музыкальном жаргоне, блистали эрудицией, да и уровень амбиций был совсем другой. Впрочем, личное соперничество не было определяющим моментом. Это было прекрасное время встречи с сильными творческими натурами, постоянно находившимися в поисках смысла во всем. Словом, в Казани пришел конец «бессмысленному» существованию.
— Появились ли какие-то предпочтения в музыке?
— Да, наверное, нет, их и теперь нет. Я люблю любую музыку, лишь бы была хорошая.
— Чем для вас стала учеба в Московской консерватории?
— Понимаете, профессия музыканта — это путь. Достаточно условно можно делить его на этапы. Что такое правильно сыгранный пассаж, верное музыкальное настроение — такие вопросы ставятся и в музыкальной школе, и в консерватории.. . Но вот отвечают на них по-разному, с разной базой аргументов. Учеба в консерватории — еще одна ступень. Общение с первоклассными музыкантами, фестивали, конкурсы, концерты, новые испытания, новое осмысление. Между прочим, сильные музыкальные впечатления я получил, когда проходил военную службу в ансамбле песни и пляски ПриВО. Вместе со мной служили и работали серьезные музыканты. Так как я хорошо читаю ноты с листа, со мной проходили свой репертуар солисты Валерий Паршин, Владимир Подопригора, Владимир Емцов, Николай Егоров — и, мне кажется, я многому у них научился.
— Вы записали компакт-диск...
— С произведениями Алексея Станчинского, ученика Танеева. Союз композиторов в Москве проводил фестиваль «Наследие», посвященный музыке редко исполняемых авторов. Один из учеников Горностаевой — Михаил Ермолаев-Коллонтай, пианист, композитор, энциклопедически образованный человек — предложил этот материал Вере Васильевне — и он был исполнен силами класса (мной в том числе). Через год мне в Самару неожиданно позвонил Петр Кондрашин, один из лучших звукорежиссеров — и предложил выпустить компакт. Это очень хорошая, на мой взгляд, музыка. Яркая, полная смысла и индивидуальности. К сожалению, Станчинский погиб в 26 лет, и его музыкальное наследие невелико, к зрелым сочинениям относятся 12 эскизов, соната N 2 и 5 прелюдий в форме канона. Их я и записал. Диск вышел в Голландии, почти весь тираж ушел в Америку. Мне приятно, что запись получила положительную рецензию в крупном американском журнале «Фанфара» — это у них такой своеобразный знак качества.
— Расскажите, пожалуйста, о вашем опыте выступления на конкурсах.
— Это опыт полезный, конечно. Экстремальная ситуация конкурса заставляет мобилизоваться, напрягать все силы. Первый раз я играл на конкурсе в Больцано, когда учился на третьем курсе. Это самый крупный конкурс в Италии (там около трехсот конкурсов). На пятом курсе прошел отбор на конкурс в Претории, где получил возможность поработать преподавателем в университете как представитель русской пианистической школы, сыграл несколько концертов. Это была хорошая поездка. Там образовалась группа моих поклонников, которые грозили жюри кулаками (снова смех). Но мне нужно было доучиваться в консерватории. Потом были конкурсы в Варалло, Петербурге, Минске, Сеуле...
— Увлекаетесь ли вы чем-то помимо игры на фортепиано? Есть ли какой- то круг интересов?
— Горностаева в классе часто читала стихи Пастернака. Помните «во всем мне хочется дойти до самой сути»? Так что круг интересов есть — нет времени их удовлетворять. Когда я учился в консерватории, много играл в футбол, бадминтон. В театр попадал редко, помню, очень понравился «Макбет» в новом МХАТе. Ходил в Киноцентр, на выставки, читал книжки. Нравятся «Сага о Фарсайтах». Достоевский. Много читал эзотерики, интересовался философией, психологией. Сейчас, к сожалению, на чтение времени практически нет.
— Кого из исполнителей вы цените?
— Самый яркий отклик вызывали гастрольные выступления оркестров. Объединенный оркест европейских коллективов старинной музыки исполнял Шютца. Это просто великолепная музыка. На просцениумах стояли срава и слева три певца и три барочных трубача. В какой-то момент духовики звучно выдували аккорд, он почти зримо оформлялся в шар, летел в зал, отражался под углом от задней стены, мягко подхватывался певцами — и летел обратно, растворяясь в воздухе. Это было здорово. Мне повезло на такие впечатления. Это и Лондонский королевский симфонический оркест с Ашкенази, и оркестр Ла Скала с Рикардо Мути, Зубин Мета, Клаудио Аббадо... Играли очень хорошие пианисты: Михаил Плетнев, Валерий Афанасьев, уехавший в 70- х годах, написавший романы на английском и французском языках, интереснейший человек, гордый своей коллекцией вин. Он очень смешно рассказывал, как вез редчайшую бутылку вина и объяснял ее ценность полицейскому, заподозрившему его в нетрезвом управлении автомобилем. Он играл невероятно. Олег Маизенберг играл сногсшибательно, тоже наш пианист, уехавший на Запад.
— После ассисентуры-стажировки вы...
— Вернулся домой, в Самару. Пришел в академию, в филармонию. Играю. Преподаю. Думаю, Самару можно поздравить с появлением в городе еще одного блестяще образованного, талантливого музыканта. Увидев на афише имя Николая Фефилова, сходите на концерт. Не пожалеете.
Инга МАЙОРОВА