Владимир Спиваков — Владимиру Крайнёву: всё великолепие концерта

1 апреля 2014 года исполнилось бы 70 лет со дня рождения блестящего российского пианиста Владимира Крайнёва. С Владимиром Спиваковым у них много общего: они одногодки (в сентябре 2014 будет 70 лет и Владимиру Спивакову), оба основали благотворительные фонды для одарённых детей (у них даже общий адрес), их объединила исполняемая музыка, в частности Альфреда Шнитке, - Фортепианный концерт, посвящённый Шнитке Крайнёву, с полнейшим совершенством исполняет Спиваков как дирижёр. И просто по-человечески Спиваков был расположен к Крайнёву и его жене, знаменитой фигуристке Татьяне Тарасовой. И эта "просто любовь", как и свойственная Спивакову пиететная память об ушедших, вырастает у него, как известно, до концертных свершений, в которые он вкладывает всего себя. Именно так было на мемориальном концерте к 70-летию Крайнева.

Концерт прошёл в Большом зале Московской консерватории. В программе - два фортепианных концерта: №27 B-dur Моцарта и №2 g-moll Прокофьева. Пианисты - Игорь Четуев и Александр Романовский. Оркестр - Национальный филармонический оркестр России (НФОР). Оба солиста имеют прямое отношение к Крайнёву: Четуев - его прямой ученик, а Романовский - победитель конкурса имени Крайнёва, теперь возглавивший сам этот конкурс. При этом оба были стипендиатами Международного благотворительного фонда В.Спивакова, Четуев - также и Фонда Крайнёва. Со стороны же Спивакова выводить на высокую концертную эстраду молодых артистов стало его золотой традицией.

Фортепианный концерт №27 стал последним сочинением этого жанра у Моцарта. Композитор исполнил его в Вене в год своей смерти (1791), и далее лишь в 1929 году к нему обратился австрийский пианист Артур Шнабель. Удивительно, что и в настоящее время это творение гения не является известным, а Спиваков снова выполнил свою просветительскую миссию. И надо вспомнить, что в начале творческого пути этот музыкант устойчиво ассоциировался с музыкой именно Моцарта. Малоизвестный концерт оказался столь богатым по музыкальной мысли, что представился средоточием если не всего, то весьма многого из того, что есть моцартовская музыка. 1-ю часть открывает открытый, певучий мелос, дополняемый шутливыми и очаровательными темами с форшлагами, акцентами, живыми ритмическими фигурами, изящными оборотами, также и с трогательными моментами печали. Во 2-й части прельщает красивая тема с чётким аккомпанементом. При этом возникают и внезапные драматические восклицания, но всё заканчивается примирением и умиротворением. Финал выдержан в активном танцевальном тонусе, с очень быстрой, стремительной кодой.

Основная установка Спивакова в этой трактовке Моцарта - не чопорный этикетный классицизм, а полноценная жизненность музыки, радующая в любом своём проявлении. Каждый миг исполняется столь рельефно и точно по образу, что неудержимый поток этих прекрасных моментов не даёт слушателю перевести дух, вовлекает его во весь совершенный и удивляющий бесконечными переменами мир музыки композитора. Солист Игорь Четуев не стал себя сколько-нибудь противопоставлять оркестру. При совместной игре он вёл как бы одну из партий целого, а выделялся главным образом в сольных каденциях, где проглядывала его индивидуальность тонкого, чуткого к звуку пианиста. На бис им были сыграны два вальса Шопена. Меланхоличность Вальса a-moll подчеркнула идею вечера - памяти его ушедшего учителя. Подвижность блестящего Вальса F-dur светло завершила первое отделение.

Мир второго отделения оказался полностью противоположным первому, и это редкий случай в программах Спивакова. Здесь прозвучал Фортепианный концерт №2 Прокофьева, бунтарское сочинение молодого автора, вызвавшее громкий скандал на премьере (1913). Вместе с радикальной сменой музыкального стиля в одном вечере произошла такая же смена и пианистического стиля - на эстраду вышел Александр Романовский.

