Об аудио-визуальном перформансе дуэта «Я подарю тебе Луну: 118 островов Венеции» 
Усталым вечером среды сквозь помещение магазина «Атриум» в Симферополе незаметно прошли двое. Они не обращали внимания на книги, блокноты, товары для hand-made и все то, что привлекает покупателей. Они целенаправленно несли тяжелый груз музыки в виде нескольких характерной формы и немалого размера (надо полагать, и соответствующего веса) чехлов. Это дуэт «Виолончелиссимо» из Одессы, музыканты с мировым именем, приехавшие специально, чтобы поделиться своим видением музыки, своим откровением, приоткрыть занавес в тот мир, где музыка — это гораздо больше, чем трек-лист в телефоне.
К слову сказать, музыкальное сопровождение самого магазина «Атриум» никак нельзя назвать безвкусным. Это мировые хиты от Ника Кейва, Элтона Джона, Стинга, Scorpions и Halloween, способные настроить на особый «теплый» лад настроение даже самого избалованного меломана и создать ту самую комфортную атмосферу, которой обильно пропитан здесь каждый закуток от витрины до спрятавшегося в глубине зала кафе, и которая даже стоящую на самом видном месте технику Apple превращает из серебристо-металлически-пафосной в приветливую и домашнюю.
К назначенному времени небольшое уютное кафе заполнилось странной смесью из случайных прохожих, ведомых любопытством и не угасшей тягой к прекрасному, и эстетствующих мадригалов маргиналов, а также профессиональных музыкантов, сознательно отложивших все дела, чтобы прийти на это специфическое и столь редкое в провинциальном Симферополе мероприятие.
Музыканты готовятся, официанты разносят напитки, персонал настраивает технику, и вот все начинается. На экране крупным планом лицо человека. Рот открыт. Он лежит. На площади, сложив руки на груди. Рот приоткрыт. Он мертв? Ноги скрещены, может, он спит? На заднем плане много людей и какое-то бессмысленное нагромождение труб в виде огромного здания. Люди занимаются своими делами, проходят мимо и не замечают лежащего. Талантливо снятый видеоряд не производил бы, наверное, такого гнетущего впечатления, если бы не музыка. Нет смысла говорить о безукоризненнсти исполнения, когда речь идет о больше чем профессионалах — о посвятивших музыке всю жизнь, но музыка эта проникает в самые глубины, задевая что-то, спрятанное глубоко внутри, что-то, сознательно задавленное и уже забытое. Она спрашивает — сколько раз ты прошел мимо лежащего вот так человека, не зная, жив он или мертв, убеждая себя, что это очередной пьяница, не достойный внимания? Все присутствующие смотрят на экран, но взоры их направлены внутрь себя самих, кажется, что никто не дышит, что время застыло. Наверное, если бы толпа грабителей ворвалась в магазин и стала выносить дорогостоящую технику, никто бы не заметил, кроме бесчисленных и бесчувственных камер, впрочем, велика вероятность, что даже сам вор застыл бы на месте, пригвожденный гипнотической мощью музыки и забывший о том, зачем пришел. На экране же сменяли друг друга занимающиеся своими делами люди, вечно куда-то спешащие, к какому-то финишу, несущиеся к нему на всех парах, спотыкаясь и задыхаясь. На их фоне какой-то человек мастерит из проволоки нелепые фигурки. Сильные пальцы с перстнями, плоскогубцы — и вот кусок проволоки превращается в небольшой карикатурный велосипед, словно это какое-то волшебство, наивное, бессмысленное и даже жалкое, не нужное никому, кроме автора, и способное удивить разве что ребенка, не утратившего способности удивляться.
Уличного волшебника смывает с экрана изображение толпы, каждый в ней безлик и похож на пустую консервную банку с красивой этикеткой, говорящей, что внутри тушеная говядина или консервированный персик, но не понятно, исчезли они оттуда каким-то образом, или их там никогда и не было. На фоне проносящихся людей, словно изваяние, сидит калека. Его губы бормочут что-то, может, молитву, а может, проклятия, он весь сломан, как может быть сломана ветвь дерева, которая даже если не засыхает потом совсем, остается на всю жизнь кривой и безжизненной, а дерево старается избавиться от нее. Так и он, не просто человек с тростью, а тот, кто сломан основательно и окончательно, чей взгляд, полный отчаянья и безысходности заставляет отворачиваться.
Сказать, что слушатели шокированы — ничего не сказать. Наверное, мало кто ожидал подобного. Каждый думает о своем, но об общем. А тем временем видеоряд сменяется, меняется и музыка, одна из виолончелей уступает место редчайшему старинному инструменту виола да гамба — скрипке, размером с гитару, имеющей невероятно мягкий, «шелковый» звук. Подобную экзотику в Симферополе, да и во всем СНГ увидеть, а тем более услышать вживую — большая удача, ведь пересчитать экземпляры можно на пальцах. Музыканты в форме сказки рассказывают историю о появлении виолончели, истории и безответной и бессмысленной любви, и о любви к музыке. После первой части выступления музыка бальзамом ложится на души слушателей, ведь нет ничего приятнее, чем избавление от страдания, даже если это чужое страдание, переданное при помощи искусства.
Романтическая вторая часть проносится слишком быстро, как молодость, оставляя лишь череду приятных воспоминаний и сменяясь третьей строкой терцета, абстрактной и авангардной. Пожалуй, это настоящий монумент авангарду, музыка для музыкантов, сопровождающаяся соответствующим видеорядом, и производит она неоднозначное впечатление на неоднородную публику, что, впрочем, закономерно. Ведь только инженер, смотря на схему, видит всю красоту и величие изображенного на ней. Впрочем, когда артисты заканчивают свое выступление, многие встают с сожалением, даже те, кто случайно зашли на огонек, импровизированный концерт проносится слишком быстро. Люди подходят к дуэту, благодарят, фотографируются на память и уходят в свои обычные жизни немного другими людьми.
Кирилл Прищепа15minut.org