Прокофьевский Концерт №2 - это серьёзнейшее сочинение автора, также необыкновенно сложное технически. В нём не три и не одна часть, а четыре: 1 часть небыстрая - Andantino/Allegretto, 2 часть, наоборот, крайне быстрая - Скерцо,Vivace, 3 часть названа "Интермеццо", Allegro moderato, 4 часть, Финал - Allegro tempestoso (бурно, взволнованно). В своём изобретательстве Прокофьев поразительно соединил практически противоположные линии музыки. С одной стороны, провёл русское начало в виде эпического сказа (начало 1 части), неких страшных сказок (3 часть), трогательной лирической колыбельной (середина Финала). С другой стороны, обрушил на слушателя бешеные машинные скорости 20 века, открытые футуристами и урбанистами начала того столетия (2 часть Скерцо, начало Финала). Сто лет назад произведение резало ухо ("волосы дыбом становятся на голове"), а сейчас в его сложности и монументальности слышится мощь и величие искусства русской традиции.

Установка Спивакова в прокофьевском Концерте и была сделана на эту мощь, могучесть музыки, но также её "странности", "страшности" и экстравагантности вместе со сверкающей виртуозностью. И этому тонусу полностью соответствовала исполнительская личность солиста - Александра Романовского, с его крупной манерой игры, неограниченной техникой, позволявшей ему бесстрашно бросаться на преодоление головокружительных трюков прокофьевской фортепианной партии.

Итак, в 1 части - величественный эпос в партии солиста (с "понимающим" подхватом его оркестром), с шутливостью и остротой второй темы, с драматической и столь трудной каденцией солиста, с репризой-реминисценцией начальной темы. 2 часть ослепляет, это - стремительно мчащееся perpetuum mobile, исполненное солистом и оркестром с "аховой" виртуозной слаженностью. 3 часть неожиданна по замыслу: раздаются словно шаги некоего страшного чудовища (у оркестра), дополняемые какими-то странными гримасами (у фортепиано). "Дракон, пожирающий своих детей", - такой образ увидел здесь Святослав Рихтер. Вот эту сложность угрозы, страха, причудливости, гротеска, насмешки, жути и вместе с тем силы, энергии воплотили исполнители в этой уникальной части фортепианного концерта. Финал, как и Скерцо, снова обрушивает на слушателя бешеный поток инструментальной энергии, но здесь с новой ритмической трудностью: в партиях оркестра и фортепиано асимметричные мотивы не совпадают друг с другом по времени. Этот кунстштюк озадачит хоть кого, но - только не этот оркестр виртуозов плюс виртуоза-пианиста. И тем сильнее оказывается лирическое откровение - мелодическое пение у фортепиано в средней части финала. Заканчивается Финал вторжением начального бешеного наскока с асимметричными мотивами, а далее - действием всей энергии бросков-аккордов, глиссандирующих пассажей через всю клавиатуру фортепиано и всей гигантской воли прокофьевских ритмов.

Исполнение было чрезвычайно ярко по образам и по-современному динамично. Всплески музыкальной энергии, перебрасываемые внутри оркестра, от оркестра к солисту и обратно были столь заразительны для публики, что слушатели временами едва ли не выкрикивали что-то сами. При этом предельно рельефно были высвечены все голоса, все слои музыкальной ткани. И совершенно блестящий образовался ансамбль солиста Александра Романовского, с его крупной, мощной фортепианной манерой, и мощного НФОР, способного на любые музыкальные сюрпризы. С учетом того, что партитура очень трудна, с таким великолепием общего ансамбля можно поздравить любого, даже самого опытного дирижера. И наградой Владимиру Спивакову и всем артистам были бурные аплодисменты возбужденно вскочивших со своих мест слушателей.

Но - концерт был памяти Артиста. И Романовский сыграл несколько бисов: молитвенного Баха, пламенного Скрябина и лирического Шопена (Ноктюрн cis-moll), показав тем самым и совсем иные грани своего пианизма.

Среди массы людей, поздравлявших исполнителей за кулисами, была и Татьяна Тарасова. "Такой замечательный концерт!" - восторженно восклицала она, прекрасно понимающая и что такое музыка, и что такое виртуозность.

В.Н. Холопова

oreanda.ru